- Гражданин Клюфт, я еще раз вас спрашиваю - вы будите сотрудничать с органами НКВД и выдадите нам запрещенную литературу книги подрывного характера и оружие? Если да, сделайте заявление и оно будет записано в протокол, если нет, это усугубит вашу вину на следствии. Клюфт сжал кулаки. Он пристально смотрел в глаза этого обнаглевшего чекиста. Злость толкала Павла к старлею. Клюфту хотелось засветить кулаком в глаз этому самовлюбленному и наглому человеку. Этому нахалу - привыкшему к безнаказанности. К беспомощности людей, которых он, наверняка, вот так же, как Клюфта, не раз арестовывал под утро. Но Павел сдержался. Он понял - офицер его провоцирует. Он заставляет сорваться и сделать глупость - которая позже станет роковой.
- Гражданин Клюфт, вот ваши соседи. Они вам желают только добра. Я бы посоветовал вам не тянуть. Отдайте нам оружие. Павел тяжело вздохнул. Посмотрев на Скворцовых, он улыбнулся:
- Вы, наверное, что-то путаете. Вы и так ошиблись - пришли в мой дом по ошибке. А насчет оружия - так вообще, бред какой-то. Нет, у меня и не было, никакого оружия. И мне нечего вам выдавать! Старлей пыхнул папиросой и пожал плечами:
- Хорошо. Мое дело спросить. Литературу выдайте. Мы не будем тут все обыскивать, - нквдэшник кивнул на напарника. Лейтенант, рылся в бумагах - которые нашел в ящиках письменного стола. Офицер вчитывался в строчки и разочарованно рвал листы пополам.
- Вы рвете мои личные письма. Я требую прекратить это! - с ненавистью в голосе произнес Павел. Но тон на старлея не подействовал. Напротив, нквдэшник - довольный раздражением Клюфта, весело сказал:
- А вот, требовать, вы, теперь, уже ничего не можете. Кстати одевайтесь. Одевайтесь. Не пойдете же вы по снегу босиком? И можете взять с собой чистое белье. Но прежде я должен его осмотреть. Клюфт тяжело вздохнул:
- Я еще раз повторю свой вопрос - в чем меня обвиняют? Старлей затушил папиросу. Его взгляд привлек окурок, который лежал в чугунной пепельнице. Нквдэшник спросил подозрительным тоном:
- Объяснять вам, за что вас арестовали - будет следователь. Мое дело вас доставить в камеру. И все. Так, что вопросами себя не утруждайте. А вот я вас буду спрашивать. И отвечайте правду. Запирательство вам не поможет. Какие папиросы вы курите? Клюфт брезгливо ответил:
- Вы, что в окурках еще копаться будите?!
- Я еще раз, повторяю вопрос - какие вы курите папиросы?!
- Хм, Беломорканал, а что? - буркнул Павел.
- Так, понятые. Слышали?! Ваш сосед курит Беломорканал. И еще - понятые вопрос к вам, вы не видели - ходят ли к вашему соседу, гражданину Клюфту подозрительные люди? Мария Ивановна замотала головой из стороны - в сторону, словно тюлень. Но вымолвить и слова - пожилая женщина не смогла. Была, так напугана. Руки тряслись. Рот перекосило в страшной гримасе. Ее муж, Василий Петрович - видя, что супруга, вот-вот, упадет в обморок - схватил Марию Петровну за руку и неровно забормотал:
- Нет, товарищ сотрудник, нет, не видели. Никто к нему не ходит. Никто. Не видели. Нет, товарищ сотрудник. Никто не ходит. Вроде все спокойно было. Старлей разочарованно мотнул головой. Он тяжело вздохнул:
- Плохо. Плохо товарищи. Нет у вас бдительности. Рядом с вами так сказать, враг народа живет, а вы даже не интересуетесь - кто к нему ходит. Кто ходит к вашему соседу. Не порядок. Вот сейчас вы слышали. Это гражданин заявил - курит папиросы Беломорканал. А в пепельнице лежит окурок от дорогих сортов. А точнее от папиросы Герцеговина Флор. Как вы можете объяснить этот факт гражданин Клюфт? - зло спросил старлей. Он буквально испепелял подозрительным взглядом Павла. Тот обомлел. Какие еще папиросы "Герцеговина Флор"? Он никогда не курил их! И тут, Клюфт, вспомнил… он, вспомнил, богослова. Вспомнил этот странный сон с приходом Иоиля. И папиросы - в зеленой, твердой пачке. В том сне! Во сне, в котором приходил богослов. Он давал ему папиросы! И Павел их курил! "Но ведь это было во сне! Как тут оказался окурок! Значит! Значит, богослов действительно тут был, и это не сон! Он был и разговаривал со мной! Он угощал меня папиросами!" - свои собственные мысли напугали Павла больше чем эта суета людей пришедших арестовать его. - "Как страшно! Господи, я наверное начинаю сходить с ума!" - Павел непроизвольно зажмурился и застонал.
- Что с вами гражданин Клюфт? Вы поняли, что вас взяли с поличным? Вы поняли, что вы разоблачены, так выдайте нам оружие и литературу! - радостно воскликнул старлей. - А вот, окурочек-то, этот, как я вижу, вас очень даже подкосил! И это надо обязательно сказать следователю! И я возьму окурок в качестве вещественного доказательства! - нквдэшник радовался, как ребенок, который разгадал головоломку. Старший лейтенант вскочил и подошел к Клюфту. Он, втянул ноздрями воздух, словно пытаясь определить по запаху - какие папиросы, Павел курил.
