Они стали излагать.
Пижон слушал молча, наклонив голову к левому плечу, не пряча пренебрежительной усмешечки, рисовал ехидные ушастые рожицы прямо на их графиках. Когда они кончили, пижон хмыкнул и сказал:
- Великолепнейшая чушь и ересь! Давно мне не приходилось выслушивать подобной ахинеи… Что? - посмотрел он на них, заметив, что Ольф собирается возразить.
- Нет, ничего, - поспешно сказал Ольф.
Пижон помолчал немного и вдруг разразился:
- Первоклашки! Беретесь решать задачу, которая требует знания тензорного исчисления, механики сплошных сред и еще дюжины теорий, о которых вы не имеете никакого понятия! Что же я должен поставить вам за такую самодеятельность?
- Двойки, - сказал Ольф.
- И вы их получите! - угрожающе сказал пижон, схватил их листки и стал быстро перечеркивать строчки, ставить вопросительные знаки, писать формулы и стремительно бросал уничтожающие реплики, забыв о знаках препинания: - Неучи по какому-то недоразумению натолкнулись на ценнейшую мысль и тут же все испортили так нельзя было сделать мозгов не хватило откуда вы взяли такую чепуху разве нельзя было обратиться ко мне сколько времени зря потеряли или у вас его миллион.
Тут он набрал в грудь воздуху и разразился новой тирадой, и постепенно выяснялось, что задачка их - нелепость, попытки сделать ее по-другому выглядят просто жалко, и вообще вся механика - сплошное недомыслие и бородатая химера и что во всей науке есть только одна область, достойная изучения, - это физика Элементарных Частиц.
- Основа основ мироздания!!! - гремел пижон. - Громаднейшее поле деятельности! Наука, о которой можно сказать: мы не знаем даже, знаем ли мы о ней что-нибудь! Где вы еще найдете такую великолепную возможность свихнуть себе мозги! Да знаете ли вы, что это такое? И что вообще вы знаете?
И он грозно посмотрел на них.
Они сидели, раскрыв рты, и во все глаза смотрели на него.
Пижон обрушил на них град вопросов, вытряхнул из них все их знания и воскликнул:
- Чудовищное невежество! Почему вы ничего не знаете об элементарных частицах? Сколько вам лет?
- Двадцать один, - сказал Ольф.
- Девятнадцать, - пробормотал Дмитрий, вконец подавленный этим потоком обвинительного красноречия.
- О господи! - с неподдельным ужасом развел руками пижон. - Дожить до сорока лет и ничего не знать об элементарных частицах! Для чего вы тогда на свет родились? Зачем попали на физфак? Вам только в дворники! В домохозяйки!
Он схватил карандаш и стал писать. Все уже разошлись, они остались втроем, и пижон рассказывал им об элементарных частицах. От напряжения у Дмитрия даже ноги онемели. Это был какой-то водопад фактов, парадоксальных выводов, сумасшедший мир невозможных идей и неизвестности.
Только через полчаса пижон спохватился:
- Мне давно уже нужно идти! Проводите меня, я попытаюсь еще что-нибудь вдолбить в ваши пустые головы! Правда, вы все равно ничего не поймете, но это страшно интересно.
И он стал торопливо засовывать бумаги в портфель, не прерывая своей лекции.
- Вы забыли поставить нам двойки, - напомнил ему Ольф.
- Ах да, ваши двойки…
Он отыскал в своем журнале их фамилии и поставил против них "н/з" - незачет.
И пока они шли в общежитие, пижон продолжал рассказывать, и в лифте тоже. Они не заметили, как он привел их к себе в комнату, - оказывается, он жил на соседнем этаже. Пижон говорил еще минут пять, потом спохватился и спросил:
- Ну что, хватит с вас?
- Хватит, - сказал Дмитрий. У него уже голова шла кругом.
- Да? - удивился пижон. - В самом деле хватит? А жаль, - огорчился он, подумал немного и полез в шкаф за книгами. Он выложил перед ними целую стопку и просительно сказал: - Почитайте, а? Ей-богу, здесь бездна интересного. Для вас, правда, немного трудновато будет, но вы постарайтесь. Что непонятно, прошу ко мне.
Они поблагодарили его и направились к выходу. У двери Дмитрий спохватился и спросил:
- Простите, а как вас зовут?
- Аркадий Дмитриевич Калинин, ваш покорный слуга.
Дмитрий растерянно уставился на него. Значит, это и есть тот самый знаменитый Ангел, о котором столько говорили на факультете, один из самых блестящих преподавателей?
Калинин с недоумением посмотрел на него:
- Забыли что-нибудь?
- Нет-нет, - пробормотал Дмитрий, и они вышли.
В коридоре Ольф восторженно хлопнул его по плечу:
- Вот это парень, а? Нет, каков? Ты представляешь, как нам повезло? Такая лекция, такие книжки!
