16
Полинка заподозрила что-то неладное: вот уже третий день Кузьма с Никандром куда-то уходят и возвращаются поздно вечером. Она спросила Степаниду, но Степанида Максимовна и сама не знала, чем занимается сын. Завела разговор с матерью Никандра, но и та ничего не могла ей сказать. Тогда Полинка решила, что она сама все разузнает. На рассвете она выследила, как Никандр и Кузьма вышли из дому, дождалась, пока они свернули в сторону от леса, и пустилась за ними следом.
Утро было спокойное, ясное, высоко в небе кружил ястреб, по кустам, звонко чивикая, пролетали красногрудые снегири, из травы выпорхнула серая трясогузка и, ныряя в воздухе, упала к ручью.
Пройдя поля, пропитанные дождевой водой, Кузьма и Никандр стали подниматься на бугор.
"Куда это они? - недоумевала Полинка, и в ее беспокойной голове возникали самые причудливые догадки. - Они, наверно, клад ищут. Финны ушли и позарывали клады в землю. Ох, и хитрые ребята!"
Когда Кузьма с Никандром скрылись за бугром, Полинка, низко пригибаясь, побежала за ними. Мокрая, холодная трава хлестала ее по ногам, юбчонка смокла, а в сапогах хлюпала вода. Сразу же за бугром начался перелесок. Сколько здесь было листьев, сморщенных, шуршащих! Полинка брела по ним, как по воде. Следы Кузьмы и Никандра исчезли. Полинка остановилась. Было так тихо, будто она оглохла. "Где же ребята?" Полинка оглянулась и пошла напрямик через кусты. Она шла, шла, и вдруг перед ней появились остроугольные камни, они стояли в ряд, как застывшие солдаты. Полинке стало что-то не по себе, когда она увидела эти камни, и она зашагала быстрее, но за камнями путь ей пересек длинный и узкий ров, обнесенный колючей проволокой. На бруствере валялись раскрытые цинковые ящики, пустые позеленевшие гильзы снарядов и патронов, пробитые пулями каски. В стороне виднелись танки, один из них лежал на боку.
- Чего это здесь? - прошептала Полинка, осторожно заглядывая на дно траншеи, и вскрикнула, увидав торчащий из земли вверх подошвой валенок. "Куда же идти?" - подумала она и хотела уже крикнуть Никандра, но пересилила робость и направилась вдоль траншеи. На пути попадались круглые, заросшие болотной травой воронки, она их впервые видела и совсем не думала, что они образовались от взрыва бомб. В одном месте путь пересекла колючая проволока. Полинка, высоко подняв юбку, перелезла через нее. Теперь траншея была в стороне, идти стало легче. "Но где же они?" - подумала Полинка и осмотрелась.
Из травы с шумом выскочил мокрый заяц, он поднялся на задние лапы, полопотал длинными ушами, оторопело посмотрел на девушку и, смешно вскидывая зад, украшенный пушистым помпоном, понесся прочь.
Кузьму и Никандра Полинка увидела, когда уже отчаялась их найти. Они ходили по открытой, как ладошка, луговине, один от другого шагов на пятьдесят, и тыркали в землю свои палки с проволокой на конце.
"Так и есть - клад ищут!" - ахнула Полинка. - Эй, вы, чего ищете? - крикнула она и громко засмеялась. Никандр вскинул голову, будто кто его шилом уколол, несколько секунд ошарашенно смотрел на нее, как тот заяц, что выскочил из кустов, а потом оглашенно заорал:
- Стой!
- Не двигайся! - закричал и Кузьма.
Полинка пренебрежительно пожала плечами.
- А чего, я не к вам. Я сама по себе… гуляю, - и сорвала былинку.
- Стой, тебе говорят!
Но Полинка только усмехнулась и пошла по луговине. Все было ясно - парни нашли клад и не хотят ей показывать.
- Взорвешься, дурища! - замахал руками Никандр. - Мины здесь, дурища, мины!
Конечно, она слыхала о минах, много разговора было о них во время войны. В деревне рассказывали, что немцы бросают на дорогах красивые игрушки, а если возьмешься за них, то будто они взрываются. "Так что ж, парни ищут игрушки, что ли?" Полинка усмехнулась, но все же остановилась, - уж очень испуганное лицо было у Никандра.
- Стой и не двигайся! - скомандовал он. - Я приду к тебе.
Но пока он собирался, Кузьма уже шел. Он втыкал свою палку в землю и продвигался, как слепой, робко и медленно. Пройдя несколько шагов, нагнулся, вынул из земли серый пакет и осторожно отложил его в сторону, Полинка с любопытством посмотрела на пакет.
- Это что, игрушка, что ли? - крикнула она.
- Игрушка, чорт бы тебя побрал, игрушка, - сердито ответил Кузьма, не отрывая взгляда от земли. Наконец он подошел к ней, у него был потный лоб, как будто он таскал на себе бревна.
- Ступай след в след за мной, - строго сказал он и осторожно пошел обратно.
Ну и досталось Полинке, когда Кузьма вывел ее к Никандру. Оказывается, парни никакого клада не искали, они разминировали поле.
- А на что оно вам?
- Не твоего ума дело, - ответил Никандр.
