Их дом был построен, восемь ярусов окон смотрели на них мутными, еще немытыми стеклами.
Где-то за домом, невидимая, ужасным голосом завизжала электрическая пила. А когда она замолчала, из дома стало слышно звонкое постукивание молотка по металлу.
- Я думаю, нам тут будет хорошо, - сказал Андрей.
- Конечно, хорошо. А ты уверен, что именно этот дом?
- Определенно. Специально молодежный дом.
- Интересно, которое наше будет окно.
- Интересно.
Их пальцы соединились на секунду и разжались снова.
- Я тебя люблю, - сказал он.
- Тшшш… - шепнула она. - Андрюша, а войти туда можно? Здесь нигде не написано, что вход воспрещается.
- Войдем, - сказал он, ставя велосипед к стене.
Они несмело вошли. Светлая лестница была густо заляпана сырым мелом. Наверху ударил по металлу молоток, звук сгустился, разросся и заполнил дом.
- Паровое отопление налаживают, - сказал Андрей.
Он не был в этом убежден, но как можно упустить такой случай показать свою мужскую осведомленность.
- Не поскользнись, - предупредил он, придерживая Юльку под руку.
Вверху ходили ноги и гулко раздавались голоса. Лестница усиливала звуки, как рупор. Львиный бас звал: "Фесенко! Фесенко!" И опять, после паузы: "Фесенко!" Звонкий тенор закричал изо всей силы: "Да где ж Фесенко?!" - словно у него наконец лопнуло терпение. По перилам сидя скатился подросток в кепке, надетой козырьком назад. Юлька подумала, что он и есть Фесенко. Но это оказалось не так, потому что подросток, выскочив на улицу, засвистал в два пальца и тоже стал кричать: "Фесенко! Фесенко!"
- Ось Фесенко! - радостно зарокотал бас наверху.
- Вот Фесенко! - отозвались другие голоса - будто эхо покатилось.
- А пошлите его ко мне, - раздельно и ядовито сказал звонкий тенор. Дайте-ка сюда Фесенко!
- Пошли назад! - быстро сказал Андрей.
- Почему? - удивилась Юлька.
- Сейчас они будут ругать Фесенко, - сказал он и, держа ее под руку, помчал вниз. Домчавшись, Юлька рассердилась:
- Что с тобой? Кого ты испугался?
- Видишь ли, - сказал он, - тебе совершенно ни к чему слушать то, что они приготовили для Фесенко. Он слишком долго не шел, и слишком тут мощная акустика.
Стоявший на улице подросток в кепке козырьком назад снова свистнул и заорал, призывая Фесенко.
- Фесенко нашелся, - сказала ему Юлька, верная своим тимуровским принципам. - Да, да. Он уже там.
- Ничего, - сказал Андрей. - Мы придем сюда, когда внутренние работы будут кончены. Юлька, ну скажи мне…
- Что?
- Ты знаешь.
- Андрюша, сколько можно?
- Ты давно не говорила.
И опять пальцы встретились и разлучились.
- Больше всех, - сказала Юлька, глядя узкими глазами вверх, на медленно поворачивающуюся в небесах руку крана. - Больше всех и на всю жизнь.
- Да, уж пожалуйста, на всю жизнь! - сказал Андрей. - Иначе это лишено всякого смысла.
Вернувшись в город, они заехали в общежитие, где жил Андрей; Юлька подождала в вестибюле, пока Андрей переодевался, а потом поехали на трамвае в парк культуры и отдыха.
- Прежде всего в ресторан, - сказал Андрей. - Ты, наверно, умираешь от голода, я тоже.
- Я бы поела, - сказала Юлька, - только, конечно, не в ресторане.
- А где?
- В обыкновенной столовой.
- Тут нет столовой.
- Ну, в буфете.
- Как в буфете?
Человек надел выходной костюм и новый галстук, гуляет с невестой, на сберкнижке у него тысячи, а ему предлагают идти в буфет!
- Там же только сосиски, - сказал он сдержанно, - а остальное все холодное. Я хочу поесть по-человечески.
Юлька ни разу не была в ресторане, она видела его только издали, когда бывала в Доме культуры.
- Но танцевать и пить вино ты не будешь! - сказала она. - Иначе я встану и уйду.
- Да сейчас и музыки нет, - сказал он, - что ж я, больной, что ли, танцевать без музыки… Там одни дети, вот смотри!
Действительно, на террасе ресторана сидели дети с матерями и пили кефир.
- Ну, хорошо, - сказала Юлька, всходя на террасу.
Они заняли столик у балюстрады, откуда был вид на зеленую лужайку, окруженную деревьями, и на пруд с лодочкой.
- Выбирай, - сказал Андрей, открывая перед Юлькой меню.
Юлька прочла меню - все ей показалось безумно дорого.
- Возьмем биточки в сметане, - сказала она.
- Мы возьмем вот что, - сказал Андрей. - Мы возьмем борщ флотский, возьмем котлеты киевские, возьмем салат из свежих огурцов и потом пломбир.
- А что за котлеты киевские?
- А кто их знает. Наверно, что-нибудь выдающееся, если дороже ничего нет.
- Ты сошел с ума! - сказала Юлька. - Нет, давай есть биточки.
