– Знаете, почему я вас задержал?.. Уловил знакомое слово, когда вы клали вещи в багажник. Думаю: где же я слышал? Вспомнил в последний момент: Эльба!
О встрече на Эльбе и говорили главным образом трое людей в то раннее утро.
– Память – штука дырявая. Но главное помню. Война кончалась. Были мы молоды и чувствовали себя победителями. Эльба текла спокойная. Переплывали ее на чем могли: на связанных бревнах, на лодках, кое-кто даже вплавь… Цвела сирень. Это была, возможно, лучшая весна из всех, какие я прожил. Ваши ребята мне очень понравились. Встретились мы, как встречаются люди, сделавшие общее и хорошее дело. Менялись на память часами, сигаретами и всем, что могли отыскать в солдатских мешках и карманах. Пели песни. И пили в тот день, конечно, не одну только воду. Вот так же, как и сейчас, помню, сидели на берегу. Пустили в воду немецкую каску и выстрелами потопили ее… Один из ваших говорил по-английски. У другого помню фамилию: Савенко. Тоже, как я, шофер. Три раза был ранен. К Эльбе доехал от Сталинграда… – Ганс Даммин выбил трубку. – У вас, я тоже смотрю, рука… Осколок, пуля?.. Да, они умели стрелять… Ну вот и все. Надеюсь, вы не жалеете, что задержались?.. Мне тоже приятно было сказать вам это. Счастливого пути!..
Знакомство в Ла-Кроссе запомнилось… Не каждый встречный в Америке знает, что было на Эльбе в 1945 году. Война с фашизмом в памяти американцев, мы убедились, занимает место довольно скромное в сравнении с тем, что помним мы о войне. 9 мая числу национальных праздников тут не причислено. Этому есть причины. Многое в годы "холодной войны" предавалось забвению намеренно. И потом надо помнить: Америка была вдалеке от сражений. Всего две бомбы взорвались на ее территории (японцы пустили их на воздушных шарах). Лимит на шоколад и бензин – это, пожалуй, все, чем нарушилась обычная мирная жизнь.
Американцы чтут память погибших в боях с фашизмом. Но братских могил в Америке нет. Каждый человек похоронен отдельно. 291 557 погибших… Эти цифры американцам кажутся очень большими. Немногие знают, что мы потеряли в той же войне двадцать миллионов людей. Американцы не знают, что 1700 наших городов было разрушено. А деревень! А отдельных домов!.. В Америке вышло огромное число книг о войне. Сделано множество фильмов. Статьи, мемуары… Но это все рассказы, свидетельства чего-то бывшего вдалеке. В Америке не горели дома, не плакали дети над убитыми матерями… Нынешнее молодое поколение американцев о войне с фашизмом часто не знает совсем ничего. Из пятнадцати молодых людей, специально спрошенных нами, только один (студент Висконсинского университета) сказал, что "Сталинград – это место в России, где во время войны с Гитлером произошло что-то важное". Остальные на вопрос: "Что такое Сталинград?" – простодушно пожимали плечами: "Не знаю". Опрос, проведенный самими американцами, показал: шестнадцать процентов студентов считают, что Советский Союз воевал на стороне Германии и Японии против США… Согласитесь, встреча с Даммином на таком фоне сердечно тронула и запомнилась. Позже в разговорах с американцами Эльба вспоминалась не один раз как символ сотрудничества в благородном деле.
В Москве фотографию Ганса Даммина мы показали военному корреспонденту "Правды" Александру Устинову, снимавшему встречу на Эльбе.
– Не встречали этого человека?
– Вряд ли. Встречи ведь были во многих местах реки Эльбы, Но все было действительно так, как вспоминает мистер Даммин. Переправлялись в ту и в другую сторону на паромах, плотах, на лодках… На "кукурузнике" я прилетел на Эльбу в расположение 58-й гвардейской дивизии 1-го Украинского фронта. Мне сказали: накануне наши разведчики, переправившись через реку, установили связь с американцами. 25 апреля ожидалось "официальное" появление американцев на нашем берегу… Подплыл паромчик – дощатый помост на двух резиновых лодках, – и с него к нам на берегах сошли шесть боевых, слегка смущенных ребят. Каски, обтянутые маскировочной сеткой, обмундирование походило на лыжные костюмы. Винтовки. На поясе пистолеты. Им дружно протянули руки, помогая сойти на берег. Девушки из санчасти подбежали с букетами. Ну и началось все, как рассказывал вам Даммин…
Для меня это был тоже очень радостный день. Снимал, не жалея пленки. К вечеру появилось человек двенадцать американских корреспондентов и новая группа военных во главе с командиром 69-й американской дивизии Э. Райнхардтом. Гостей встречали наши солдаты, офицеры и генерал Владимир Васильевич Русаков. Торжества продолжались как рассказывали потом, долго. Я же на "кукурузнике" немедленно полетел в штаб и сразу связался с Москвой. "Снимал, – говорю, – встречу на Эльбе". – "Голубчик, немедленно прилетайте. Это историческое событие", – сказал мне редактор "Правды" тех лет Петр Николаевич Поспелов. Мне выделили двухмоторный бомбардировщик, и через три часа я уже был в Москве… Помню, с каким интересом рассматривали в тот день еще мокрую, только что проявленную пленку.
