Фостер пристально посмотрел на него.
— Вы, конечно, собираетесь в Лондон, капитан?
— Так точно, сэр.
— Понятно. Я полагаю, вы надеетесь получить корабль, не так ли?
— Так точно, сэр. Адмирал Корнуоллис произвел меня в капитаны месяц назад.
— Очень хорошо… — Фостер в задумчивости постучал костяшками пальцев по заключенному в свинец документу. — Пожалуй, эта вещица поможет вам сэкономить время и деньги. Лейтенант!
— Сэр! — флаг-лейтенант появился мгновенно, как чертик из табакерки.
— Капитану Хорнблоуэру потребуется почтовая карета.
— Так точно, сэр.
— Распорядитесь, чтобы экипаж подали к воротам немедленно.
— Так точно, сэр.
— И выпишите капитану подорожную до Лондона.
— Так точно, сэр.
Фостер снова обратил внимание на капитана и невольно усмехнулся при виде растерянно удивленного выражения на лице последнего. На этот раз Хорнблоуэр позволил от неожиданности проявиться своим эмоциям, что случалось с ним крайне редко.
— Ваша поездка обойдется королю Георгу, благослови его Господи, в 17 гиней, — сказал Фостер. — Вы не испытываете благодарности за такую щедрость, капитан?
Хорнблоуэр уже полностью овладел собой и ничем не выказал своего раздражения от слов адмирала.
— Конечно, я очень благодарен вам, сэр, — ответил он ровным голосом и с невозмутимым выражением на лице.
— Каждый день, а порой десяток раз на дню, — продолжал Фостер, — ко мне приходят заслуженные офицеры и даже адмиралы, пытающиеся получить подорожную для поездки в Лондон за казенный счет. Каких только причин не доводилось мне выслушивать… А вам как будто все равно.
— Да нет, сэр, я очень польщен и крайне благодарен вам, — поспешно произнес капитан, вовсе не желая, чтобы Фостер догадался о причинах отсутствия восторга перед его действительно щедрым предложением. Пускай Мария ждет его у ворот, у королевского офицера имеется своя гордость и чувство долга. К тому же он виделся с Марией не так давно, всего три месяца назад, а ведь многие офицеры не видели своих близких более двух лет, с самого начала войны.
— Благодарите не меня, а этот трофей, — сказал Фостер, — если бы не он, я бы и не подумал так поступить.
Этим трофеем был, разумеется, таинственный пакет в свинцовой оболочке, на котором лежала рука адмирала.
— Так точно, сэр.
— Я уверен, что этот документ будет оценен в Адмиралтействе куда дороже 17 гиней. Поверьте мне, я посылаю вас в Лондон вовсе не из дружеского расположения.
— Я все понимаю, сэр.
— Надеюсь. Да, еще, я сейчас напишу записку Марсдену. Это поможет вам миновать швейцара.
— Благодарю вас, сэр.
Пока Фостер писал записку, капитан анализировал последние фразы адмирала. Вряд ли их можно было считать тактичными. Марсден был Секретарем Адмиралтейства, и намек на то, что Хорнблоуэру понадобится рекомендательное письмо, содержал одновременно невысказанную критику относительно его внешнего вида.
— Карета будет ждать у ворот, сэр, — доложил вернувшийся флаг-лейтенант.
— Очень хорошо.
Фостер посыпал лист бумаги песком, ссыпал его обратно в песочницу, сложил конвертом, написал адрес, снова посыпал песком и опять вернул песок на место.
— Запечатайте, пожалуйста.
Пока флаг-лейтенант занимался печатями, Фостер сложил руки вместе и вновь обратил свой взор на Хорнблоуэра.
— От вас будут требовать новостей на каждой почтовой станции, капитан. В Англии сейчас интересуются только двумя вопросами: «Что делает Нельсон?» и «Не пересек ли еще Бонb Ла-Манш?» Обыватели обсуждают Вильнева и Колдера с таким же жаром, с каким прежде сравнивали между собой достоинства Тома Крибба и Джема Белчера[2] .
— В самом деле, сэр? Боюсь, что два последних имени мне не знакомы.
— Да? Тем лучше для вас.