7
Между тем они уже не вдвоем стояли возле мостков. Человек десять мальчишек в линялых майках, в закатанных выше колен штанах обступили их и, вытянув шеи, слушали их разговор. Толстые, как картошки, носы мальчишек лупились. Ноги в цыпках. Майки на животах оттопырены, набитые горбухами хлеба и жестяной тарой с наживкой.
- Здравствуйте, - сказал Людмил.
- Здрасс… - дружно отозвались они.
Им было по семи-восьми лет. У некоторых не было передних зубов.
- Привольновские? - спросила Варя.
- А цьи же? - свистя сквозь беззубую дырку, возразил один, коренастенький, с вихром на макушке, у которого на животе под майкой бренчал целый склад жестяных банок с червями и удилище воткнуто было в песок у ноги, как копье. - А ты? Из Болгарии?
- Из Москвы.
- Уу-у-у! Из Москвы-и-и! - затянули они низкими голосами, показывая тем, что Москва и Болгария одинаково для них дальние страны.
- У вас там, в Москве, слоны в Зоопарке. Нам на уроке цитали, - свистя, сказал коренастенький.
- В Болгарии, скажешь, нет слонов? - мгновенно влез в спор другой.
- Скажешь, есть?
- Скажешь, нет?
- Нет!
- Есть!
Они уже напирали друг на дружку плечами, и коренастенький уже раздвинул ноги и выставил локоть, готовясь изловчиться и свалить забияку.
- У нас нет слонов, - сказал Людмил.
- Не-е-ет! У-у! Вот так вот! У них нет!
- У нас горы. У нас много в Болгарии гор! Есть и море. Есть и долины. Я живу в Долине Роз. Знаете, какая Долина Роз? Куда ни поглядишь - розы и розы! Из роз делают розовое масло. От одной капли розового масла вокруг разольется такой сильный запах, будто зацвел сад! Мои мать и отец специалисты по разведению роз…
Он увидел, как внимательно слушают его ребятишки, и улыбнулся. Ребята будто только и ждали его улыбки, хором засмеялись в ответ, открывая беззубые рты. Коренастенький вытащил из песка удилище, воткнул ближе к Людмилу.
- А еще что у вас?
- А рыбу удят у вас?
Людмил не ответил. Людмил думал о другом. Он не пропустил мимо ушей, что сказала эта девочка с веселым и смелым лицом. Ребята его отвлекли, но он помнил, как она воскликнула: "Ты из Болгарии!"
- Может, ты знаешь мою мать, если знаешь, что я из Болгарии? - спросил он.
- Ты тоже знаешь о моей маме, - ответила Варя.
Она развела рукой мальчишечий круг, обгородивший ее и Людмила, и взошла на мостки.
Вода чуть слышно текла мимо мостков, булькала, задевая о дощатый настил. Варя нагнулась. Дно было ровное, тихое. Стайка пескарей ходила в глубине, трепеща плавничками.
Варя присела на корточки, свесила голову вниз. Коса перевесилась через плечо. Из-под ноги соскользнул камешек в воду. Стайка пескарей, мелькнув молнией, скрылась из глаз.
- Здесь по пояс, - сказал позади Вари Людмил.
- По пояс нельзя утонуть, - ответила Варя. - Но было холодно, холодно…
Она встала, перекинула на спину косу, обернулась и встретилась взглядом с Людмилом. Черные, как черносливины, его глаза с невыразимым удивлением глядели на Варю.
- Пионервожатая Варя - моя мама, - сказала она. - Только я не помню ее. Она родила меня и через год умерла. От чахотки.
- Она простудилась еще тогда… - сказал Людмил.
- Оттого она и умерла. И от горя.
- Какого?
- Большого. Нельзя пережить.
Он сделал к ней шаг.
- А отец у тебя есть? - тревожно спросил он.
Она не ответила. Мальчишки, вытянув длинные шеи, стояли полукругом возле мостков и слушали.
- Как мне хочется съездить в тот бор! - сказала Варя, махнув через реку рукой. - В тот сосновый бор на том берегу. Людмил, ты надолго приехал со своей мамой в Привольное?
- Вчера день. И сегодня. Завтра нам уезжать.
- Значит, один день. Еще целый день! Ведь еще только утро. Потом будет полдень. Потом после полудня. Потом… до вечера еще много-много часов!.. Почему ты так смотришь?
Он давно уже "так" смотрел на нее. Она стояла на краю мостков над водой, освещенная солнцем. Ее волосы золотились на солнце, щеки горели румянцем, пухлые губы были красны, как малина, все было в ней славно! Ее желтое платье, пионерский галстук, голубое пальтишко - все было славно!
- Первый раз познакомился с русской девочкой, - сказал Людмил.
- Ты сам наполовину русский.
- Нет, я болгарин, - подумав, сказал он.
- Ну как хочешь, - сказала Варя. И перевела взгляд на мальчишку с вихром.
Мальчишка стоял впереди ребят, держась за удилище, и тоже во все глаза глядел на нее. Ему тоже нравились ее желтое платье, голубое пальтишко и веселые щеки с румянцем.
- Рыбак, поймай мне золотую рыбку, - сказала Варя.
- А ты Юрия Гагарина видела? - спросил он.
