- Едва поймал, мечется, как дикая. С трудом шорку надел.
Елизар подошел к лошади и, погладив ее по гладкой спине, поправил шоркунцы. Пристяжная косила кровавые глаза и часто всхрапывала.
"Должно, с норовком", - подумал Батурин и, бросив дочери: "Садись", - взял вожжи в руки. Коренник и вторая пристяжная спокойно вышли за ворота. "Покупка" сначала потопталась на месте, потом рванулась в сторону и только крепкие вожжи заставили ее итти в ряд с парой.
Устинья попросила у отца вожжи. Елизар слез с облучка и уступил место дочери.
Девушка взмахнула кнутом, и коренник с места взял крупную рысь. Второй удар кнута заставил его прибавить ходу, и тройка, звеня колокольцами, понеслась по улицам города. Довольный Елизар поглаживал черную с проседью бороду и смотрел за "степнячкой".
Промелькнули дом Фирсова, базарная площадь и квартира земского.
- Устя! Куда тебя лешак понес? - крикнул Елизар дочери. Девушка повернула улыбающееся лицо к отцу и, не выпуская вожжей из рук, ответила: - Прокатиться хочу.
Тройка бежала ровно, оставляя за собой город. Вот и окраина. Впереди виднелась прямая, точно стрела, дорога. Поднявшись на ноги, Устинья задорно крикнула на коней и взмахнула кнутом.
- Голуби!
- Устя! Ты што, ошалела, што ли? Мне ведь земского везти надо! - придерживаясь за облучину, крикнул дочери Елизар.
- Подождет. Эй, милые, пошевеливай! - точно пропела Устинья и ударила тройку вожжами. Откинув голову под дугу, коренник помчался во весь опор. Рядом с ним, расстилая по ветру пышные гривы и хвосты, красиво изогнув шеи, летели пристяжные. Азарт гонки передался и старому ямщику.
- Дай вожжи. - И, стремительно отстранив дочь, старый ямщик подался корпусом на облучок.
- Грабят! - завопил он дико.
Устинья со смехом откинулась в глубь кошевки. Ошалелые кони понеслись, как ураганный ветер.
Прогнав еще с версту, Елизар завернул взмыленных лошадей обратно к городу и поехал шагом.
Девушка вышла из кошевки возле квартиры земского.
"Эх, парнем бы тебе родиться", - подумал довольный Елизар, глядя вслед дочери, и, обтерев полой полушубка залепленное снегом лицо, постучал в дверь.
Устинья, раскрасневшаяся от быстрой езды, вошла в магазин Кочеткова. Выбирая нитки, почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Повернувшись вполоборота, она увидела стоявшего недалеко от прилавка юношу, одетого в черный полушубок. Глаза молодого человека в упор смотрели на нее. Поправив платок, девушка поспешно рассчиталась за нитки и, сбежав с крыльца, торопливо зашагала по улице.
Прошло недели две. Однажды на рождественских святках в дом Елизара Батурина ввалилась толпа ряженых девушек и парней. Они со смехом вытащили из-за стола Епифана и Устинью и стали кружить их по комнате. Заиграл гармонист. В избе зазвучала уральская "подгорная":
…Моя милка семь пудов,
Не боится верблюдов… -
выделывая коленца, ухал один из ряженых. Взмахнув платочком, Устинья вышла на круг:
…В Марамыше девки - мыши,
А в Кургане - кургаши,
А в Кургане - кургаши,
У нас на горке хороши… -
задорно пропела она и, остановившись перед "стариком", пристукнула каблуками и игриво повела плечом. Тот погладил кудельную бороду, вышел на круг и поклонился. Елизар крякнул и вопросительно посмотрел на жену. Улыбнувшись, та шутливо погрозила ему пальцем.
- Вижу и тебе, старый дуралей, поплясать охота. Куда уж нам, - проговорила она, - отошло, видно, времечко.
Подперев щеку рукой, мать ласково стала смотреть на танцующих. Дочь плавно прошлась раза два по кругу, на какой-то миг замерла, затем, гордо откинув голову, под торопливые звуки музыки дробно застучав каблучками, запела:
…Мой-то милый долговязый,
Только веники вязать.
Провожал меня до дому,
Не сумел поцеловать.
- Ух! - взмахнув платком, Устинья поплыла по кругу. За ней, отбивая чечетку, отчаянно хлопая руками по голенищам сапог, мелким бесом закружился незнакомый "старик".
…Девушки, красуйтеся,
Да в бабью жизнь не суйтеся…
- Ух! - Танцор взлетел вверх и, продолжая выделывать коленца, вихрем закружился возле девушки.
Елизар, не утерпев, крикнул сыну:
- Епифан! А ну-ко нашу горянскую!
Парень не спеша вышел на круг, посмотрел на сестру, поправил чуб, яростно грохнул коваными каблуками об пол и, слегка побледнев, стремительно закружился. В стремительной пляске Епифана было что-то захватывающее. Лихой, веселый гармонист, склонив голову на плечо, с увлечением растягивал меха. Теперь плясали все ряженые.