Клюфт открыл глаза и ухмыльнулся. Ему было противно смотреть на этого молодого человека - чуть старше его самого. Павлу, так хотелось, схватить нквдэшника за грудки, развернуть и вытолкнуть из своей комнаты.
- Что вы меня нюхаете? Как ищейка? Скажите лучше - в чем меня обвиняют? На каком основании - вы тут устроили обыск? - Клюфт говорил это спокойно. Он понимал - сорваться значит, окончательно признать себя виновным в том - чего не делал. А эти, двое, в форме сотрудников НКВД, только и ждут от него - истерики, или скандала.
- Слушайте вы! Гражданин Клюфт, вы тут перестаньте свои права качать! Перестаньте! - старлей разозлился. Лицо его побелело. Чекист, вытянул руку и указав на ботинки Павла, которые стояли возле двери, приказал:
- А ну, одевай, обувь, мразь троцкисткая! А ну взял одежду! И быстро тут! Я тебе сейчас разъясню твои права! - чекист ткнул Павла в плечо. Клюфт понял, все, теперь с ним, церемониться не будут. Второй нквдэшник - высокий лейтенант, совсем рассвирепел. Офицер ничего не нашел. И, это его выводило из себя. Он все крушил - бросил со стола скатерть и начал на нее сваливать все, что было в ящиках. На письма и тетради, упали пожелтевшие фотографии родителей. Павел, кинулся и хотел поднять снимки, но тут же, получил сильный удар сапогом в бок. Он застонал и согнулся пополам. Боль была невыносимой. Старлей грубо прикрикнул:
- А ну, стоять на месте! Ничего руками не трогать! Не к чему не прикасаться! Попытка будет расценена, как попытка укрыть улики! У меня приказ в случае сопротивления - стрелять на смете! И тебя гнида, мы тут же пристрелим! Павел хватал ртом воздух. В газах темно от боли и обиды. Где-то за спиной, он услышал, тихий плач Марии Ивановны. Старушка рыдала на плече у своего мужа.
- А ну, понятые, хватит тут слюни распускать! Стоять и смотреть! Мы вас, для этого сюда позвали, а не, что бы, вы тут, сочувствовали, всяким заговорщикам и шпионам! - старлей орал во всю глотку. Павел выпрямился и покосился на него. Нквдэшник еще раз толкнул в спину:
- Одеваться и быстро! Быстро! С собой взять все необходимое на три дня! И быстро! Клюфт, не узнавая себя - повиновался грубым окрикам офицера. Лейтенант, завязал в скатерть - все, что смог скинуть в кучу. Получился огромный узел. Нквдэшник, пыхтя, склонился над этим узлом, как кощей бессмертный, над сундуком со златом. Выпрямившись во весь рост, лейтенант, бросил своему напарнику:
- Вот, готово! Пусть берет! Старлей наблюдая, как Павел надевает полушубок и шапку, рявкнул:
- Клюфт ко мне! Павел обречено подошел. Офицер, грубо обшарил его карманы, провел руками по ногам и сняв с Клюфта шапку - смял, что было силы. Удовлетворенный обыском - офицер достал из кармана наручники и гаркнул:
- Руки! Павел безропотно протянул ему ладони. Старлей защелкнул на запястьях стальные браслеты и толкнув Клюфта в спину - прикрикнул:
- Ну, бери этот узел! Не мы же потащим за тебя, твои пожитки! Клюфт, склонился над скатертью. Он услышал, как старлей шепнул лейтенанту:
- Документы то, его, нашел?
- Да, вот паспорт, вот какое-то удостоверение. Вот карточки. Все тут.
- Молодец. Ладно, будем выводить. А то у нас еще один адрес сегодня. Надо быстро отвезти этого и вновь выезжать. К семи утра надо управиться. Павел поднял сверток. Скатерть, с бумагами и книгами, смотрелась в руках нелепо. Скворцовы топтались у порога. Испуганные глаза и одно желание - поскорее уйти и не видеть, этого кошмара. Мария Ивановна плакать перестала. Лишь что-то бормотала. Губы шевелились быстро, словно старушка торопилась сказать самой себе самое что-то главное - перед тем, как уйти в мир иной. Василий Петрович дергал супругу за локоть. Старлей внимательно окинул взглядом комнату. Бардак, наведенный его напарником, удовлетворил. Он, застегнул шинель и повернувшись к Клюфту, ехидно улыбнулся:
- Последний раз спрашиваю, гражданин Клюфт нет у вас желания, что ни будь нам выдать? Прока не поздно?
Но тут, на напарника, обиделся лейтенант - учинивший обыск. Высокий нквдэшник, зашипел, как змея:
- Я, что, плохо искал, по-твоему? Ты же знаешь, я ничего не упущу! А вот вскрывать полы у нас просто времени нет. Пусть придут из следственного управления и вскрывают! А нам нужно главное арестованного доставить! Опечатаем комнату и все! Что ты, в самом деле?! Пошли, давай! Старлей похлопал товарища по плечу:
- Да ладно тебе Рожков, ладно. Я так. Положено. Сам знаешь по инструкции!
- Да какая там инструкция? - обидел лейтенант. - Вон посмотри на его рожу? - офицер кивнул на Павла. - Такой, разве что-то добровольно выдаст? Я бы, вообще таких, вон, без суда и следствия выводил во двор и расстреливал! Только время на них тратить! Время и деньги. В тюрьме баландой кормить! - лейтенант разошелся не на шутку. Он двинулся к двери и толкнул Василия Петровича. Старик скукожился и зажмурил глаза. Мария Петровна, в испуге, втянула голову в плечи. Нквдэшник протянул бумаги. И крикнул: