В тщательно вычищенном, даже отглаженном (стараниями Анильи) обмундировании Полторанин и Гжельчик уже с рассветом ушли в лес. Все было продумано и предусмотрено, лишний раз проверено: от значков и медалей на мундирах до жезла и подлинных документов парного патруля дорожной фельджандармерии. К сожалению, им недоставало только мотоцикла с коляской, положенного в таком случае.
К развилке дороги, где должна была произойти встреча. они прибыли заблаговременно и в порядке репетиции остановили, проверили несколько машин - только грузовых, где сидели водители-солдаты. Все прошло естественно, "гауптман" Гжельчик уверенно справлялся со своей ролью, поэтому решили не злоупотреблять, не дразнить гусей, и снова укрылись в придорожной дубраве.
Машина с условным знаком - зеленой веткой, будто случайно застрявшей у подфарника на переднем бампере, - появилась неожиданно: они никак не ожидали приезда "гостя" на столь шикарном "опель-адмирале".
Пришлось патрулю спешно бежать на дорогу и выбрасывать жандармский стоп-жезл. Машина сразу резко затормозила.
Открыв переднюю дверцу "опеля", появился приземистый фельдфебель и не особенно учтиво издали спросил (как-никак шофер большого начальника):
- Вас ист лос?
"Обер-ефрейтор" Полторанин, узнав по приметам "партизанского зятя" (студенческий ромбик на правой стороне мундира), кинулся было к машине, чтобы произнести парольную фразу, однако "гауптман" крепко схватил его за локоть, а шоферу раздраженно крикнул:
- Комм цу мир! - и, только просмотрев документы подошедшего фельдфебеля, шутливо улыбнулся: - Все в порядке. Однако не займешь ли ты нам двадцать пфеннигов, приятель?
- Охотно, герр гауптман!
- Тогда пойдем проверим твоего шефа.
Больше всего Полторанин боялся, что они с Крюгелем не узнают друг друга. Честно говоря, сам он очень смутно помнил довоенного Ганьку Хрюкина - главного инженера Черемшанской стройки, ведь год назад в Харькове он его фактически не узнал. Да и не до этого там было: избитому, истерзанному пытками Полторанину весь свет казался с овчинку.
Из-за плеча "гауптмана", который, стоя у дверцы автомобиля, проверял документы, Полторанин жадно разглядывал оберста, его витые серебряные погоны. Матерый, ничего не скажешь… Литые скулы, шея как у бугая, и загорел, будто с курорта возвращается. А кобура пистолета расстегнута на всякий случай…
Нет, ничего знакомого в лице оберста Полторанин не находил, кроме разве чуть выдвинутой верхней челюсти. У Ганьки Хрюкина, помнится, были крупные лошадиные зубы.
"Гауптман" вернул документы, демонстративно тряхнул висевший на груди шмайсер.
- Герр оберст! С вами желает поговорить вот этот человек. Вы не возражаете?
- Обер-ефрейтор? - Полковник презрительно скривил губы. - Что ему от меня надо?
- О, немногое! Он хочет кое-что уточнить из вашей прошлой и настоящей жизни. Я полагаю, это в ваших же интересах.
- Вот как! - Оберст щелкнул кнопкой, закрыв кобуру пистолета и давая этим понять, что он принимает условия. - Ну что ж, пусть садится в машину и задает свои вопросы. Я думаю, так будет удобнее: не торчать же нам на дороге.
- Вы правы, герр оберст! - согласился "гауптман". - Но в таком случае разрешите сесть в машину и мне? В качестве переводчика.
- О, даже так! На каком же языке говорит ваш спутник?
- На русском.
- На русском?! - Оберст изумленно приподнялся, побледнел. С минуту молчал. - В таком случае я ставлю условие: говорить будем только с ним вдвоем. Русский язык я знаю, а лишних свидетелей не люблю. Переведите ему.
Услышав перевод, Полторанин согласно кивнул: такой вариант предсказывал еще майор Матюхин ("Крюгель будет наверняка откровенен только вдвоем, с глазу на глаз").
Полторанин сел в машину - тоже на переднее сиденье, на место шофера. Несколько смутившись, чуточку даже одурев от блеска и великолепия внутри "опеля", открыл было рот, однако Крюгель первым начал разговор. Спросил резко, процедил сквозь зубы:
- Ви имейт пароль?
- Нет. Специально не имею, Ну если хотите: "Черемша".
- Что означайт "Черемша"?
- Село, стройку, где вы работали до войны. У нас в тылу.
- И что же?
- Я вас знаю еще по тем временам. Как и вы меня знаете.
- Не поняль. Объясняйт, пожалуйста.