- Пошли, мать. - Елизар подошел к жене и погладил бороду. - Ну, тебя к лешакам, не дури, - отстранила его та рукой. - Пусть пляшут молодые.
Наконец усталые парни и девушки высыпали на улицу. Епифан с Устиньей вышли их провожать. У ворот ее задержал ряженый под старика. Выждав, пока толпа скроется за углом дома, он прошептал ей на ухо:
- Приходи завтра вечером на мост.
- Стану я к какому-то старику бегать, что мне, горянских ребят мало, что ли? - улыбнулась Устинья.
"Старик" поспешно стянул с себя бороду, и девушка смутилась. Перед ней стоял тот незнакомый парень, которого она не так давно встретила в магазине Кочеткова.
- Придешь? - юноша с надеждой посмотрел на Устинью.
- А вы чьи будете? - спросила она несмело.
- Фирсов, может, слыхала? Наш дом стоит на площади.
- Знаю, - девушка затеребила концы платка. - С городскими мы не водимся, наши ребята не любят их.
- А мне какое дело, лишь бы ты меня любила, - Сергей сделал попытку ее обнять, но девушка, упираясь локтями в его грудь, строго сказала: - Ишь ты, какой прыткий! Догоняй-ка своих, а то отстанешь.
- Ну и какая беда, - тряхнул головой Сергей. - Придешь?
- Спрошу у тятеньки, - рассмеялась Устинья и, вырвавшись от Сергея, поднялась на крыльцо. Наклонившись на перила, подперла рукой пылающую щеку и долгим, внимательным взглядом посмотрела на юношу.
"Приду", - чуть слышно прошептала она.
Глава 5
Следующий день для Устиньи тянулся томительно долго. С утра она вызвалась съездить вместе с Епифаном за сеном, помогла сметать его на крышу и вечером, подоив коров, ушла в свою светелку. Долго смотрелась в небольшое висевшее на стене зеркальце, разглядывая смуглое, как у отца, лицо с тонкими дугообразными бровями, темнокарие глаза, красиво очерченные губы. Откинув со лба прядь каштановых волос, улыбнулась, обнажая ряд ровных белоснежных зубов.
Повернулась к зеркалу и, оглядев мельком свою статную фигуру, стала одеваться. Выйдя за ворота, она осмотрелась по сторонам и торопливо зашагала к мосту. На перекрестке двух больших улиц, где жили пимокаты и горшечники, ее остановил чей-то оклик.
Оглянувшись, Устинья увидела парня, поспешно идущего к ней.
- Устя, постой, - рослый, широкоплечий парень, лихо сдвинув на затылок шапку, подошел к девушке и, не здороваясь, хмуро спросил: - Куда пошла?
- А ты что за допросчик? - девушка в упор посмотрела на парня. - Куда хочу, туда иду.
- В слободку? - продолжал расспрашивать тот.
- А хотя бы и туда, тебе какое дело?
- Устя, если узнаю, что ты водишь компанию с городскими, пеняй на себя.
- Иди ты от меня, больно-то мне они нужны, - ответила сердито Устинья и, слегка двинув плечом парня, шагнула вперед.
- Постой. У вас вчера ряженые были?
- Были, да сплыли. - Губы девушки задрожали от нахлынувшего смеха.
- А ты не смейся, тут может сурьезное дело быть. - И он задвигал шапкой по голове. - Епиха шибко хвалил там одного плясуна, поглядеть бы его охота, - сказал он загадочно и сжал губы.
- Приходи в церковь на паперть, покажу, он там с кошелем стоит, - сдерживая смех, ответила Устинья.
- Устя, если что узнаю, вот те христос, - худо будет.
Лицо девушки залил румянец.
- Ты не грозись и не стращай, не пугливая, - круто повернувшись, Устинья поспешно зашагала к слободке.
Парень несколько минут постоял неподвижно и, заметив бегущую стороной собаку, от злости запустил в нее камнем.
Устинья прошла небольшую улицу и стала приближаться к мосту. Солнце только что спряталось за увалом, окрашивая в розовые тона редкие облака, плывущие куда-то на север. Сверкала макушка соборного креста, и в тихом вечернем воздухе уныло бумкал церковный колокол. Выждав, пока пройдут по мосту подводы с хлебом, девушка перешла на другую сторону и неожиданно столкнулась с Сергеем.
- Устинька, - юноша взял теплую руку девушки и долго смотрел ей в глаза. - А я думал, что ты уже не придешь.
Рассказать Сергею, как долго тянулся для нее этот день, у девушки не хватило сил, и только зарумянившееся лицо выдавало радость встречи.
- Замешкалась маленько, - и, вспомнив разговор с парнем, она слегка нахмурила брови.
- Тебе никто не помешал? - заметив ее волнение, спросил Сергей.
- Нет, - неопределенно протянула девушка и, улыбнувшись, спросила: - Ноги не болят после вчерашней пляски?
- Хоть сейчас готов плясать, - весело ответил юноша и взял Устинью под руку. - Походим немножко, - предложил он и, свернув с моста, они направились в один из переулков.