Кто же прав? Да и удастся ли вообще найти на местности какие-то следы «могилы Кнутсена»?
В 1921 году участники спасательной экспедиции отметили место своей находки.
Бегичев пишет: «Мы вырыли могилу и зарыли обгоревшие кости, поставили крест и выбили на цинке, когда поставлен крест и кому. Я поставил свой знак из плавника и зарубил на нем топором, когда был на этом месте…»
Как обычно, запись, сделанная Рыбиным, более подробна и обстоятельна:
«У края ямы поставили крест высотой немногим более 1 сажени; вокруг нижней части стойки креста прибили железную полосу (найденную здесь же обшивку полоза), на которой Кузнецов предварительно выбил ножом насквозь надпись по-русски. Саженях в 5-ти от могилы, на юго-запад от нее, Якобсен и Карлсен зарыли в землю и обложили камнями столб, высотой около одной сажени. На этом столбе на высоте около 1 метра от земли они вырезали ножом свои инициалы и дату: «L. J. А. К. 11.8.1921».
В десяти саженях на запад от этого знака поставил свой знак Бегичев, врыв в землю столб и обложив его камнями: высота этого столба сажени 1–1,2. На этом столбе вырезаны инициалы Н. Б. и дата, но как точно составлена эта надпись – Якобсен и Карлсен не помнят. Кузнецов, кажется, вырезал свои инициалы на знаке Якобсена».
Итак, крест с прибитым к нему куском железного полоза, два столба с вырезанными и вырубленными инициалами. Сохранился ли хотя бы один из этих знаков?
В августе 1974 года отряд экспедиции «Комсомольской правды» в составе В. Ростова, Ф. Склокина, И. Маркова был высажен с вертолета на мыс «М». Приводим часть отчета начальника отряда Владимира Ростова.
«Вертолет заходил на мыс «М» с моря, земля стремительно надвигалась. Сверху очертания берега казались совершенно иными, чем виделись на карте. «Где будем садиться?»—крикнул штурман. Твердой уверенности, что под нами мыс «М», ни у кого не было. «Сделаем круг над лагуной», – попросил я и очертил рукой дугу.
Вертолет завалился на правый бок, пошел правым разворотом над лагуной, и вдруг все отчетливо, как на карте, увидели мыс «М». «Идем на посадку! – крикнул бортмеханик. – Приготовьтесь!»
Вертолет зыбко стоял на земле, открылась дверца, и мы выскочили из кабины. Над головой грохотали лопасти, а из-под ног, словно став видимыми, бежали струи воздуха от винта. Несколько секунд выгружали вещи. Дверь машины задвинулась, воздух будто стал твердым, небо померкло, л вертолет ушел на запад, к Диксону.
Захватывающих поисков не получилось. Захватывающие поиски были в Москве. Здесь же оказалось все до обидного просто. Мы надели рюкзаки, прошли 150–200 метров по направлению к обрывистому берегу и сразу, именно сразу, увидели знак Никифора Бегичева. Столб лежал на земле, мы его подняли. Посередине прочли четкую надпись: «1921 Н. Б.».
Первые волнения улеглись, беспорядочные рыскания по мысу прекратились. Надо было обдумать случившееся, послать радиограмму. Пока ставили мачту радиоантенны, натягивали палатку, развертывали радиостанцию, окончательно успокоились.
Утром не спеша, тщательно начали составлять план мыса «М» с привязкой к горам, мысам в море и триангуляционному знаку. По компасу засекли азимуты на характерные ориентиры. Разметили полигон предстоящих поисков, приготовили рулетку и инструменты.
Что мы сделали? Исследовали, казалось бы, каждую пядь земли в радиусе 100–120 метров от знака Бегичева. Выкопали несколько ям-шурфов; щупом-зондом искололи каждый квадратный дециметр поисковой площадки. Тщательно обследовали береговую линию на 4–6 километров в сторону полуострова Воронцова и на 6–8 километров прилегающий берег полуострова Михайлова. Буквально на коленях исползали косу, отделяющую лагуну от моря. Результатов эти поиски не принесли.
Знак лежит в нескольких метрах от песцовой ловушки.