Сверху упала капля, стукнулась о козырек, потом упала еще одна. Деревья глухо зашумели, воздух потемнел, и лес наполнился лопотаньем: пошел дождь. Солдатская зеленая гимнастерка на Павле стала намокать, сначала она темнела пятнами и напоминала маскировочный халат, затем потемнела вся и стала словно новой. Павел Клинов недовольно посмотрел на небо. "Может, домой пойти?" И только хотел повернуть, как услыхал людской говор.
С бугра навстречу ему неторопливо спускались колхозники. Впереди шел Степан Парамонович, о чем-то разговаривая с уполномоченной.
- И вас потянуло на землю? - приветливо улыбнулась Синицына, поравнявшись с Клиновым.
- Мы всегда землей интересовались, - важно ответил Павел и громко воскликнул: - Кормилица наша, вот ты какая передо мной лежишь!
- Кормилица-то в километре отсюда начинается, - насмешливо произнесла Мария Хромова и приподняла тонкие, словно нарисованные, брови.
Колхозники улыбнулись.
- Не к тому речь! Нам все понятно. Я ночь не спал, думал о ней! - запальчиво крикнул Клинов. Ему не нравилось, что его опередили.
И получилось так, что он пошел слева от Синицыной, а справа от нее шагал Степан Парамонович.
- Прежде всего межи, - говорил неторопливо Щекотов. - Вы должны сами понимать, это не то, что у нас в Ярославской. У нас что? Перепахал, и все. Понятно, нет? А здесь верба выращена по межам. К тому же за войну кустарник разросся. Вообще, сказать по совести, не предугадывал я, что земли вразброс. У нас выйдешь в поле, хоть направо смотри, хоть налево - простор! А тут раскинь руки - одной упрешься в лес, другой - в гору или озеро… Незавидная местность…
Клинов вспомнил слова Николая Субботина и дерзко вмешался:
- Не за тем мы ехали сюда, чтоб на попятный идти из-за таких пустяков.
Степан Парамонович внимательно взглянул на него и промолчал, а Клинов раздул ноздри и злорадно подумал: "Ага, съел?"
Все небо обложили тучи. Дождь пошел сильнее. Первой не выдержала Мария, Она сняла ботинки и, прижимая их к груди, побежала домой. За ней бросилась Дуняша Сидорова, потом Лапушкина, потом жена Егорова, да и сам Алексей Егоров кинулся им вслед. Хотел было побежать и Павел Клинов, но посчитал для себя неудобным и по-прежнему, словно никакого дождя не было, степенно шагал по дороге.
6
Это было самое необычное собрание в их жизни. Не было ни председателя, ни секретаря. Все сидели на крыльце.
Никандр устроился на верхней ступеньке; он был в солдатской гимнастерке, с орденом на груди. На лоб ему свисал большой лохматый чуб. Никандр, ожидая Николая Субботкина, нервничал, барабаня ногой о приступку. День был хмурый, как взгляд Кости Клинова. Его все-таки разбудила Полинка. Она еще раз забежала к нему домой и, дернув Костю за ногу, стащила его с сундука. Марфа закричала, что мальчонке не дают покоя, но Полинка так вытаращила на нее глаза, так захохотала, что Марфа только развела руками: "Ну и девка!"
Костя лежал на траве вниз животом. Ему хотелось спать. Сестры Хромовы - Настя, Груня и Полинка - деловито щелкали семечки, словно старались обогнать одна другую. Васятка Егоров, озабоченно посапывая носом, строгал чижа. Чиж уже был готов, оставалось только взять палку и ударить ею, чтобы чиж взвился в небо.
- Долго будем сидеть? - сказала, наконец, Полинка и сбросила с подола шелуху.
- Терпенье, - ответил Никандр и еще быстрее забарабанил ногой о приступку.
- Вот чего ненавижу, так это сидеть без толку. Знала бы, что так будет, ушла бы с мамой по ягоды.
- Еще насобираешь, - заметила Груня, внимательно разглядывая на груди Никандра потускневший орден. У нее были настолько голубые глаза, что даже не верилось, что такие бывают.
Через двор темной полосой прошла тень. Настя подняла голову. Из-за большого холма надвигались облака, постепенно затягивая все небо.
- Дождь, наверно, будет, - сказала Настя и мягко улыбнулась. - А что я скажу, девушки. Вот все мы из разных мест, только я с Костей из одного колхоза. И не знаю, сколько бы нам надо времени, чтобы обзнакомиться, а тут мы все собрались и сидим, как старые дружки.
- Ну и что? - не поворачивая головы, спросил Васятка.
- А так… хорошо.
- И мне здесь нравится. Красивая местность, - неожиданно сказала Полина.
Воздух стал синий. Темная туча повисла над двором. Куры торопливо побежали под навес.
Наконец появился Николай Субботкин. Звеня медалями, он сел на деревянные перила, обхватил рукой столбик и улыбнулся Груне.
- Приношу объяснение своей задержки: на конюшню прибыли из райцентра три лошади.
- Порядок! - воскликнул Никандр.
Груня повела круглым плечом и насмешливо покачала головой.
- Первого комсомольца вижу, который с усами.
Полинка фыркнула. Николай густо покраснел.
