Пятнадцати-шестнадцатилетние подростки Русанова, быстро обнаружив мягкосердечие подполковника, не прочь были порой сыграть на этом мягкосердечии. Нарушив дисциплину, изобразить раскаяние, прикинуться "ребенком", с которого и спросу-то нет, а получив отеческое внушение, иронически фыркать за дверью, в кругу товарищей:
- Нота-а-цию читал… о нравственности в самосовершенствовании! Взывал к благородному юношескому сердцу! А я, братцы, пуще всего боялся, что лишит отпуска в город.
Только вмешательство генерала и начальника политотдела смягчало крайности командиров рот.
- Владимир Иванович, - добродушно спрашивал генерал у Тутукина, - ты хоть игры-то для своих детишек организуешь? Ведь мы в детские годы любили в индейцев поиграть, разные там мокасины, томагавки, - помнишь? Героев-освободителей в лицах изображали.
- Будет организовано, товарищ гвардии генерал! - обещан Тутукин, выпрямляя крутую грудь и про себя удивляясь причудам начальства.
- Надо, надо, - мягко внушал ему Полуэктов, - кругом поворачиваться и "так точно" говорить они еще, ой, сколько будут, а детства ты их не лишай. Дай отдушинку.
С Русановым генерал вел разговор круче:
- Ты мне, Виталий Петрович, либерализма не разводи! Юношам твоим время нести полную ответственность за проступки; безнаказанность, как ржа, дисциплину разъедает. "Понеже ничто так ко злу не приводит, как слабая команда". Верно? Пашкова-то наказал за опоздание из отпуска в город?
- Да, знаете… - начал было подполковник.
- Знаю, знаю, - не дал ему договорить генерал, - нотацию читал. Может быть, даже слезу у Пашкова из глаз выдавил и рад педагогической победе? Категорически требую, товарищ Русанов, навести порядок в роте. Поменьше "пожалуйста". Эдак они начнут приказы обсуждать, стоит ли их выполнять. Вы с вашими "отдушниками" забываете, что это уже ю-но-ши! Они растут, взрослыми людьми становятся, а вы их все приготовишками считаете.
…Сейчас, усевшись удобнее в кресла у камина, Русанов и Тутукин перебрасывались малозначащими фразами, словно нащупывая тему, достойную сражения.
В соседней комнате кто-то негромко наигрывал на пианино вальс "В прифронтовом лесу".
- Ты, Владимир Иванович, удивляешься, - говорил подполковник Русанов, повернув к огню лицо в старых, заживших шрамах, - что капитан Волгин у тебя плохо работает - все глядит, как бы домой из училища поскорее уйти. А я его понимаю… Ну, женился человек недавно, молод, а мы его с утра до ночи заставляем в училище быть - то с отделением, то дежурство, то командирская учеба, лекции по психологии и педагогике, посещение уроков русского и иностранного языков… Помилосердствуйте!
- На то и служба, - буркнул Тутукин, приподняв и снова надев очки.
- Верно, служба, но ведь она не должна лишать человека личной жизни… Как ты полагаешь? Помню, у нас в кадетском корпусе офицеры-воспитатели довольно много свободного времени имели.
- Это было сорок лет назад, - язвительно напомнил Тутукин, - и нам не пример.
- Почему же не пример? - начинал нервничать Русанов. Разве мы не используем все лучшее из прошлого? Корпуса существовали двести лет и дали миру Кутузова, Макарова, Кондратенко, - именно пример! Я у себя в роте ввел с этого месяца такой порядок: ежедневно до четырнадцати ноль-ноль мои воспитатели совершенно свободны, а в воскресенье свободны с четырнадцати ноль-ноль. В середине недели каждый имеет выходной день, в этот день кто-нибудь из учителей полностью заменяет воспитателя, а воспитатель и в театр с женой пойдет и почитает. Зато в остальное время - отдай всего себя работе. И, знаешь, они сейчас работают несравненно лучше! Заняты меньше, а делают больше. И я могу быть реже в роте, не опекать мелочно, дежурный офицер чувствует полную ответственность. У меня новый воспитатель, Боканов, ребятам сказал: "Если хотите, чтобы я вас уважал по-настоящему, ведите себя в мое отсутствие еще безупречнее, чем при мне". И, должен тебе сказать, они его не подводят, хотя он вовсе не сидит невылазно в отделении. Ну, первое время, пока знакомился, - приходилось. А сейчас у него один отвечает за чистоту класса, другой смотрит, чтобы в партах порядок был, третий получает и сдает физкультурный инвентарь, и впечатление такое, словно офицер тут ни при чем. Пришел, проверил, дал указание.
- Да, но у вас старшие суворовцы и сильный сержантский состав, - не сдавался майор. - Офицеры могут на них положиться. А моих сержантов пока носом не ткнешь, сами ничего сделать не догадаются.