Но Кузьма решил так: уж коли дело открыто, значит, надо объяснить. Он рассказал, что земли в колхозе немного и они надумали прибавить гектаров пятьдесят. Только сначала эту землю нужно было разминировать - здесь проходила передовая линия. Этим они и занимаются.
- Но ты смотри, никому не говори, - предупредил Никандр, - когда кончим, тогда сами скажем. Нечего нашим маткам попусту волноваться.
Только теперь Полинка поняла, какой опасности она подвергалась.
- Значит, меня могло на клочки?..
- И даже мельче, - сказал Никандр.
- Ну, иди домой, - хлопнул ее по плечу Кузьма, - да смотри, никому не проболтайся.
- Ох уж, тоже скажете, не проболтайся… честное комсомольское, никому не скажу.
Но как было трудно Полинке молчать, когда она пришла домой. Ее всю так и подмывало рассказать и о колючей проволоке, и о танках, и о валенке, торчащем из земли, а всего больше, конечно, про Кузьму и Никандра, вынимающих из земли мины. Но она молчала, а когда наступил вечер, выскочила на дорогу и, еще издали завидя Кузьму и Никандра, побежала к ним.
- Ты чего? - удивился Никандр, смотря на веселое Полинкино лицо.
- Я никому не сказала.
- Ну не сказала, и ладно, - равнодушно произнес Кузьма, - так и должно быть.
И они пошли дальше.
Полинка поглядела им вслед, ей было обидно.
- Никандр! - крикнула Полинка, догоняя его. - Подожди, Никандр! - она прикоснулась к его руке. - Возьмите меня завтра с собой, я тоже хочу их искать.
- Иди-ка спи, - ответил Кузьма и, словно маленькую, погладил ее по голове.
17
Степан Парамонович беседовал с людьми. Нет, он никому не говорил о своих желаниях, даже и разговора не заводил о том, кто будет председателем колхоза, люди должны сами понять, каков он есть человек, пусть оценят его заботу. А заботы у него много, недаром старая Хромова всплеснула руками, когда он стал высказывать, с чего надо в первую очередь начинать дело.
- Жалею, время идет задарма, а надо бы верному человеку нынче же направиться в район и добиваться тягла, инвентаря. Время упустишь, другие захватят, а тут как раз и останешься на коле. А они помогут, знали, что делали, когда переселяли.
- А как же, им да не знать. Самим товарищем Сталиным постановленье подписано! - согласилась Пелагея Семеновна.
- Не могу сказать, так ли, не так ли. Надо учесть момент. Как и в войну, следует полагаться больше на себя, чем на помощь, - взглянул поверх очков Поликарп Евстигнеевич, - но одно меня радует: что глубоко вас интересует, Степан Парамонович, будущее колхоза. И верно, может, уж пора бы и выборы проводить. Нужных людей знаем.
От Хромовых, удовлетворенный разговором, Степан Парамонович зашел к Павлу Клинову. Павел лежал на постели. Он нехотя поднялся, кивнул на скамейку, а сам остался сидеть на кровати. Степан Парамонович поблагодарил за честь и место и, пригладив бороду, предложил Клинову закурить. Тот не отказался. Начался неторопливый разговор. Степан Парамонович так же, как и у Хромовых, обстоятельно рассказал о всех трудностях и, пожав плечами, усмехнулся:
- Не завидую тому, кто будет избран в председатели. Как сдюжит, бог знает. Не хотелось бы и в ненадежные руки дело доверять. Понятно, нет?
Павел встал, посмотрел с высоты своего роста на Щекотова.
- С другой стороны, если будет надежный помощник, то кто знает, может, и все обойдется, - в раздумье продолжал Щёкотов.
- Вот бы тебе, Паша, помощником-то быть у Степана Парамоновича, - вмешалась Марфа, и глаза у нее вспыхнули радостью.
Павел помолчал. Никогда не следует торопиться с ответом. Он думал. Конечно, помощником быть легче, но зато председателем - больше воли. Сам себе голова. Когда еще переизберут…
- Почему это вы подумали, что я буду председателем? - спросил Степан Парамонович.
- Ой, да все уж говорят. Больше-то кому…
- Могу быть помощником, - твердо заявил Павел.
Степан Парамонович усмехнулся в бороду и, еще немного посидев, заторопился домой. Но домой он не пошел. Решил понаведать Алексея Егорова. Пусть и тот увидит Щекотова получше.
Алексей Егоров проклеивал газетой на зиму рамы. Васятка держал обеими руками длинные полоски, смазанные клеем.
- Не в час зашел, - еще у порога сказал Степан Парамонович, удивляясь, до чего же широк в плечах Алексей Севастьянович.
- А у нас всегда не в час работа, - приветливо ответила жена Алексея, - проходите…
Щекотов прошел в передний угол и, поглядывая на Егорова, не знал, как начать разговор так, чтобы он не понял, чего добивается он, Степан Парамонович. Но, к его удивлению, Алексей Севастьянович начал сам:
- Пора приступать к делам, - сказал он, внимательно взглянув на Щекотова. - Вам хозяйствовать, нам помогать. Меня тоска начинает грызть от безделья. А работы здесь невпроворот.
- Так почему ж мне хозяйствовать? Как народ. Может, и не изберут. А что касается работы, действительно много. У меня у самого душа изболелась.