Глава 22
– Нет, ты все – таки кретин! – Роговцев резко отодвинул от себя стул, на который опирался, разговаривая с Зотовым, – Выходит, я не знал тебя совсем…
– Ты просто в мои дела никогда не вникал, – Зотов говорил спокойно, даже с нотками усталости в голосе.
– Я бы понял, если бы ты к себе в карман уворовывал! Но вкладывать в гиблое производство собственные деньги, согласись, неумно. Ты на что рассчитывал? Те, кто посадил тебя в это кресло, будут ждать вечно? Когда ты наиграешься?
– Они такие же акционеры, как и я.
– Ага! Ты еще скажи, что и живут они, как ты!
– Слушай, Матвей, но то, как я трачу свои деньги, никого не должно волновать. Пока я все вкладывал в завод, никто же не совался ко мне даже с советами. Все были довольны. Почему я не могу свои, заметь, дивиденды вложить в свое, заметь, будущее? Да, я купил разворованное производство. Но вспомни, каким мне достался наш завод? Чем лучше?
– Все хорошо. Но с него получают все. А твой свечной заводик ты собираешься доить единолично. Тебе не надо объяснять, что такое жлобство? Их просто заело, понимаешь? Взял бы ты их в акционеры, проблем бы не было. Кстати, ты об этом твоем заводике Беркутову ничего не говорил?
– Нет. А надо?
– Я вот тебя все жалею, Зотов, но сейчас ты меня просто в тупик ставишь. Ты что, действительно не догоняешь, что тебя могли подорвать твои акционеры? При таком-то раскладе с твоими прожектами? Я понимаю, тебя тряхнуло будь здоров, но думать же никто не отменял? – Роговцев от волнения позабыл, что он журналист, да еще и муж учительницы русского языка и заговорил коряво.
– Брось, Матвей! Для Топильского мой заводик – мелочь!
– Тогда объясни мне, что я здесь делаю? Мне вчера зятек мой Топильский – младший вопрос задал, не знаю ли я, что это у моего друга Зотова за игры мимо его папы? До Москвы, мол, слух докатился о каком – то левом производстве…
– Да, блин! Скажи своему зятю, что завод мой провода мотает, а не станки делает! Кстати, выгода и для Станкозавода есть! Я по более низкой цене провод поставляю на основное производство. Затраты меньше, заметь, а выходные цены остались прежние! Ладно, я сам позвоню Топильскому в Москву. Непонятно одно: раньше Генрих все вопросы задавал мне напрямую. Что произошло-то? Из доверия выпал?
– Дошло, наконец? Я тебе о чем толкую? Если Топильскому не нравится, то вполне могут быть и другие недовольные. Кто у вас третьим?
– Двадцать процентов у коллектива. У моей команды.
– И все довольны?
– Да. Я уверен.
– А зам твой? Новый? У него акции есть?
– Петр Кислов? Конечно. Весь пакет, когда занимал кресло, перешел ему по наследству от Судняка.
– А Судняк? Неужели вот так отдал, не ерепенясь?
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что никто добровольно и радостно не расстается с деньгами. Ты его за что турнул?
– За воровство. Пусть спасибо скажет, что не сдал в милицию! Он теперь долго еще тихо сидеть будет. Все доказательства его деятельности у меня.
– Где?
– То есть?
– Дома или на заводе? Или в банковской ячейке?
– А! Вот ты о чем! Дома, в сейфе.
– Кто об этом знает?
– Никто. Теоретически, может Танька догадываться. При ней папку в сейф клал. Нет! Судняк не враг себе! Ко мне не полезет!
– Но отмстить-то может?
– Этот может. Только год уже прошел, как я его уволил. Чего ради сейчас – то?
– Зотов, ты как дите. Классику читать надо было. Месть всегда холодной подают. Она вызреть должна. Вот так. Звони Беркутову, не дури. Это версия. И вполне жизнеспособная.
Зотов согласно кивнул. Позвонить-то он позвонит, только по большому счету, ему уже давно по барабану, кто там покушался на его никому не нужную жизнь.
– Леш, ты меня пугаешь. Тебе что, без разницы, кто тебя к праотцам хотел отправить? – Роговцев не мог поверить в свою догадку.
Зотов молча пожал плечами. Говорить на эту тему не хотелось. Роговцев это понял.
– Ты в курсе, что Судняк – младший в городе?
– Да, в курсе.
– А Арина?
– Что Арина? – напрягся вдруг Зотов.
– Ты ей звонил?
– Зачем? – Зотов отвернулся к окну.
– Ты же…
– Это в прошлом.
– И ничего не осталось? А говорил…
– Да, говорил! И могу повторить.
– Тогда в чем проблема?
– Во мне. На кой ляд я ей такой нужен? Ты посмотри на меня: дед с клюкой!
– Ты точно в маразм впал, друг Зотов! Да бабам на наш внешний вид плевать! Ты о ней подумал, она ведь даже не знает, на ногах ли ты! Переживает, наверное…
– Да. Верю. Я – в больницу, она – на испанский пляж. Раны зализывать, не иначе!