- Ты меня прости, Владимир Иванович, но и сержанты ведь в наших руках. Их при хорошей службе - поощри, когда надо - строже спроси. Предоставь больше самостоятельности, первыми помощниками станут, а выпусти из-под контроля, всю работу офицера насмарку сведут. Ты ведь знаешь историю с Найденовым?
Тутукин слышал об этом необычайном происшествии… Старшину Найденова, широкоплечего детину с золотым зубом, нагловато поблескивающим во рту, первое отделение третьей роты невзлюбило за грубость.
Вася Коробкин, тихий тринадцатилетний мальчик с огромными глазами, какие рисовали древнерусские живописцы, попросил разрешения у преподавателя естествознания, майора Кубанцева, перенести в соседний корпус ежа. Возвратясь с прогулки, Вася осторожно положил ежа в шапку и выбежал во двор, держа ее перед собой. Здесь его остановил Найденов.
- Что у тебя в шапке? - подозрительно спросил он.
- Ежик, - доверчиво ответил Коробкин.
- Положь сюда! - грубо потребовал старшина, протягивая руку с платком.
- Мне майор разрешил… - начал было Вася.
- Давай, давай! - настойчиво придвинулся Найденов.
Вокруг собрались суворовцы, и старшина теперь считал вопросом престижа отобрать ежа. Вася на шаг отступил. Найденов ухватился за его шапку и так толкнул Коробкина, что тот упал в снег.
Вскочив, мальчик закричал со слезами в голосе:
- Вы не имеете права!..
- Ну, ну, поговори! Еще не то заработаешь за неподчинение, - куражась, пригрозил старшина и ушел, унося злополучного ежа.
На следующее утро Найденов вел отделение к плацу на строевые занятия.
Когда они поравнялись с местом, где вчера разыгралась история с ежом, все двадцать пять суворовцев, как один, сняли шапки, положили их на правую руку, согнутую в локте, и, выдвинув ее вперед, повернули, словно по команде, головы к "месту несправедливости".
- Кру-гом! - взревел старшина.
Мальчики повернулись кругом, но, дойдя опять до "места несправедливости", повторили приветствие.
- Ну, и как вы расцениваете это событие? - напав наконец на тему, достойную поединка, осторожно произнес Тутукин и быстро потер ладонью большой шишковатый лоб.
- Я сделал бы внушение старшине и предупредил бы тем самым повторение грубости с его стороны.
- А отделение? - подвинулся с креслом к Русанову майор.
- Отделение? - не понимая еще, что вызов ему уже брошен, переспросил подполковник. - Они по-мальчишески остроумно протестовали против грубости взрослого.
- И вы толкнули бы воспитанников на новое организованное неповиновение! - уличающе воскликнул Тутукин.
Подполковник наконец понял, что бой начался, и, откинувшись на спинку кресла, медленно проговорил:
- А вы бы что сделали?
Он в самые острые минуты спора с Тутукиным переходил на "вы", майор же всегда помнил о различии возраста и звания.
- Старшину арестовал бы суток на пять - раз! Отделение лишил бы на две недели отпуска в город - два! - стал загибать пальцы Владимир Иванович.
- И этим самым, - по-прежнему медленно говорил Русанов, - из мухи раздули бы слона, фиксировали внимание всего отделения на проступке, придали ему окраску организованного неповиновения и, наказав всех оптом, превратили бы их в мучеников, пострадавших за правду, сплотили бы всех в желании коллективом же снова дать отпор.
- Но вы забываете, уважаемый Виталий Петрович, что наше училище неспроста называется военным. Понимаете, не только Суворовским, а именно Суворовским военным…
Спор разгорался, и только поздний час мог теперь прекратить его.
ГЛАВА V
1
На самой верхушке огромной елки загорелась красная пятиконечная звезда. Она почти упирается в лепной высокий потолок актового зала.
К елке подошел генерал, и в зале наступила тишина.
- Дорогие товарищи! - негромким, но отчетливо слышным голосом сказал он. - Минувший год был годом героических побед нашей армии; в грядущем сорок пятом мы водрузим наше знамя над черным рейхстагом. Своим трудом здесь, в училище, мы вместе со всем народом куем победу. Желаю вам в наступающем году плодотворно работать. Советский офицер был, есть и будет лучшим офицером в мире: самым смелым, верным присяге, образованным и культурным. Желаю успеха, товарищи!
Заиграл оркестр. Когда он стал исполнять полонез, в первой паре, молодцевато приосанясь, пошел генерал с женой - худенькой, темноволосой женщиной. При поворотах генерал старался сделать незаметным свое прихрамывание.
Пара за парой поплыли вокруг елки танцующие. Шарканье подошв походило на негромкий морской прибой. В такт едва заметным приседаниям трепетали косы и пионерские галстуки у девочек, приглашенных из соседней школы.
Ребята впервые надели сегодня белые перчатки и чувствовали себя в них неловко.
Вдоль стен зала сидели матери, пришедшие с дочерьми на вечер.
Одна из них, маленькая, полная, с веселыми глазами, не отрываясь, с гордостью глядела на дочь, очень похожую на нее, - не верилось, что это ее Зинушка.