- Ты что, дочка? - Старик спал слабо и чутко.
- Отнеси телеграмму на почту, а то я устала.
- А вдруг я уйду, а вызывальщик придет? - испугался отец.
- Обождет, - сказала Фрося. - Ты ведь недолго будешь ходить. Только ты сам не читай телеграммы, а отдай ее там в окошко.
- Не буду, - обещал старик. - А ты же письмо писала, давай заодно отнесу.
- Тебя не касается, что я писала… У тебя деньги есть?
У отца деньги были, он взял телеграмму и отправился. В почтово-телеграфной конторе старик прочитал телеграмму. "Мало ли что, - решил он, - может, дочка заблуждение пишет, надо поглядеть".
Телеграмма назначалась Федору на Дальний Восток: "Выезжай первым поездом твоя жена дочь Фрося умирает при смерти осложнение дыхательных путей отец Нефед Евстафьев".
"Их дело молодое!" - подумал Нефед Степанович и отдал телеграмму в приемное окно.
- А я ведь видела сегодня Фросю! - сказала телеграфная служащая. - Неужели она заболела?
- Стало быть, так, - объяснил машинист.
Утром Фрося велела отцу опять идти на почту - отнести ее заявление, что она добровольно увольняется с работы вследствие болезненного состояния здоровья. Старик пошел опять, ему все равно в депо хотелось идти.
Фрося принялась чинить белье, штопать носки, мыть полы и убирать квартиру и никуда не ходила из дому.
Через двое суток пришел ответ "молнией": "Выезжаю беспокоюсь мучаюсь не хороните без меня Федор".
Фрося точно сосчитала время приезда мужа, и на седьмой день после получения телеграммы она ходила по перрону вокзала, дрожащая и веселая. С востока без опоздания прибывал транссибирский экспресс. Отец Фроси находился тут же, на перроне, но держался в отдалении от дочери, чтобы не мешать ее настроению.
Механик экспресса подвел поезд к станции с роскошной скоростью и мягко, нежно посадил состав на тормоза. Нефед Степанович, наблюдая эту вещь, немного прослезился, позабыв даже, зачем он сюда пришел.
Из поезда на этой станции вышел только один пассажир. Он был в шляпе, в длинном синем плаще, запавшие глаза его блестели от внимания. К нему подбежала женщина.
- Фро! - сказал пассажир и бросил чемодан на перрон.
Отец потом поднял этот чемодан и понес его следом за дочерью и зятем.
На полдороге дочь обернулась к отцу.
- Папа, ступай в депо, попроси, чтобы тебе поездку дали, - тебе ведь скучно все время дома сидеть…
- Скучно, - согласился старик. - Сейчас пойду. Возьми у меня чемодан.
Зять глядел на старого машиниста.
- Здравствуйте, Нефед Степанович!
- Здравствуй, Федя! С приездом!
- Спасибо, Нефед Степанович…
Молодой человек хотел еще что-то сказать, но старик передал чемодан Фросе и ушел в сторону, в депо.
- Милый, я всю квартиру прибрала, - говорила Фрося. - Я не умирала.
- Я догадался в поезде, что ты не умирала, - отвечал муж. - Я верил твоей телеграмме недолго…
- А почему же ты тогда приехал? - удивилась Фрося.
- Я люблю тебя, я соскучился, - грустно сказал Федор.
Фрося опечалилась.
- Я боюсь, что ты меня разлюбишь когда-нибудь, и тогда я вправду умру…
Федор поцеловал ее сбоку в лицо.
- Если умрешь, ты тогда всех забудешь, и меня, - сказал он.
Фрося оправилась от горя.
- Нет, умирать неинтересно. Это пассивность.
- Конечно, пассивность, - улыбнулся Федор: он любил ее высокие, ученые слова.
Раньше Фро даже специально просила, чтобы он научил ее умным фразам, и он писал ей целую тетрадь умных и пустых слов: "Кто сказал "а", должен говорить "б", "Камень, положенный во главу угла", "Если это так, а это именно так"" - и тому подобное. Но Фро догадалась про обман. Она спросила его: "А зачем после буквы "а" обязательно говорить "б"? А если не надо и я не хочу?"
Дома они сразу легли отдыхать и уснули. Часа через три постучал отец. Фрося открыла ему и подождала, пока старик наложил в железный сундучок харчей и снова ушел. Его, наверное, назначили в рейс. Фрося закрыла дверь и опять легла спать. Проснулись они уже ночью. Они поговорили немного, потом Федор обнял Фро, и они умолкли до утра.
На следующий день Фрося быстро приготовила обед, накормила мужа и сама поела. Она делала сейчас все кое-как, нечисто, невкусно, но им обоим было все равно, что есть и что пить, лишь бы не терять на материальную, постороннюю нужду время своей любви.
Фрося рассказывала Федору о том, что она теперь начнет хорошо и прилежно учиться, будет много знать, будет трудиться, чтобы в стране жилось всем людям еще лучше.
