7
К восьми часам в избе Петровых было полно народа. Полинка с замирающим сердцем выжидала, когда Кузьма положит свою сумку на стол и отойдет в сторону, но он хоть и снял ее и положил на стол, но не собирался никуда уходить, а спокойно разговаривал с Николаем Субботкиным. Наконец Кузьма отошел от стола и о чем-то заговорил с Марией. Полинка оглянулась по сторонам: налево сидела Марфа, она была занята тем, что все стряхивала что-то с подола, хотя в подоле ничего не было; посмотрела направо, - отец о чем-то толковал с Алексеем Егоровым, размахивая руками. Никто не обращал на нее внимания. Полянка открыла сумку, сунула в нее письмо и, не дыша, бросилась в дальний угол избы.
Началось собрание. Кузьма уселся на свое место. Обсуждали обращение колхозников "Красной горы".
- Какие будут предложения? - спросил Кузьма, поглядывая на Никандра.
Никандр попросил слово, перевел дыхание и быстро, словно из пулемета, выпалил:
- Предлагаю не только принять вызов, но и взять встречное обязательство, - и дальше стал читать по бумажке.
Может быть, колхозники сразу же и поддержали бы предложение Никандра о встречном обязательстве, но выступил Степан Парамонович и, равномерно разрезая ребром ладони прокуренный воздух, стал высказываться против. Он говорил примерно то же, что и Кузьме, только теперь убедительнее: лучше взять немного, но выполнить, чем много, и не выполнить. Ссылался на незнание климата, на то, что еще не изучены земли и потому ставить под удар честь своего колхоза не стоит. Высказав все, он посмотрел на председателя:
- По-моему, так, Кузьма Иваныч?
Тогда взял слово Кузьма. Кивнув в сторону Щекотова, он начал:
- Правильно как будто сказал Степан Парамонович, даже и поговорка есть такая: "Береги честь смолоду". Наш колхоз молодой, только еще рождается, поэтому для нас честь колхоза особенно дорога. Но невелика будет честь такого колхоза, который трусит вступать в бой за передовое место. Чего мы не знаем? Землю, климат, еще что? Тут Степан Парамонович не сказал, а до этого говорил мне, что и людей мы не знаем. Людей-то мы знаем! Землеробы-колхозники на любой земле остаются советскими людьми. А что касается климата и земли, так на днях я получу из райзо подробный анализ всех наших земель, тогда мы узнаем, где надо известковать почву, где суперфосфата положить. В чем же дело? Разве мы не хотим, чтобы наш колхоз в первый же год стал знатным, богатым, передовым? Я думаю, хотим. Трудно нам будет? Конечно, В трудно. Много труднее, чем если бы мы сидели, сложа руки. Я целиком поддерживаю предложение Никандра.
Смелым счастье помогает. Одновременно сообщаю: в конце этой недели будет организован агрокружок.
Не успел сесть Кузьма, как выскочил к столу Иван Сидоров, - он не столько был против самого "встречного", как против Кузьмы: опять получалось похоже на плуги и на историю с механиком. Только тут-то, пожалуй, не пройдет.
- Я не краснобай! - замахал Иван Сидоров руками во все стороны так, что даже язычки пламени в лампах запрыгали. - Но уж коли коснулось такого, так я, как зубилом, отрублю! Я за то, чтобы не брать встречного. Правильно выступал Степан Парамонович, товарищ Щекотов: возьми меньше, но сделай лучше. Есть и такая у нас поговорка: "велика фигура, да дура, мал золотник, да дорог". Верно я говорю? Нахвалиться на весь район можно, а ты делом покажи. Делом! Вот тут-то она и будет - наша честь. Конечно, тут опять может получиться так, как и в прошлые разы, что комсомол верх возьмет, но только надо учесть одно: не один комсомол на поле будет трудиться, а и вся остальная масса, так что это учитывайте при голосовании.
Поднялся шум. Послышался голос Елизаветы; ей дали слово, тогда она замолчала.
- Разрешите мне, - Настя подняла руку и, не мигая, поглядела на Кузьму, - когда она волновалась, то всегда смотрела не мигая. - Мне только одно непонятно, - начала она.
- А коли непонятно, так сиди да слушай готовое, - обрезал ее Степан Парамонович. По избе прошел сдержанный смешок.
- Тише, товарищи! Настя, продолжайте, - сказал Кузьма.
- Так вот, по существу… мне непонятно одно…
Смех раздался громче, но Настя повысила голос:
- Почему так, если мы, комсомольцы, беремся вырастить триста центнеров картошки с гектара на своем участке, то на общем поле по сто пятьдесят три всегда можно снять, ведь снимали же мы у себя в Ярославской! А тут земля три года отдыхала…
- А ты вырасти свои триста центнеров, а потом и начинай учить, - вскочила с места жена Ивана Сидорова, обычно тихая, незаметная женщина.
