* * *
Агничка вышла из палаты расстроенная. Хотела ободрить человека, и вот… Проходя мимо кабинета профессора, девушка в раздумье остановилась, затем осторожно приоткрыла дверь. За столом в полном одиночестве сидел Кондратий Степанович и просматривал чью-то историю болезни. Агничка робко вошла. Старик поднял голову, недовольно пожевал губами.
Только что уехал профессор Снятков, который одобрил решение вторично оперировать тракториста. Договорились выждать более благоприятный момент, а пока установить непрерывное наблюдение за больным. Кондратий Степанович в эту минуту как раз думал о том, кому из хирургов поручить такое ответственное дело, и приход девушки помешал ему.
- Ты ко мне, Агнюша?
Наедине он всегда называл её по имени.
- Как по-вашему, у Климовой злокачественная опухоль? - внезапно спросила она, подходя бочком к столу.
Старик потёр лоб, припоминая, о какой больной идёт речь, и, вспомнив, прищурился. Постучав остро заточенным карандашом по столу, он, словно мимоходом, спросил:
- Наверное мать какой-нибудь подружки? Или мамина знакомая? У неё есть родственники?
- Просто жалко её почему-то… - Агничка помедлила и совсем тихо добавила: - У неё сын есть!
Старик неопределённо гмыкнул, потом, помолчав, неожиданно попросил:
- Агнюша, увидишь сейчас маму, скажи, что я её ожидаю. А Климова… Посмотрим ещё раз на рентгене, но кажется…
- А кто будет делать операцию? Кондратий Степанович, не ответив, снова склонился над бумагами. Огорчённая Агничка поспешила выйти.
Грузная, пожилая санитарка мимоходом бросила ей:
- Галина Ивановна в перевязочной, но лучше повременить.
Агничка тихо вошла в первую комнату. Из второй, соседней, доносился ровный, спокойный голос матери:
- Мы все желаем вам добра, Николай Павлович, и ваша обида напрасна.
- Но я не могу так… - послышался раздражённый баритон Ранцова. - Ну, хорошо! Положим… я виноват, но кричать на меня, как на студента, да ещё при всех…
В полуоткрытую дверь была видна прямая спина хирурга, его тщательно подстриженный затылок. Николай Павлович прошёл к водопроводному крану, сбросил в раковину резиновые перчатки.
- Я работаю третий год в вашей клинике, - снова обиженно продолжал он, - и до сих пор не получал от вас особых замечаний. А старик придирается по каждому поводу. В конце концов могут быть врачебные ошибки…
- Человеку новую шестерёнку не вставишь. - Взяв со стола тоненький, похожий на пёрышко скальпель, мать со вздохом положила его обратно и после недолгого молчания сказала: - Не о том говорите, Николай Павлович! Ответ вы держите не передо мной и Кондратием Степановичем, а перед своей совестью…
- Ну, вынесите мне взыскание… выговор, снимите с работы, - он ожесточённо принялся намыливать руки.
- В вестибюле сидят жена и мать Терентьева, - голос матери, зазвенев, сорвался.
Ранцов опустил голову.
- Я уйду из клиники…
Мать помолчала, затем раздельно произнесла:
- Не отпустим. При таком отношении к людям отпустить… В других клиниках такие же больные, так же доверяют свои жизни врачам… - И помедлив, она добавила уже мягче - И по другой причине не расстанемся с вами. Нам нужны талантливые хирурги. И на Кондратия Степановича обижаетесь напрасно. Вчера в облздраве он так горячо защищал вашу кандидатуру для поездки в Москву на конференцию. Вы знаете о союзной конференции хирургов?
Держа перед собой мокрые руки, Николай Павлович с минуту недоверчиво смотрел на мать, затем его пасмурное лицо посветлело.
Мать скупо улыбнулась.
- Запомните, Николай Павлович, - продолжала она, - нас учили не только владеть скальпелем, но и относиться к человеческой жизни, как к своей собственной. Звание врача - особое звание и обязывает ко многому. Для нас не должно существовать ни личных обид, ни дурного настроения… Иначе…
Забыв наказ Кондратия Степановича, Агничка выскользнула из перевязочной. В коридоре она облегчённо вздохнула и, не оглядываясь, заспешила к выходу.
* * *
Она сразу заметила среди посетителей Володю Климова. Прислонившись к одной из колонн, он внимательно читал какую-то записку. Девушка отвернулась, медленно подошла к барьеру, долго снимала халат, едва сдерживая желание ещё раз посмотреть в сторону юноши. Она растерялась и не могла попасть в рукава пальто, когда Володя неожиданно подошёл к ней.
- Вы ещё здесь? - вырвалось у неё.
- Я пришёл ещё раз. Стою и вас ожидаю, - сказал он вполголоса.
- Меня?
Странная тревожная радость заполнила сердце Агнички. Но в следующую минуту она вздохнула и нахмурилась. Дурочка. Парень просто хочет узнать о матери, а она…
Они отошли в уголок за колонну и помолчали.
- Ничего страшного у вашей мамы нет, - наконец смущённо начала Агничка. - Утром на обходе её смотрели.
Сжимая в кулаке записку, Володя усмехнулся.
- Мама тоже пишет, что ей хорошо. Но это неправда. Когда она волнуется, то буквы так и скачут во все стороны. Едва разобрал её иероглифы.
- Пока бояться нечего. Если будет нужна операция, я попрошу маму…
Володя вздохнул:
- Вот за это спасибо! Я слышал про вашу маму. Говорят, она замечательный хирург. А обманывать не надо. Вы не умеете обманывать. Сразу покраснели.
Агничка прикусила губу и быстро пошла к выходу. Володя, пропустив её в дверь, замешкался возле велосипеда, прислонённого к стене у подъезда.
Немного погодя она услышала позади себя весёлое позвякивание звоночка и скосила глаза на сверкающие спицы поравнявшегося с нею переднего колеса. Юноша пошёл рядом, нога в ногу.
До сих пор Агничке приходилось дружить лишь с ребятами со своего курса. Это были просто товарищи по учёбе - и только. Сегодня, кажется, произошло что-то особенное. Было неловко, чуть беспокойно и непривычно радостно.
Дойдя до конца чугунной ограды, Агничка, Поколебавшись, решила пройти домой через парк. Володя не отстал.
Было далёко за полдень. С безоблачного неба щедро светило солнце, и дорожки аллей успели просохнуть после ночного ливня. Поравнявшись с серой безлапой лягушкой, Агничка не удержалась и озорно показала ей кончик языка. Володя непонимающе уставился на неё, и она, рассмеявшись, пояснила:
- Не люблю эту жабину. Как увижу её, так кислородную подушку почему-то вспоминаю.
- Кислородную подушку?
- Ну да! Это, когда человеку становится очень плохо и он начнет задыхаться. Понимаете, не хватает воздуха и сердце не хочет работать.
И он вот так дышит. - Раскрыв рот, она прерывисто и часто задышала. - Тогда ему несут подушку с кислородом. Знаете, как. жалко бывает больных? Кажется, всё бы сделала для них. - Смутившись, Агничка после недолгого молчания спросила: - А вы где учитесь? Володя улыбнулся.
- У нас тоже так бывает. Растёт, например, яблонька, зацветёт и вдруг… погибнет. Наша группа здорово волнуется. Выводим сорт пшеницы на опытном участке. Каждый день по очереди ездим в поле смотреть. Пока не всходит…
- В сельхозе учитесь! - догадалась Агничка и, разочарованно вздохнув, добавила: - Медицина лучше. Медицина - благородное дело.
- Ну уж…
Заспорили горячо и серьезно.
У главного фонтана они остановились.
Уже пустили воду, и в позе мраморного аиста, в горделиво закинутой голове, в размахе сильных крыльев чудилось теперь не ожидание, а торжество. Будто, отдохнув после дальнего пути, он пел весеннюю песню. Звуки этой песни слышались в водяных брызгах, которые весело, со звоном вылетали из длинного клюва и сверкающим каскадом спадали вниз. Песня весны звучала в шелесте молодой листвы тополей, в беспокойном грачином крике и даже в скрипе песка под ногами. День был замечательный, не похожий на другие, обычные дни.
- Когда я была маленькой, - оживленно говорила Агничка, - этот сквер мне казался джунглями. Я была такая трусиха. Иду, бывало, и оглядываюсь по сторонам. А вдруг из кустов выскочит тигр или лев. А вдруг спрыгнет с камня та серая жабина и проглотит меня?..
Володя, улыбаясь, украдкой поглядывал на девушку. Она походила скорее на школьницу, чем на студентку. Это подчёркивали и старенькое в крупную клетку пальто, наброшенное на узкие хрупкие плечи, и кончик светлой косы, выглядывающий из-под края выгоревшей косынки. Лицо её разрумянилось, на вздёрнутом носу выступили золотистые веснушки. Славная! Никогда ещё не встречал такой среди знакомых девушек!
- И этот аист мне казался живым, - голос Агнички дрогнул. - Мы с папой иногда приходили сюда. Он, бывало, всё шутил, будто аисты приносят счастье, а я верила. Думала, вот прилетит и принесёт мне или говорящую куклу или мяч. И Кондратий Степанович тоже рассказывал. Только его аисты приносили живую воду и воскрешали убитых бойцов на фронте. Мне даже снилось, что один такой аист воскресил папу и он вернулся с фронта живым. А мама не верит в сказки. Говорит, счастье сами люди создают…
- Ваша мама права, - перебил Володя и тут же в раздумье произнёс: - Странно, и я тоже когда-то слышал от своего отчима сказку об аистах. Он всё мечтал повезти маму к морю… Он тоже на фронте погиб…
Неожиданно Агничка смешливо пискнула и спряталась за его плечо. По дорожке шёл важный старик в зимнем пальто с барашковым воротником и в высокой шапке. Шёл он неторопливо, выбрасывая вперёд массивную трость с резинкой на конце. Его лицо было усталым, желтоватым, а необычайного синего цвета глаза смотрели прямо перед собой. Старик прошёл мимо, даже не взглянув на них.
- Наш Кондратий Степанович, - прошептала Агничка и засмеялась.
- Ничего себе старикан. Настоящий Беликов. Ему и весна нипочём.