Федор слушал Фро, затем подробно объяснял ей свои мысли и проекты - о передаче силовой энергии без проводов, посредством ионизированного воздуха, об увеличении прочности всех металлов через обработку их ультразвуковыми волнами, о стратосфере на высоте в сто километров, где есть особые световые, тепловые и электрические условия, способные обеспечить вечную жизнь человеку, - поэтому мечта древнего мира о небе теперь может быть исполнена, и многое другое обещал обдумать и сделать Федор ради Фроси и заодно ради всех остальных людей.
Фрося слушала мужа в блаженстве, приоткрыв уже усталый рот. Наговорившись, они обнимались - они хотели быть счастливыми немедленно, теперь же, раньше, чем их будущий усердный труд даст результаты для личного и всеобщего счастья. Ни одно сердце не терпит отлагательства, оно болит, оно точно ничему не верит. Заспав утомление от мысли, беседы и наслаждения, они просыпались снова свежими, готовые к повторению жизни. Фрося хотела, чтобы у нее народились дети, она их будет воспитывать, они вырастут и доделают дело своего отца - дело коммунизма и науки. Федор в страсти воображения шептал Фросе слова о таинственных силах природы, которые дадут богатство человечеству, о коренном изменении жалкой души человека… Затем они целовались, ласкали друг друга, и благородная мечта их превращалась в наслаждение, точно сразу же осуществляясь.
По вечерам Фрося выходила из дому ненадолго и закупала продовольствие для себя и мужа - у них обоих все время увеличивался теперь аппетит. Они прожили не разлучаясь уже четверо суток. Отец до сих пор еще не возвратился из поездки: наверно, опять повел далеко холодный паровоз.
Еще через два дня Фрося сказала Федору, что вот они еще побудут так вместе немножко, а потом надо за дело и за жизнь приниматься.
- Завтра же или послезавтра мы начнем с тобою жить по-настоящему! - говорил Федор и обнимал Фро.
- Послезавтра! - шепотом соглашалась Фро.
На восьмой день Федор проснулся печальным.
- Фро! Пойдем трудиться, пойдем жить, как нужно… Тебе надо опять на курсы связи поступить.
- Завтра! - прошептала Фро и взяла голову мужа в свои руки.
Он улыбнулся ей и смирился.
- Когда же, Фро? - спрашивал Федор на следующий день.
- Скоро, скоро, - отвечала дремлющая, кроткая Фро; руки ее держали его руку, он поцеловал ее в лоб.
Однажды Фрося проснулась поздно, день давно разгорелся на дворе. Она была одна в комнате, шел, наверно, десятый или двенадцатый день ее неразлучного свидания с мужем. Фрося сразу поднялась с постели, отворила настежь окно и услышала губную гармонику, которую она совсем забыла. Гармония играла не наверху. Фрося поглядела в окно. Около сарая лежало бревно, на нем сидел босой мальчик с большой, детской головой и играл на губной музыке.
Во всей квартире было тихо и странно. Федор куда-то отлучился. Фрося вышла на кухню. Там сидел отец на табуретке и дремал, положив голову в шапке на кухонный стол. Фрося разбудила его.
- Ты когда приехал?
- А? - воскликнул старик. - Сегодня, рано утром.
- А кто тебе дверь отворил? Федор?
- Никто, - сказал отец, - она была открыта. Меня Федор на вокзале нашел, я там спал на лавке.
- А почему ты спал на вокзале? Что у тебя - места нету? - рассердилась Фрося.
- А что! Я там привык, - говорил отец. - Я думал, мешать вам буду…
- Ну, уж ладно, ханжа! А где Федор? Когда он явится?
Отец затруднился.
- Он не явится, - сказал старик. - Он уехал…
Фро молчала перед отцом. Старик внимательно глядел на кухонную ветошку и продолжал:
- Утром курьерский был, он сел и уехал на Дальний Восток. "Может, говорит, потом в Китай проберусь, неизвестно".
- А еще что он говорил? - спросила Фрося.
- Ничего, - ответил отец. - Велел мне идти к тебе домой и беречь тебя. Как, говорит, поделает все дела, так либо сюда вернется, либо тебя к себе выпишет.
- Какие дела? - узнавала Фрося.
- Не знаю, - произнес старик. - Он сказал, ты все знаешь: коммунизм, что ль, или еще что-нибудь!
Фро оставила отца. Она ушла к себе в комнату, легла животом на подоконник и стала глядеть на мальчика, как он играет на губной гармонии.
- Мальчик! - позвала она. - Иди ко мне в гости!
- Сейчас, - ответил гармонист.
Он встал с бревна, вытер свою музыку о подол рубашки и направился в дом, в гости.
Фро стояла среди большой комнаты, в ночной рубашке. Она улыбалась в ожидании гостя.
- Прощай, Федор!
Может быть, она глупа, может быть, ее жизнь стоит две копейки и не нужно ее любить и беречь, но зато она одна знает, как две копейки превратить в два рубля.
- Прощай, Федор! Ты вернешься ко мне, и я тебя дождусь!
В наружную дверь робко постучал маленький гость. Фрося впустила его, села перед ним на пол, взяла руки ребенка в свои руки и стала любоваться музыкантом: этот человек, наверно, и был тем человечеством, о котором Федор говорил ей милые слова.
1936