- Хорошо-то хорошо, но чтобы не затягивать, а то чуть что - на кузнеца и начинают валить: вот, дескать, не успел подготовить весь инвентарь к сроку. А кузнец тут вовсе и ни при чем. Опять же, - Сидоров придержал Кузьму за руку, - что касается молотобойца, так я и здесь маленько помараковал, есть у меня на примете парнишка Алексея Егорова, Васька. Мальчонка безо всякого образования, вот и пускай приучается к рукомеслу. С Алексеем я говорил, он в полном согласье.
- Это мы потом все сделаем. Сейчас у нас организационные вопросы, - нетерпеливо поглядывая на членов правления, сказал Кузьма.
На прощанье Иван Сидоров так сжал Кузьме руку, что у того полезли вверх брови, потом он поклонился членам правления и неторопливо пошел к выходу.
Берясь за дверную ручку, услыхал голос нового председателя:
- По-моему, много говорить нам не о чем. В колхозном строительстве мы уже не первый год работаем. Значит, дело за тем, чтобы не раскачиваться, а действовать…
"Ну, вот и хорошо, - выходя в сени, подумал Иван Сидоров, - на то тебя и выбрали, чтоб действовал".
Но он не сразу пошел домой, а остановился у крайнего окна и заглянул в него. Кузьма сидел верхом на скамейке и говорил что-то Степану Парамоновичу; Щекотов тремя пальцами сучил конец бороды; Николай Субботкин, вздернув правое плечо, писал; Мария, облокотясь на стол, опустив в ладони лицо, не отрываясь, глядела на Кузьму; Говорков курил; рядом с ним сидел, чему-то улыбаясь, Никандр.
"Вот и хорошо, - улыбнулся Сидоров. - Только чего ж это Никандр затесался туда? Наверно, как комсомол, что ли?" Он стоял, прислушиваясь к голосу Кузьмы. Накрапывал мелкий холодный дождь, изредка налетал ветер, и было слышно, как шурша осыпаются по черепичной крыше сорванные с деревьев листья.
До Сидорова доносился голос Кузьмы глуховато, тогда он потянул на себя створку окна, петли ржаво скрипнули. Как будто никто не заметил…
Теперь слышно стало хорошо.
- Основных задач у нас на сегодня четыре, - говорил Кузьма: - собрать плуги и бороны, построить скотный двор для общественного стада, вырубить на межах кустарник, очистить поля от камней. Организовать я думаю это таким образом… - Кузьма внезапно посмотрел в окно. Конечно, он ничего не увидал, потому что на улице была темень, но все же Иван Сидоров, осторожно приседая, отошел от окна.
Дождь пошел гуще. Стало так темно, что даже не видно было сапог. Идти до дому было не близко, но Иван Сидоров не замечал ни дождя, ни грязи, он был доволен, что ему удалось так обстоятельно потолковать с Кузьмой до начала заседания правления. Придя домой, он еще не скоро лег спать, сидел у темного окна, курил и думал о кузнице. Говоря по совести, он уже соскучился по работе.
20
Витька Лапушкин сурово оглядел своих сестер и брата. Они стояли перед ним в шеренге. Крайним с правого фланга был Сережа, курносый, круглоглазый мальчишка, крайней слева - Варвара, девяти лет от роду, в середине - шестилетняя Наташа, самая маленькая. Они, не мигая, глядели на старшего брата. У него через плечо висел деревянный меч. Витька был важен и строг. Шуточное ли дело, ему, не кому-нибудь, а именно ему, сам Кузьма Иванович, награжденный пятью орденами и девятью медалями, поручил собирать плуги и бороны.
- Слушай меня. Я приказываю! - сдвинув к переносью красные бугры вместо бровей, сказал Витька и уперся мечом в землю. - Если кто найдет плуг или борону, примечать место. Потом сюда приедут на лошадях, - он замолчал, вспоминая, что еще говорил председатель колхоза. - Потом… - но, так и не вспомнив больше ничего, важно закончил; - потом доложить мне! - И вдруг, вытаращив глаза, закричал: - Направо, кругом, за мной, пошли! - И, сунув меч между ногами, помчался по дороге. Он пролетел мимо домов, ведя свою команду, стремительно ворвался в огород, заросший бурьяном и длинной прибитой дождями травой, и начал рыскать. Он рубил сплеча репейник, сбивал серые шарики чертополоха, совал меч в гущу малиновых кустов; Сережа, вооружившись деревянной пикой, кидался в атаку на заросли крыжовника; Варвара, низко нагибаясь к земле, словно собирая грибы, заглядывала под каждый куст, и только одна маленькая Наташа стояла на месте и очарованно смотрела вверх. Осину словно кто украсил крохотными красными флажками, флажков уже оставалось немного, они держались еще на верхушке и трепетали, как будто в испуге. Вот один сорвался и, качаясь в воздухе, косо полетел на землю. Наташа побежала за ним, протягивая руку, наскочила на что-то, больно ударила колено и хотела уже заплакать, но увидала опрокинутый лемехом вверх большой ржавый плуг. Несколько секунд она оторопело смотрела на него, потом подпрыгнула и закричала тоненько и встревоженно:
- Нашла, нашла, нашла!