- Значит, - сказал он, - мы так и уйдем, не узнав, что такое киевские котлеты?
Она заколебалась. А пока она колебалась, подошла официантка в шелковом фартучке, и препираться стало невозможно.
В ресторане было в этот час пусто. Дети и матери выпили свой кефир и ушли, на террасе остались только Юлька с Андреем, да человека три сидели в зале за разными столиками. Но, видимо, там предполагался большой банкет, потому что у одной стены был красиво накрыт длинный стол, на нем стояло много блестящей посуды, цветы и серебряные ведерки с бутылками.
- Расскажи, как там на экзамене, - сказал Андрей.
Юлька рассказала, какой она вытянула легкий билет, и ее спросили еще из Некрасова, как раз то, что она повторяла, "Выдь на Волгу", так удачно; и как поразительно отвечала Тамара, и как ходили все вместе есть мороженое на радостях.
- Слава богу, два экзамена позади, - сказал Андрей отеческим тоном.
- А впереди девять, - вздохнула Юлька и задумалась. - Все-таки странно, - сказала она потом.
- Что странно?
- Что конец.
- Не понимаю.
- Как же не понимаешь? - спросила она укоризненно и кротко. - Всю жизнь я ходила в школу. Ты подумай: всю жизнь. И вдруг не надо больше. Ведь странно.
- Не будет школы - будет другое.
- Ты думаешь, я жалею? Нам всем надоело до ужаса. Но ты понимаешь вот стоит дом. Пройдет пятьдесят лет, я зажмурю глаза (Юлька зажмурила глаза) - и я его увижу, каждый кирпичик, и голубую доску… Десять лет ходила, во всякую погоду. У меня там была своя парта… учителя… И вдруг ничего моего нет, со мной - всё. А дом стоит, где стоял.
- Если в жизни не происходит перемен, - сказал Андрей, - это не жизнь.
- Как обижались на Конкордию Власьевну, - сказала Юлька, - даже хотели ставить вопрос, что у нее эта возмутительная привычка говорить "дети". Даже в десятом классе не могла перестать, говорила: "дети". А теперь никто никогда не назовет…
- Юлька, - сказал он, бережно накрывая рукой ее маленькую руку, - у меня, кажется, тоже надвигаются перемены.
Выражение ее лица изменилось мгновенно, рассеянной задумчивости как не бывало, она подалась к нему:
- Какие?
- Предполагаю, что важные.
- Что же ты молчал?
- Да, видишь ли, ничего не было определенного. Только сегодня прояснилось, но приказа еще нет… Началось с того, что третьего дня меня вызвали в отдел кадров. Всего-то разговора было на пять минут, просто уточнили кое-что, насчет ученья в частности…
- Ну?
- А сегодня работаю, вдруг подходит мастер и велит срочно идти в экспериментальный, к начальнику сборки…
Он спохватился, что Юлька неясно представляет себе, что такое экспериментальный цех и сборка, и стал рассказывать подробно, продолжая нежно придерживать на столе ее руку своей теплой большой ладонью. Этот цех, Юлька, чтоб ты знала, - гордость завода, он живет на пятилетку впереди всех цехов. Там конструируют новые станки - автоматы и полуавтоматы. По заводу об этих станках ходят разговоры, и другие цеха проводят экскурсии в экспериментальный, чтоб быть в курсе перспектив… По сути дела, это целый завод, там есть и механический участок, и электромонтажный, и лаборатории, где сидят инженеры и при помощи чертовски тонких приборов определяют качество обработки, зернистость металла и прочую штуку. Во всем цехе стены выкрашены белой краской, и везде цветы на окнах и на подставках между станками. Белые верстаки, белые табуретки, инженеры в белых халатах, как доктора, так что в промасленной робе туда не сунешься, а наденешь то же самое белый халат либо культурную спецовочку с белой строчкой и хорошую рубашку с галстуком, так там рабочие и ходят… А самый главный и самый большой участок - сборка. Какие станки оттуда выходят, Юлька! Эх, ты бы видела: это изящество, и точность, и ум…
- А зачем тебя звали туда? - спросила Юлька, внимательно выслушав.
Он не слышал вопроса, увлеченный своим рассказом:
- Вот тебе еще один штрих. Сейчас я получаю чертеж - куда я с ним иду? Хорошо, если мастера нет в конторке - приткнешься у него за столом. А чаще всего - на окошке или на верстаке… А в экспериментальном специально поставлены письменные столы, прямо среди станков. Настольные лампы с абажурами, книги, пособия, наточенные карандаши в стаканчиках. И не только для мастеров и бригадиров - все рабочие изучают чертежи за столом.
- Тебя зовут туда работать, да? - спросила Юлька.
- Да, - ответил он. - Но я еще не дал согласия. Хочу знать твое мнение.
- Но ведь тебе хочется, правда?
- Еще бы!
- Значит, надо идти.
- Нет, ты послушай. Есть одно обстоятельство. Там, знаешь, всем нравится, да не все согласны там работать.
- Почему?
- Заработок ниже. Начальник сборки прямо мне сказал: имейте в виду, ваших грандиозных получек здесь нет. У них ведь не серийное производство. Ну конечно, есть премиальные.