И Ольф стал жадно перебирать книги. Они тут же, в коридоре, начали делить их и чуть не поссорились, а потом вместе отправились в комнату Дмитрия и принялись читать.
Они решили не размениваться на мелочи и сразу взялись за фундаментальную монографию. За неделю они одолели одну главу - самую легкую, где излагались начальные сведения. Но для того чтобы понять эту главу, им пришлось перерыть кучу учебников и проштудировать несколько сот страниц.
Потом пришел Ангел и спросил:
- Ну, каковы успехи?
Они мрачно сказали, каковы успехи.
- Целую главу? - переспросил Калинин. - Так много? И все поняли?
Они решили, что Ангел смеется над ними.
- Почти все, - проскрипел Ольф.
Калинин серьезно сказал:
- Излагайте.
Когда они кончили излагать, Калинин одобрительно сказал:
- Неплохо, ребята, совсем неплохо. Я начинаю думать, что вы кое на что способны. Работайте.
Они урывали каждую свободную минуту и с нетерпением дожидались каникул, чтобы засесть в читалке. С каким наслаждением они тогда учились! А вскоре к ним присоединился Виктор. И как же не терпелось им поскорее взяться за какую-нибудь самостоятельную работу. Они не раз пытались придумать что-нибудь свое, заняться настоящими теоретическими исследованиями, но все их попытки неизменно кончались неудачей - они слишком мало знали. И они торопились. Скорее, скорее, ведь так мало времени, так много надо узнать. Они и не подозревали того, что начнется, когда наконец-то, спустя два года, они наткнутся на свою идею. Много времени прошло, пока они нашли это свое.
Дмитрий посмотрел на часы - половина десятого. Вряд ли за стеной скоро утихомирятся. Он чувствовал, что не заснет, встал, закурил и разложил перед собой бумаги. Работать ему не хотелось, но еще больше не хотелось думать об Ольфе и о том, почему он сидит сейчас один и разбирается в своих ошибках, и что же все-таки будет, если он ничего не сумеет найти.
А от таких мыслей было только одно спасение - работа.
И он стал читать то, что лежало перед ним.
Ольф зашел к нему часов в двенадцать.
- Ну? - угрюмо сказал он. - Все мыслишь, мой юный гений?
Дмитрий промолчал.
- Молчишь… - процедил Ольф, сел к столу и стал небрежно перебирать бумаги. - Наверно, называешь меня подонком и предателем. Помнишь, как мы Витьку матюкали? Теперь Витька почитывает дюдективные романы и спит с молодой женой. Видал я его вчера… И, знаешь, ему очень неплохо живется… Гораздо лучше, чем нам с тобой… Я даже позавидовал ему. И одеваться он стал прилично, не то что мы, голодранцы. И морда стала сытая, гладкая.
Он помолчал и спросил, повысив голос:
- Почему ты ничего не говоришь?
- Иди спать, - сказал Дмитрий, не глядя на него.
- Спать?.. А ты знаешь, что такое пять процентов? О, вы не знаете, что такое пять процентов… - протянул Ольф. - Это максимальная вероятность добиться успеха в какой-нибудь более или менее значительной теоретической работе. В физике, по крайней мере… Это не я говорю, это академик Берг… Не больше пяти процентов, ты хоть понимаешь, что это такое? Меньше - сколько угодно, но не больше пяти. И это еще при том условии, что в твоем распоряжении новейший теоретический аппарат, самые современные вычислительные машины и куча помощников, которые проделают за тебя всю черновую работу. Это не наводит тебя на размышления, человек Кайданов? Ведь у нас нет ни кучи помощников, ни даже ржавого арифмометра. Может быть, и правы те, кто говорит, что время гениальных одиночек в науке миновало, теперь наука делается в коллективах, не берите на себя слишком много, каждый сверчок знай свой шесток… А ведь мы наверняка не гении, Димка, хотя и одиночки… Что ты так смотришь на меня? Ты думаешь, я уже совсем сдался? Это мы еще посмотрим. Я, может быть, еще вернусь к этому. - Ольф с силой хлопнул по столу. - Хотя самым разумным и логичным было бы послать все это подальше и заняться чем-нибудь попроще. Но я еще подумаю над этим. Подожду только, что скажет Ангел… Завтра идешь на спектра?
- Да.
Спектра - практикум по спектральному анализу.
У них в ходу было немало таких словечек. Многие называли лекции уроками, факультет - школой, математику - арифметикой, стипендию - пенсией.
- Тогда обязательно разбуди меня, - сказал Ольф и пошел к двери.
Дмитрий еще немного посидел, глядя перед собой и думая о том, что сказал Ольф. Он и сам все это знал, о пяти процентах. Но всегда старался поменьше думать об этом. А чтобы не думать об этом, тоже было только одно средство - работа. И он сидел за столом до тех пор, пока не стали закрываться глаза.
В два часа он лег спать и мгновенно заснул.