- К порядку, товарищи. - постучал карандашом по столу Кузьма. - Кто еще хочет говорить?
- Я хочу, - сказал Алексей Егоров и поднялся над людьми, как скала, посмотрел вокруг, куда бы положить шапку, сунул ее в руки жене и, немного помолчав, начал раздельно говорить густым голосом:
- Я много думаю над нашей жизнью, люди. Все мы оставили свои родные места, осели на долгое житье здесь и навряд ли когда вернемся обратно. Иначе сказать, в нашей жизни легла черта. Каждый из нас ехал сюда за хорошей жизнью, а иначе никто бы и не тронулся с места. А уж коли я уехал, так не за тем, чтоб жить здесь худо. Я много видал председателей и прямо вам говорю, люди, что Кузьма Иваныч - это счастье для нас. Чего он хочет: взять встречное, вырастить еще больше урожай, так разве это плохо для нас? Чего ж тут говорить. Брать надо! - и, взяв из рук жены шапку, сел.
После него никто не выступал.
- Давайте голосовать, - сказал Кузьма, - кто за то, чтобы взять встречное обязательство, прошу поднять руки… Восемнадцать. Кто за то, чтобы не брать, прошу поднять руки.
Среди голосовавших против встречного были Щекотовы, старики Хромовы, Лапушкина, Марфа Клинова, Сидоровы, - их набралось десять.
Кузьма был озадачен: он никак не мог понять, почему Поликарп Евстигнеевич голосует против встречного обязательства. Обычно Хромов всегда горячо поддерживал Кузьму во всяких колхозных делах.
И вдруг Поликарп Евстигнеевич пронзительно закричал:
- Мой голос вычеркните из второго голосованья. Я за встречный! - И напустился на жену: - Только в конфуз меня вводишь.
Как позднее выяснилось, Пелагея Семеновна запретила ему голосовать лишь потому, что дочки могут на большом обязательстве всю свою красоту потерять.
Встречное обязательство было принято, Кузьма полез в сумку, Полинка забилась еще глубже в угол, закрыла глаза. "Следующий вопрос, товарищи, - услыхала она, - о падеже коровы в доме Клиновых". Полинка открыла глаза. Кузьма все еще рылся в сумке. Больше она терпеть не могла и, вплотную прижимаясь к стене, выбралась на улицу. "Если спросят, чего ушла, - думала она, на ходу застегивая коротенькую шубейку, - скажу, удобрения пошла охранять". Но когда она подошла к тихому дому, увидала окна с белыми заиндевелыми папоротниками, ей стало нестерпимо тягостно быть одной, и так же быстро, как только что мчалась к дому, Полинка побежала обратно. Пробегая мимо избы Клиновых, она услыхала негромкий стук топора. "Костька пришел, наверно, - подумала она. - Чего ж он на собрание не идет? Надо позвать его". Она вошла в двор, там никого не было. Стук топора доносился из дровяного сарайчика.
Подул ветер. Он сметнул с крыши сухой промороженный снег, покружил его, бросил в лицо Полинке. Полинка отряхнулась и пошла к сараю. Стук прекратился. И вдруг прямо на нее из сарая двинулся Павел Клинов.
- Чего тебе тут нужно? - сердито спросил он и зашагал к дому.
Полинка оторопело взглянула на него и побежала прочь.
На собрании еще обсуждался вопрос о Марфе. Кузьма горячо говорил о том, что колхозники должны быть прежде всего культурными людьми.
- Я предлагаю комсомольцам организовать санитарную комиссию, - говорил он, - не случайно пала корова в хлеву Клиновых: грязь дома, значит грязь на скотном дворе, небрежные к себе, значит небрежные, нерадивые и к общественному добру. С этим надо бороться. Я предлагаю вторую корову, которую мы дали на сохранение Марфе Клиновой, отобрать от нее!
- Вот это наказание, - протянула насмешливо Елизавета.
- Да, это наказание! Человек лишился нашего доверия, - повысил голос Кузьма.
Полинка тревожно глядела на Кузьму: читал или не читал? Наверное, не читал, потому что лицо у него хмурое, а может, из-за Марфы хмурое? Нет, все равно, когда про любовь читают, то глаза всегда светлые. Полинка подняла голову и неожиданно встретилась взглядом с Кузьмой, на его губах появилась улыбка, а глаза сощурились, словно он посмотрел на свет; Полинка ахнула и закрылась рукой.