- Чего тут объяснять? У вас еще свадьба была, на которой мы с вами подрались. Вы тогда мне боксом саданули. И подбородок.
Крюгель прищурился, припоминая. Рассмеялся, показывая крупные крепкие зубы и этой своей "лошадиной улыбкой" сразу напомнил того довоенного настырного немца-инженера.
- Так это биль ви? Но я вас но вспоминай. Нет. Я биль отшень пьян.
- Вот те раз… - несколько даже обиженно протянул Полторанин. Может, напомнить, как он, Гошка Полторанин, тогда с правой заехал ему в ухо? Небось вспомнит. Однако спросил: - Ну а Харьков вы помните? Когда меня допрашивал штандартенфюрер, а вы пристегнули цепочкой к дверной ручке. А потом, во время налета, вручили мне бумагу - план минирования города. Помните?
- О майн гот! - неподдельно удивился оберст, откинул голову, пристально вглядываясь в советского разведчика. - Так это опять биль ви?! Невероятно!
- Да, это был я, господин Ганс Крюгель. И вот теперь здесь, в Польше, тоже опять я.
- Что ви хотель от меня на этот раз? - прямо и с каким-то раздражением спросил Крюгель, словно Полторанин специально, умышленно преследовал его все эти годы.
- Простите, хочу не я, - спокойно поправил Полторанин, - а советское командование.
- Ну разумеется! Я это имель на виду.
"Интересно! - подумал Полторанин, - А ведь он сейчас по-русски шпарит куда лучше, чем до войны. Научился-таки. Жизнь, стало быть, заставила".
- От вас требуется немногое, господин полковник. Первое: тактико-технические данные ракеты Фау-2, а также сведения по ее компоновке, о составе горючего, по результатам испытаний, перспектив боевого применения на фронте. Второе: вы, как инженер полигона, должны сделать все возможное, чтобы не допустить разрушения или уничтожения наиболее важных объектов, связанных с испытанием ракет. Учтите, Красная Армия начала новое наступление и скоро ее танки будут здесь.
- Это есть требований? Или просьб? - прищурился Крюгель.
- Какая разница. Речь идет о вашей жизни и, в конце концов (тут Полторанин, кстати, вспомнил о напутственных словах майора Матюхина!), о судьбе всего немецкого народа. Гитлер тащит Германию в пропасть, неужели вы этого не видите? Вы просто обязаны сейчас помочь нам, а значит, помочь спасти десятки тысяч немцев, которые могут сгореть в огне бессмысленной тотальной войны. Вы же понимаете, что за эти ракеты союзники отплатят вам сторицей!
- Вы есть неплохой агитатор, - грустно усмехнулся Крюгель. - Но, как говориль люди Черемша, ви не на того напаль. Я не какой пугливый кошка. Я есть офицер вермахта, честный патриот Германии… Их виль нихт служба темный сила…
Оберст явно завелся, побагровел. Начал сбивчиво путь русские и немецкие слова, потом вообще перешел только на немецкий. Полторанин понимал, что нельзя давать оберст у митинговать - не скоро остановишь.
- Айн момент, герр оберст! - Резкая немецкая фраза сразу остудила Крюгеля. - Вы мне скажите прямо: сделаете или нет?
- Надо думай… - выдавил оберст, опуская сразу потухший взгляд. - Отшень много думай…
- А чего думать, и так все ясно. С Гитлером вам не по пути. Так идите с нами. Ради будущего Германии.
- Я буду думай, - упрямо повторил немец.
- Ну ладно, Даем вам двое суток на размышление. Встреча повторится здесь. Но имейте в виду, к этому времени мы ждем от вас готовую справку о том, что я говорил, Для вас так будет лучше.
- Фир таген, - сказал Крюгель и растопырил, показал пальцы. - Четыре!
- Хорошо, пусть будет четыре. Хотя торопиться, между прочим, надо вам, а не нам. Мы как-нибудь подождем. На этом разговор заканчиваем.
Полторанин уже открыл дверцу и шагнул к подошедшему "гауптману" Гжельчику, когда услыхал сзади снова голос Крюгеля:
- Вам необходим большой осторожность! Здесь эсэс-батайлен уничтожаль русский диверсант-парашютист. Два мертвых доставлен на штаб. Полк "Бранденбург" завтра проческа леса. Я очень печальный, если не встречайт вас здесь обратно.
Это услыхал и Гжельчик. Побледневший, нагнулся к дверце, что-то быстро проговорил по-немецки. Оберст ему ответил, и машина тут же отъехала.
Закурив сигарету, Гжельчик меланхолично заметил:
- Оказалось, все просто, командир… У них тут, на полигоне, имеется техническая новинка, называется "радар". Эта штуковина и засекла наш самолет в воздухе. Вот почему немцы узнали про десант.