Каждая из этих кают имела по одной простой деревянной койке с легким одеялом и тоненьким матрацем, вполне достаточным в этой тропической полосе.
Юноша тотчас разделся и лег в свою койку, которую Мартьяль завесил кисейным пологом — необходимой защитой от назойливых насекомых Ориноко. Сержант не мог допустить, чтобы хоть одно из этих насекомых осмелилось тревожить его племянника. Что касается его самого, то он мало заботился о себе: его кожа была достаточно толста, чтобы предохранить от укусов, да и вообще, он никому бы не дал себя в обиду.
Под защитой кисеи Жан не проснулся до самого утра, хотя над пологом всю ночь стоял стон от кружившихся над ним насекомых.
На другой день, рано утром, «Симон Боливар», в топках которого все время поддерживался огонь, опять двинулся в путь, пополнив свой запас топлива из прибрежных лесов.
Пароход остановился на ночь в одной из двух бухт, находящихся слева и справа от деревни Монтако. Как только он вышел из нее, красивая группа домиков деревни — этого важного тогда пункта — скрылась из виду за крутым поворотом реки.
В течение этого дня пароход миновал поселок Санта-Круц, состоящий всего из 20 хижин и находящийся на левом берегу Ориноко, затем остров Гуанорес, где когда-то была резиденция миссионеров, наконец, остров Муэрто.
Несколько раз привилось проходить узкими местами реки. Но эти препятствия, которые доставили бы много хлопот гребным или парусным судам, от «Симона Боливара» требовали небольших усилий: всего только некоторого излишка топлива, который заставил огромное колесо сильнее бить воду широкими лопастями. Таким образом, были без особой задержки пройдены три или четыре протока и даже так называемая «Пасть Ада», которую Жан указал несколько ниже по течению.
— Однако, — сказал Мартьяль, — указания книжонки этого француза вполне сходятся с тем, что мы видим с палубы «Симона Боливара».
— Да, дядюшка! Но мы в двадцать четыре часа пробегаем на пароходе столько, сколько этот француз проходил в свое время в три-четыре дня. Правда, когда мы сменим пароход на лодки в среднем течении Ориноко, мы будем двигаться так же медленно, как и он. Впрочем, не все ли это равно! Главное — это прибыть в Сан-Фернандо, где я надеюсь получить более точные справки.
— Конечно, тем более что не мог же полковник пройти этими местами, не оставив никаких следов! В конце концов, мы узнаем же, наконец, где он раскинул свою палатку. Ах! Когда мы будем с ним… когда ты бросишься к нему в объятия… когда он узнает…
— …что я твой племянник… твой племянник! -повторил юноша, который постоянно боялся какой-нибудь неосторожности своего нареченого дядюшки.
Вечером «Симон Боливар» остановился около холма, на котором живописно раскинут город Мапир.
Мигуэль, Фелипе и Варинас, пользуясь наступающими сумерками, захотели посетить этот довольно важный пункт, находящийся на левом берегу реки. Жану тоже хотелось отправиться с ними; но сержант Мартьяль объявил, что неприлично оставлять пароход, и Жан должен был послушаться его.
Что касается трех членов Географического общества, то они не пожалели о своей прогулке. С вершины холма им открылся чудесный вид на реку как вверх, так и вниз по течению, на север, где виднелись льяносы, окаймленные ярко-зеленым поясом леса, -эти обширнейшие равнины, на которых индейцы пасут своих мулов, лошадей и ослов.
В девять часов все пассажиры уже спали в каютах, приняв предварительно меры против комаров.
Следующий день прошел при проливном дожде. Никто не мог выйти на палубу. Сержант Мартьяль и юноша проводили эти длинные часы в задней гостиной, где расположились также Мигуэль, Варинас и Фелипе.