Упали капли дождя, серые, тяжелые. Никандр откашлялся и быстро, как из пулемета, стал сыпать слова:
- Я хочу сказать, что вот мы должны решить, кто у нас будет председателем колхоза, и когда будет собрание, то отстаивать своего кандидата. Сами понимаете, дело важное. Надо не промахнуться. К тому же я хочу сказать…
- Куда гонишься? - одернула его Груня и сбросила с ладони шелуху подсолнуха.
- Не сбивайте с мысли, - строго взглянув на нее, сказал Никандр. - Дисциплинки не вижу. - И продолжал все так же скоропалительно: - К тому же я хочу сказать, насколько мне известно, у нас нет ни одного коммуниста в колхозе, так что нам положено, комсомольцам, быть впереди всех. К тому же я хочу сказать…
Полинка не удержалась и захохотала.
Никандр замолчал. Николай Субботкин перегнулся с перил, заглядывая в Полинкино лицо. У нее так сверкали при смехе зубы, что их казалось в десять раз больше.
- Откуда такая недисциплинированность? - наконец произнес Никандр, когда Полинка немного успокоилась.
- Подумаешь, какой строгий, нельзя чуточку посмеяться, - обиделась Полинка.
- Да над чем смеяться-то? - выпалил Никандр.
- Уж больно быстро говоришь.
- Если такое поведение у вас было на каждом комсомольском собрании, наверняка можно сказать, ваш секретарь никогда не был на фронте, - сказал Субботкин и закачал ногами.
- Ну и что? - резко вмешалась Груня.
- А то, что я сообщаю свой вывод как факт!
- Ну и наплевать на твой факт! А секретарь была нормальная, три почетных грамоты от обкома имела.
- Тише, товарищи! - стараясь говорить раздельное, сказал Никандр и усмехнулся, взглянув на Груню. - Спорить не о чем. Дисциплина, конечно, крепче в армии, чем в тылу. Ясно? Давайте заниматься делом.
Дождь пошел сильнее. Пыль на песчаной дорожке свертывалась в серые шарики.
Никандр оглядел всех.
- Итак, кто хочет говорить? - спросил он. Губы у него были разбиты осколком гранаты и в разговоре немного кривились.
Открылось окно. В раме, словно портрет, появился Поликарп Евстигнеевич.
- Чего под дождем мокнете?
- И верно, чего мокнуть, пошли, - Груня встала со ступенек и потянулась, выставив грудь вперед, но, заметив на себе взгляд Субботкина, спохватилась и бросилась в сени.
- Только о скобку ноги вычистите! - тонко крикнул Поликарп Евстигнёевич. - Опять начинается хождение. Я не погляжу, что вы все девки на выданьи, что любая из вас королева!..
Кухня была просторная. Ребята расселись вдоль длинного стола.
- А где же Костька? - завертелась на месте Полянка и, взглянув в окно, захохотала.
- Опять, - недовольно поморщился Никандр. - И что это как ты любишь смеяться, просто удивительно.
Полинка ткнула пальцем в окно. Костя спал на траве.
- Силён, - заметил Николай и, раскрыв створки окна, гаркнул:
- Клинов!
Костя оторопело вскочил, оглянулся и почесал щеку.
- Что ж не разбудили? - хмуро сказал он, появляясь на кухне. - Вся спина смокла.
Николай усмехнулся и спросил Груню:
- Это ваш воспитанник?
- Хотя бы, - покраснела она.
- Ясно! - улыбнулся Никандр. - Чего ж ты Сразу не сказала, что была секретарем?
Груня повела плечами и оглянулась на дверь. В избу вошла Пелагея Семеновна.
- Гостей-то, гостей, - заахала она, - уж верно сказано, со всех волостей. Ой, да и Костенька здеся. Не забыл однодеревенку свою. Вот уважил-то, вот уважил. - Она поставила на лавку ведро с брусникой. - На-ко тебе, милый, ягодок. Да бери, бери. Батька-то твой целую кепку взял, да еще две пригоршни. А мне не жалко. Своим-то людям да жалеть, - она насыпала ковш брусники и подала его Косте. - Груня, поди-ка со мной, доченька.
- Некогда мне! - Груне было досадно на Костьку. В самом деле, до чего же ленив, спит под дождем, и хоть бы тебе что! - А Костя, завладев ковшиком, ел ягоды, не понимая, почему так раздобрилась Хромиха.
- Иди, если говорю!
Груня порывисто встала и, звонко шлепая босыми ногами по крашеному полу, вышла. Субботкин посмотрел на нее. "И верно, королева", - подумал он и в замешательстве подцепил такую пригоршню ягод, что ковшик сразу опустел.
В горнице Пелагея Семеновна взволнованно шептала:
- Слышь-ко, председателем-то будет Пашка Клинов.
- А ну тебя! - отмахнулась Груня.
- С места не сойти. Сам сказывал. У него уж и человек был. Этот, как его… ну, который сидит у нас… с усищами-то…
- Субботкин?
- Он самый. Я уж и словечко замолвила Пашке. Быть тебе дояркой.
- Глупости, какой он председатель! - крикнул Поликарп Евстигнеевич.
Груня, сдвинув брови, вышла на кухню.
- Интересно мне знать, кого вы прочите в председатели? - она посмотрела в упор на Субботкина.
Николай торопливо проглотил ягоды и, морщась, ответил: