Он целился в шею - в рыжеватое пятно между горлом и грудью. Оно просвечивало между ветвей, и на нем плескалась тень от хвои.
И, может, у него дрогнула неуспокоившаяся рука. Или в тот миг, когда стукнул выстрел, медведица шевельнулась. Совсем немного.
Но пуля не ударила в позвоночник, как он метил, а прошла навылет, чуть ниже.
Обламывая ветви, медведица рухнула с кедра, но сразу - будто подкинутая, - рванулась вперед. Палан, отшатнувшись, увидел занесенные в прыжке лапы. Захлебывающийся рык плеснул ему в уши.
Ружье у него - одностволка. И он не успел выбросить гильзу и сунуть новый патрон. Зверь налетал.
Палан метнулся вниз по склону.
…Все было как в прошлом году. Раненый зверь догонял Палана, и обрывалось дыханье, и подкашивались ноги в неистовой скачке по кустам и валежнику. Еще секунда - и этот рычащий, страшный ударит в спину, и тогда навзничь повалится небо, и тьма, крутясь, вольется в глаза…
В прошлом году рядом с ним был второй охотник. Абагай Тартыс прыгнул на медведя с ножом; удар был точней выстрела, и это спасло Палану жизнь.
Сейчас рядом - никого. Палан бежал, и зверь настигал его, и казалось - спину жжет яростное дыхание.
Но что-то изменилось с прошлого года. Тогда Палан бежал, ничего не сознавая. Сейчас мгновенно ловил взглядом землю, кусты, деревья, и когда заметил впереди каменную осыпь, - сразу понял, что делать.
Мелкие камни лежали на крутом откосе, как серая застывшая река. Палан вынесся к ней и вдруг круто прыгнул в сторону, вбок.
- Ага!..
Мчавшаяся по пятам медведица не смогла повернуть. Она выскочила на осыпь, камни дрогнули - и загрохотали вниз, таща за собой зверя.
Медведица рвалась из этого потока, крутилась, но камни сыпались быстрей и быстрей. Обвал стремительно рос.
Палан зарядил и вскинул ружье. Эхо полоснуло в горах, как свистящая плеть. Когда оно смолкло, обвал уже застыл. Мертвые лапы лежали на мертвых каменных волнах…
- Вот и все, - сказал Палан.
Сворачивая цигарку, он стал подниматься обратно к поляне. Он дышал легко и спокойно и опять улыбался своей знакомой, беспечной улыбкой.
Лончаки все еще сидели на кедре.
- Эй, вы! - крикнул им Палан. - Я не возьму вас, глупых. Но вы не ходите к моей отаре и не трогайте красную калину. Она ведь совсем не вкусная!
Он стоял на поляне, веселый, уверенный, и вся тайга - с ее бегучими ручьями, с туманом в сырых ущельях, с тяжелой и темной травой, оплетенной ежевичником, - слушала, как смеется рыжий охотник.