- Еще бы не видела! По телевизору видела. Слушайте, ребята, ребята!
Она сбежала с мостков, стуча по деревянному настилу новенькими, еще не разношенными туфлями. Не думайте, что в Москве Варя каждый день ходила в них в школу. Она берегла их для праздников и надела в Привольное.
- Чего? Чего?
Ребята дергали ее за голубое пальтишко. Кажется, они ожидали от нее не меньше чем чуда! Но она приложила палец к губам. На минуту ее взяло сомнение. Она колебалась. Если бы впереди было много дней! Но впереди один сегодняшний день. И она решилась.
- Ребята, ваш привольновский клуб далеко?
- Далеко? Вон он весь на виду, вон крыша красная, вон!
- В село подняться, в проулок свернуть, да пройти сельсовет, да Симу пройти, за Симой и клуб.
- Уж и клуб! Чего в нем хорошего?
- А что, плох?
- А хорош?
- А что, плох? А что, плох?
- Тихо! - сказала Варя. - Пошли. Идем, Людмил.
Он покачал головой.
- Не хочешь? - удивилась она.
- Хочу! - удивился он. - Если ты зовешь…
- Зову, конечно. Идем.
Они пошли в окружении вихрастой, горластой команды. Рыбалка на сегодняшний день сорвалась! Бренча под майкой жестянками, коренастенький, самый азартный рыбак, все забегал вперед, заглядывал Варе и Людмилу в глаза и, свистя сквозь беззубую дырку, выкладывал разные новости:
- К нам артисты в клуб приезжают. Балеты представлять.
- Балеты. Трык-брык… - перебил другой спорщик.
- К нам кино каждую неделю привозят. Про шпионов, про Америку.
- Про Америку!..
- А что, нет? Доклады читают. Как доклад, так бесплатно картину гляди.
- Пустят тебя на бесплатную!
- А что, нет? Не пустят, так я сам пролезу.
Они поднялись на горку в село. Прошли проулком мимо садов. Белые яблони тянули к ним ветви через плетни и звенели. Куры-пеструшки озабоченно копались под плетнями в черной земле. Прошли сельсовет. Вот Симина изба, похожая на старую баньку, с заплатами мха и лишайников на соломенной крыше. Перед Симиной избой - сочный несмятый лужок, весь в одуванчиках, желтых, как маленькие солнца!
- Стойте! - сказал Людмил.
- Что? - спросила Варя. - Тебе понравился лужок? У вас бывают такие одуванчики в Болгарии?
- Пионервожатая Варя была твоей мамой, - сказал Людмил. - А ты знаешь… была еще Варя.
- Да. Была первая Варя. Моя прабабушка Варвара Викентьевна. Значит, ты читал Записки?
- Конечно! Еще бы!
- Ты читал Записки, - повторила Варя, развязывая и завязывая голубой бант в косе.
"Значит, он не слышал, что Записки пропали; сказать ему, что Записки пропали?" - подумала она. Но нет, не надо. Не надо его огорчать. И она сказала первое, что пришло в голову:
- Ты учишься в школе? Как же ты уехал? Ведь еще не наступили каникулы. Ты прогульщик? Мы оба прогульщики с тобой.
Что смешного в том, что они оба прогульщики? Но вся босоногая команда покатилась со смеху. А один от веселья взял да и перекузырнулся на лужке через голову.
Варя рассмеялась, так неуклюже это у него получилось.
- Все русские девочки такие… - Людмил запнулся, ища слово, - такие… смешливые?
- Всякие попадаются, - ответила Варя. - Зануды попадаются. Я ведь тоже примерная, - сказала она. - Валентина наша, по истории, всем в пример меня ставит.
- Вот он клуб! Вот он клуб! - заорали и засвистели ребята.
"Привольновский клуб и музей" - такая вывеска висела над обыкновенной избой, только без палисадника, без длинных рябинок под окнами, без белых яблонь, без лужка с одуванчиками. Вместо лужка под окнами плоским квадратом лежала вышарканная, догола вытоптанная площадка для танцев. На щите возле клуба самодельная, намалеванная линялой синькой афиша: ""Ева хочет спать". Заграничный увлекательный фильм".
Здоровенный ржавый замок, как на колхозной конюшне, висел на двери.
- Где завклубом? Надо вызвать завклубом! - завопили ребята и, как пескари от мостков, всей стайкой отхлынули к третьей от клуба избе под соломенной крышей, залатанной прозелененным мхом и лишайниками.
- Сима, Сима, Сера-фи-ма! Сима! Сима, Серафима!
Оконце в избе растворилось. Высунулось хорошенькое, с задорным носиком личико.
- Грамотные? Расписание читайте! Клуб закрыт. Вечером к "Еве" открою.
Оконце захлопнулось.
- Ay нас делегация! У нас делегация!
- Врите! - Оконце растворилось.
- Из Долины Роз делегация. Из Болгарии.
- Ах! - ахнула Сима.
Оконце снова с размаху захлопнулось. Немного спустя на крылечко выскочила маленькая рыженькая, с рыженькими бровками, рыженькой челкой Сима, заведующая привольновским клубом, в розовом платье.
- Пожалуйте! Пожалуйте! Милости просим!
Она держала в одной руке довольно внушительный ключ от замка, другую дощечкой тянула Людмилу.