Пройдя устье Сипано, лодки встретили порог Сигвауми, переправа через который отняла всего несколько часов, причем разгружаться не пришлось.
Тем не менее вследствие всех этих задержек пироги достигли за день лишь устья Рио-Вишады, где и остановились на ночь.
Оба берега реки в этом месте представляют разительный контраст. К востоку местность изображена холмами и возвышенностями, сливающимися с горами, отдаленные очертания которых были освещены заходящим солнцем. К западу, напротив, расстилались обширные равнины, орошаемые темными водами Вишады, текущей из колумбийских льяносов и доставляющей большое количество воды в русло Ориноко.
Может быть, Жак Хелло ожидал, что между Фелипе и Варинасом разгорится спор относительно Вишады, так как ее можно было считать за главное русло реки с таким же правом, как Гуавьяре и Атабапо. Однако никакого спора не возникло. Оба противника были уже недалеко от места, где сливались излюбленные ими реки. Там они могли иметь достаточно времени для споров на месте и при полном знании всех деталей.
Следующий день приблизил их к этому пункту на 20 километров. В этой части реки, свободной от рифов, движение лодок сделалось легче. Рулевые смогли в течение нескольких часов воспользоваться парусами и достигнуть таким образом деревни Матавени, расположенной на левом берегу, около реки того же названия.
Здесь находилась всего дюжина хижин, принадлежащих гуахибосам, которые занимают прибрежные территории Ориноко, главным образом правый берег. Если бы путешественники имели время подняться по Вишаде, они встретили бы несколько таких селений, обитаемых этими индейцами, мягкими по характеру, трудолюбивыми и смышлеными, ведущими торговлю маниокой с купцами Сан-Фернандо.
Если бы Жак Хелло и Герман Патери были одни, они, вероятно, остановились бы у этого притока, как они это сделали в Урбане несколько недель назад. Правда, их экскурсия в Сьерра-Матапей могла окончиться плохо. Тем не менее Герман Патерн счел своим долгом сделать Жаку Хелло это предложение, когда «Мориша» остановилась у Матавени рядом с «Галлинеттой».
— Дорогой Жак, — сказал он, — нам поручено министром народного просвещения, если я не ошибаюсь, сделать научную экскурсию по Ориноко…
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Жак Хелло, удивленный этим замечанием.
— Вот что, Жак… Разве это поручение касается исключительно только Ориноко?
— Ориноко и его притоков…
— Так вот, если говорить правду, мне кажется, что мы несколько пренебрегаем притоками этой прекрасной реки с тех пор, как мы оставили Урбану…
— Ты полагаешь…
— Посуди сам, дорогой друг! Поднимались ли мы по Суапуру, Параруме и по Парагуаце, впадающим с правой стороны?..
— Я не думаю этого.
— Поднимались ли мы на нашей пироге по Мете, самому крупному левому притоку большой венесуэльской реки?
— Нет, мы проехали устье Меты, не проникнув в него.
— А Рио-Сипапо?..
— Мы пренебрегли Рио-Сипапо.
— А Рио-Вишада?
— Мы не исполнили также наших обязанностей и по отношению к Рио-Вишаде.
— И ты шутишь этим, Жак?..
— Да, Герман, ты должен был бы сказать себе, что то, чего мы не сделали на этом пути, никогда не будет поздно сделать на обратном. Ведь они не исчезнут, твои притоки, они даже не высохнут в период засухи, так что мы найдем их на том же самом месте, когда будем спускаться по этой великолепной реке…
— Жак!.. Жак!.. Когда мы будем приняты министром народного просвещения.
— …тогда, простота-натуралист ты этакий, мы скажем ему, этому чиновнику: если бы мы были одни, господин министр, то мы, конечно, сделали бы эти исследования, поднимаясь по Ориноко.