Все бросились к ней. Да, это был самый настоящий пароконный плуг, так его и определил Витька. Он шумно вдохнул в себя воздух, недовольно сморщил нос и сердито сказал;
- Чего кричишь? Нашла, и все, а то орет и орет… Ставь тычку! - И ни с того ни с сего дал ей подзатыльника.
Наташа хотела заплакать, но Витька уже умчался. Надо было искать тычку, она пошла к забору, вытащила из ограды длинный прут и побежала обратно. Но странное дело, куда исчез плуг? Наташа обошла вокруг осины - плуга не было, посмотрела в кусты, - там тоже не было, тогда она села на корточки и заплакала.
- Чего ты? - спросила ее Варвара.
- Плуг потеряла…
- Витька, Наташка плуг потеряла! - закричала Варвара.
Прибежал Витька, он начал с размаху рубить мечом кусты, галопировать вокруг осины, наткнулся на борону, тут же неподалеку нашел и плуг.
- Это мои! - крикнул он и, прищурив глаза, стал примечать место.
- Брось, Витя, это мой плуг, - захныкала Наташа.
Но Витька ее не слушал, он схватил с земли в охапку красные осиновые листья, наколол их на тонкий шест и поднял в воздух.
- Место примечено! - крикнул он. - Ищем дальше.
21
В этот день в деревне никого не было, все вышли на работу. Никандр командовал комсомольцами, они таскали камни с поля к дороге. Остальные рубили кусты, очищали от зарослей пашни. Кузьма и Павел Клинов работали в лесу. Они валили на землю высокие мачтовые сосны, заготовляли бревна для скотного сарая.
Павел Клинов был недоволен. Никогда в жизни ему не приходилось работать без отдыха больше часу, а тут, наверно, часа три прошло, и он еще не разогнул спины.
Будь на месте Кузьмы кто другой, Павел давно бы послал его к чорту и, бросив пилить, сидел бы себе и покуривал, но теперь об этом нечего было и думать. И чем дальше пила вгрызалась в дерево, тем мрачнее становился Клинов. Звуки пилы ему казались такими противными, каких он еще не слыхал отроду. Он закрывал глаза и старался как можно дольше не открывать их, надеясь, что так время пойдет скорее, но каждый раз, когда открывал глаза, с ужасом видел, что пилить еще надо много.
А Кузьма все распалялся и распалялся.
- Вы, того… - не вытерпел Клинов. - Покурить бы.
- А вот свалим и покурим, - прерывисто дыша, ответил Кузьма.
Пила звенела, как мандолина, от сосновых опилок пахло скипидаром. Хорошо было ощущать, как рука во весь мах ходит взад и вперед, как горячая кровь тяжело наливает мускулы, как приятно ноет давно отвыкшая от такой работы спина. Крупный горячий пот выступил у Кузьмы на лбу, рубаха прилипла к спине. Нет, давно уж так не работал Кузьма. Желтые опилки разлетались в стороны, воздух в лесу был легкий, наполненный запахом увядающих деревьев, солнце, не жаркое, спокойное, золотыми пятнами лежало на земле. Да, вот о таком дне часто мечтал Кузьма в длинные черные ночи на наблюдательном пункте, слыша посвист трассирующих пуль, видя красные всполохи взрывов.
Павел заглянул в рез, еще оставалось пилить больше половины.
- Эва, сколь много, - невольно вырвалось у него.
Кузьма усмехнулся. Клинов, ругаясь про себя на чем свет стоит, стал на колено. С колена пилить было удобнее. "Чего ж это я раньше не догадался?" - подумал он" но через минуту убедился, что с колена пилить еще хуже. Снова он пилил стоя. Теперь ему казалось, что пила тупая, что она не продвигается вглубь, а скользит по одному месту.
- Пилу наточить бы надо!
- Ерунда, пила острая, - ответил Кузьма.
Клинов закрыл глаза, он решил считать до ста, чтобы хоть как-то отвлечь мысли от муторной работы. "Тридцать девять… сорок… сорок один… сорок два, - шептал Клинов, не открывая глаз, - сорок три… сорок четыре…" Когда он досчитал до семидесяти восьми, Кузьма сказал: "Довольно!"
Клинов открыл глаза и медленно выпрямился. В голове у него гудело.
Кузьма вытащил из реза пилу, уперся рукой в ствол, и сосна сначала тихо, потом все быстрей стала падать на землю, ломая ветви соседних деревьев, обивая последние листья берез. Рубщики отскочили, чтобы ствол "не сыграл". Клинов в изнеможении присел на пень, земля и деревья плыли у него перед глазами, курить он уже не хотел.
- Сколько же это нам надо деревьев напилить? - медленно спросил он Кузьму.
- Штук шестьдесят.
Клинов даже вздрогнул: неужели ему придется все шестьдесят деревьев пилить? Дернул же его чорт согласиться работать с председателем! А он-то еще сдуру обрадовался вначале, думал, легче с одноруким будет. Павел посмотрел на небо, надеясь увидать тяжелые тучи, но небо было, как назло, чистое, поглядел на верхушки деревьев - может, ветер нагонит облака, - но пестрая листва висела неподвижно, словно нарисованная, было так тихо, что даже на осине не трепетали листья. Клинов вздохнул и, не глядя на председателя колхоза, глухо сказал:
- Потому как у меня ревматизм в спине, то… он, значит, грызеть, а тут охлажденье к тому же, - Клинов ковырнул носком сапога ворох мокрых листьев и встал.