– А ей что, у твоей постели нужно было дежурить? Ты сам-то что вообразил? Что она вытолкает твою Татьяну взашей и будет сама тебе судно подносить? А ничего, что она замужем? И еще. Это ты влюбился. А она? Ты уже все за нее решил, так? Раз не пришла – значит, не любит? А если не смогла? Муж задержал? А представь, если бы пришла и в машину с тобой села?
У Зотова вдруг перехватило дыхание. Он бросил затравленный взгляд на Роговцева и сказал:
– Почему она не пришла, Матвей? Она согласилась, обещала. И не пришла!
– Ты во сколько с ней созванивался?
– В одиннадцать, как и договаривались.
– А встречу, как я понимаю, назначил на двенадцать, так?
– Да. Ты же не хочешь сказать?…
– И не думай! Ты в полдень всегда на обед едешь?
– Да. Даже, если встреча какая, пытаюсь совместить.
– То есть, теоретически масса народа в курсе, что ты едешь на машине.
– Да. От секретаря до зама.
– То есть, ты имеешь в виду Кислова? Но и бывший твой зам Судняк тоже знал о твоих привычках?
– Естественно. Чаще мы и ели вместе, в трактире.
– Картинка ясная. Мы опять подошли к обиженному Судняку. Женой брата которого является у нас кто? Правильно, Арина. Что, если она проболталась?
– Кому, мужу? Не смеши!
– А подслушать он ее мог? Когда она с тобой договаривалась?
– Мог. Но тогда у него был всего час на то, чтобы прикрепить взрывчатку с таймером к машине. Это не реально.
– Вспомни, во сколько ты ушел из прокуратуры?
– Без десяти двенадцать. Точно. Ехать до "Сюрприза" всего пять минут. Не мог же он всю операцию проделать на стоянке прокуратуры?
– Не мог, согласен. Тогда, когда? Где машина твоя стоит ночью?
– Под домом, в гараже.
– Охрана?
– Конечно, ты и сам знаешь.
– Вариант отпадает. Из дома ты приехал сразу ко мне. Никуда не заезжал?
– Стоп! В магазин на Горького. Татьяна просила батон и молоко купить. Время было, я согласился.
– Значит, минут десять – пятнадцать у него было. Но тогда он за тобой следил, друг Зотов! Машину ты где оставил? Когда в магазин зашел?
– Во дворе своем. Там пешком три минуты.
– То есть, из гаража вывел, во дворе кинул? – Роговцев подошел к окну, – Иди сюда, покажи, где авто стояло.
Зотов показал на место между фонарными столбами.
– Смотри, Леша. Если встать за машиной, да еще на корточки присесть, то останешься незаметным. Пара движений – и начинка готова.
Зотов согласно кивнул.
– Это мог сделать любой.
– Согласен. Но мотив есть только у Судняка, – в кармане у Роговцева запел телефон.
– Привет, Егор! А я как раз у него. Телефон не отвечает? – Роговцев вопросительно кивнул на мобильный Зотова, лежащий на столе. А что ты хотел? Ну, спроси.
Роговцев протянул трубку Зотову.
– Здравствуйте. Михаил Судняк? Да, это мой бывший зам. Да, я его уволил почти год назад. Хорошо, я подъеду, – Зотов отключился.
– Похоже, Беркутов тоже вышел на Судняка, так? – Роговцев довольно потер руки.
– Похоже. Но тогда чьих рук дело отравление Курлина?
– Поехали, поехали, – поторопил Роговцев друга. Я отвезу.
Роговцев подумал, что у Судняка все же была помощница. Жена его брата. Арина Судняк. И сказка про любовь может оказаться очень даже страшной.
Глава 23
Светлана вертела в руках ламинированный бланк, и в который раз читала заполненные строки. "Диплом…Выдан….Катерине Галаниной….Маг первой категории…" "Бред какой-то. Неужели Катя не понимает?" – Светлана пожала плечами и положила "Диплом" на туалетный столик в комнате Кати.
Они почти не разговаривали в последнее время. Вроде бы не о чем. Сколько Светлана ни пыталась расспрашивать о планах Кати, та отмалчивалась. Или грубо обрывала. И Светлана отступала. А сердце болело. Страх потери единственно близкого человека был настолько осязаем, что, оставшись одна, Светлана плакала. Ей не хватало Агафьи и …работы. Она скучала тут, в городе. Она физически болела из-за шума, который не давал ей покоя. Она почти не спала: так и не смогла найти себе места ни в одной из комнат. В любом месте ее будили среди ночи посторонние звуки. То сосед сверху смотрит футбол до трех часов, то внизу скандалит молодая парочка, снимающая квартиру у старой бабушки Веры. Она даже однажды легла в своей бывшей детской, в которой поселила Катю. Та позвонила, что не придет ночевать. Так под окном полночи компания подростков весело проводила время. Смех, визг девчонок и…отборный мат!
И Светлана решила уехать. Пусть Катя сама решает, остаться ли ей в городе, но она больше не может.
Светлана прислушалась. Из коридора донесся звук падающих ключей. Светлана машинально посмотрела на часы: половина первого.
– П-п-ри-вет! – Катя нетвердо шагнула в комнату и тут же, споткнувшись о край паласа, упала. Светлана вскрикнула.
– Катя, ты что, пила?!