Это была прекрасная весна. Я очень рад, что есть и в Америке люди, которые помнят эту весну.
За кулисами славы
Среди людей, с которыми в путешествии нам очень хотелось встретиться, был Нил Армстронг. Мы знали, что космонавт – первый человек на Луне – ведет довольно уединенную жизнь и неохотно встречается с журналистами. Все же, обсуждая в Вашингтоне план путешествия, мы назвали город Цинциннати, где живет сейчас космонавт. Обнадеживать нас не стали, но обещали связаться с Армстронгом по телефону. Через день мы получили ответ: "Он согласился побеседовать с вами". Назван был день и час встречи.
Но в долгом путешествии все до часа рассчитать трудно. Дорожный график нарушился. И в Цинциннати мы прибыли с опозданием на день, к тому же в самое неудачное время – к вечеру в пятницу. Без всякой надежды мы позвонили по нужному телефону и получили ответ, какой и следовало ожидать: "Нил уехал за город и будет утром в понедельник". Чтобы окончательно не расстраивать график, в Цинциннати мы задержались всего на час. Из Вашингтона мы послали Армстронгу письмо с объяснением огорчительной неудачи и с просьбой поправить дело. Поправить дело, как нам казалось, довольно просто. Мы приложили к письму шестнадцать вопросов и просили на них ответить. Разумеется, мы сознавали, что задаем космонавту работу – большинство вопросов не предполагало ответов "да" – "нет", но мы тогда недостаточно хорошо представляли что от подобных расспросов космонавт уже имел время устать.
Вот что нас интересовало. (Приводим лишь часть вопросов.)
1. Чем заняты Вы сейчас? Почему именно город Цинциннати выбрали местом работы и жизни? Пожалуйста, несколько слов о работе, о Вашей семье, об интересах и увлечениях, лежащих за кругом трудовой деятельности.
2. Ценности жизни… В чем, по Вашему мнению, они состоят?
4. О Вас говорят как об идеальном американце. Как Вы относитесь к этому? Какие свои человеческие слабости Вы рискнули бы назвать?
5. Что Вы приобрели, побывав на вершине достижимого человеком? И есть ли при этом какие-либо чисто человеческие потери для Вас?
6. "Человеку надо всю жизнь идти. Остановиться – значит умереть…" Разделяете Вы эту мудрость? Если да, то какая достойная цель сейчас придает Вам силы, какую вершину тут, на Земле, Вы хотели бы одолеть?
7. Ваши друзья по лунному путешествию – Эдвин Олдрин и Майкл Коллинз… Как сложилась их жизнь после полета? Чем они заняты теперь? Соединяют ли Вас на Земле часы, проведенные на Луне и на путях к ней?
13. В Советском Союзе многие видели сходство биографий, характеров, даже внешности Гагарина и Армстронга. Вы понимаете, как дорог для нас Гагарин. Какая черта этого человека нравилась лично Вам больше всего? За каким занятием 12 апреля 1961 года застало Вас сообщение о полете Гагарина?
14. Что Вы думаете о потеплении американо-советских отношений? Как Вы оцениваете перспективы сотрудничества в космосе?
Ответ из Цинциннати пришел через месяц:
"Мистеру Василию Пескову.
Мистеру Борису Стрельникову.
Джентльмены, я получил ваше письмо.
Возможно, вы знаете, что с тех пор, как я работаю в университете, я ограничил мои беседы с представителями печати редкими пресс-конференциями.
Я верю, что смогу наслаждаться нормальной жизнью только в том случае, если не буду публично рассказывать о моих личных ощущениях и отвечать на тысячи разнообразных вопросов журналистов. Поэтому я не отвечу и на список ваших вопросов. Не обижайтесь, точно так же я говорю и американским журналистам.
Мои самые лучшие пожелания вам в продолжении доброй деятельности.
С уважением
Нил Армстронг, профессор".
Письмо не принесло того, что мы ожидали. Но хорошо уже то, что мы получили отклик (можно себе представить почту знаменитого человека!). Мотивы такого ответа сомнений не вызывают.
Нил Армстронг, первым из людей ступивший на Луну 21 июля 1969 года, стал профессором и, поселившись на родине, в штате Огайо, читает курс астронавтики в университете города Цинциннати. Судя по печати, Армстронг считает, что нашел подходящее убежище от "перегрузок внимания". Принцип "я просто человек, оставьте меня в покое" помогает ему жить обычной человеческой жизнью.
Его спутник по высадке на Луне полковник Эдвин Олдрин исповедует ту же мысль. Но его дальнейшая судьба не лишена драматизма. Послелунная биография Олдрина содержит многое из того, что мы хотели узнать у Нила Армстронга. Мы вернемся к Эдвину Олдрину после короткой справки о том, как сложилась жизнь семи других космонавтов. По американским стандартам успеха впереди всех, кажется, Алан Шепард. Он по-прежнему служит в НАСА и к тому же, умело распорядившись капиталом известности, стал миллионером.
Скотт Карпентер оставил космонавтику, увлекшись исследованиями подводного мира, и, как считают, нашел второе призвание.