Чайник закипит
Евстигней показал на лошадь кнутовищем:
- Вот, глядите, пить захотела.
Кобыла перестала щипать травку и, подняв голову вверх, раздувала ноздри… Евстигней, легонько стегнув, перегнал ее в наветренную сторону от жертвенника: запах фимиама, воскуряемого Пешковым Аполлону, мешал лошади нанюхать воду.
Потянув воздух, кобыла всхрапнула, чуть слышно заржала и уверенно зашагала по неровной, изрытой земле.
Маша и Стенька кинулись к лодке и вернулись с чайником, котелком и двумя кружками. Евстигней распорядился:
- Которые останутся, собирайте по всей земле что только можно. Запалим огонь на славу.
- А стражники сюда не прискочат? Можно здесь костры жечь? - прищурив глаз, спросил Пешков.
- Тут земля наша, крестьянская, - гордо ответил Евстигней. - Видишь, хрящ, камень - ни пахать, ни сеять. Хоть до неба огонь - кому какое дело?
Мне захотелось посмотреть, как лошадь найдет воду.
Признаться, я не верил, чтобы у лошади было собачье или даже более тонкое и далекое чутье. Кобыла Евстигнея убедила меня, что это бывает. Раздувая ноздри, она шла уверенно, и вскоре Маша, опередившая кобылу, закричала:
- Вода! Вода! Это я нашла!..
Еще не доходя до лужицы, над которой стояла на коленях Маша, черпая в чайник кружкой воду, я почуял запах стоялой воды. К тому же она была ржавая.
- Хозяйка, оставь воды кобыле, - пошутил Евстигней.
Лошадь склонилась к воде, прикоснулась к ней губами, словно поцеловала, и подняла голову.
- Этой воды лошадь пить не станет… Зря, хозяйка, набираешь. Гляди, вода вроде квасу.
- Это еще лучше. У нас чаю осталось мало, - ответила Маша, - можно меньше чаю заварить, и будет крепкий.
- Ай, практичная хозяйка! Дай бог всякому… Но, милая! И нам ведь пить надо.
Лошадь постояла в задумчивости с поднятой головой и пошла на ветер. В полуверсте от нашего стана кобылка нашла вторую лужицу, побольше первой, и стала из нее пить. Маша вылила ржавую воду из чайника и, дав сначала лошади напиться - "Небось лошадь воды не замутит", - начерпала полный чайник, а Стенька - котелок.
Позвонок ихтиозавра
Мы вернулись на стан. Маша, подбегая к Пешкову, кричала:
- Вода!.. Вода!.. Это лошадь нашла!..
Скоро у нас на скудном костре закипели, низко навешенные, чайник и котелок.
- Котелок-то поганый, из него лошадь пила, - заметил Вася Шихобалов.
- Лошадь не поганая, - возразила Маша.
- Кипячение убивает все микробы, - сказал Алексей Максимович.
- Точка, - заключил Абзац.
Пока мы ходили за водой, ребята, собирая топливо по наказу Евстигнея, натащили к костру порядочную кучку окаменелостей и камешков, причудливых или цветом, или весом, или видом. Мальчишки по прежним нашим прогулкам знали, что все это меня интересует.
Больше всего в кучке находил я "чертовых пальцев", затем зазубренных по краям кривых раковин - "унгулитов" голубоватого цвета, причудливо сросшихся, а иногда и очень правильных кристаллов гипса. Кое-что я откладывал в сторону; тогда один из искателей с гордостью говорил:
- Это я нашел.
Вот хрупкий кусочек блестящего мягкого уголька - это "асфальтейн" ("Это я нашел", - Абзац). Вот лая лепешка с блестками на изломе - серный колчедан ("Это я нашел, золото", - Батёк). Кусок известняка ("Окаменелая рожь", - заметил Евстигней) сплошь из спекшихся раковин корненожек. Вот тяжелый, размером с голову ребенка, позвонок ихтиозавра ("Чертова ступка", - определил Евстигней) - находка Стеньки с той улицы.
- А это кто нашел? - спросил я, держа в пальцах небольшой легкий камешек, невзрачный на вид, приметный разве только своей точной круглотой.
- Это мой! - ответил Козан.
- Давай сюда губы.
Козан выпятил нижнюю губу. Я приложил к ней круглый камешек, и - о чудо! - камешек плотно пристал к губе мальчишки…
На него посмотрели с завистью.
Глава семнадцатая
Лекция на лысине Шихана
- Теперь, ребята, нам придется немножко поскучать, - сказал Алексей Максимович, почти подмигивая мне. - Наш министр финансов хочет вам прочесть нечто вроде лекции. Вы ему натащили столько чудес, - а его хлебом не корми, только дай ему хороший камень… Конечно, хорошо бы эти камни обратить в хлебы, но Сергею не дано совершать чудес, - очень жаль… Что поделаешь? Впрочем, слово, по евангелию, может заменить хлеб. Послушаем…
Ироническое вступление, сделанное Пешковым, меня не смутило нимало. Подобные "лекции", как и сказки Пешкова, входили в обычную программу наших экскурсий. Было бы с моей стороны нескромно, если б я сказал, что меня всегда слушали с восторгом, во всяком случае - терпели и мирились. За одного внимательного слушателя каждый раз я мог поручиться - это за Алексея Максимовича… Поэтому я начал смело:
- "Милостивая государыня и милостивые государи!" Так начинают лекции профессора и ученые. На сей раз и я, следуя их примеру, начинаю мою лекцию столь пышным обращением. Дело в том, господа, что нам выпало счастье под командой нашего отважного атамана посетить одно из самых замечательных, на мой взгляд, замечательнейшее место на всем земном шаре. Да, это так, и вы сейчас мне поверите. Место это замечательно уже по одному тому, что здесь находимся мы. И я предлагаю здесь соорудить пирамиду или обелиск. Мы здесь находимся и можем своими глазами обозревать одно из самых интересных мест земного шара. Осмотритесь кругом. Что мы здесь видим?
На дне океана
Мои слушатели, в том числе и наш проводник Евстигней, не выпускавший из рук кнута, послушно осмотрелись вокруг.
Нас окружало неровное, почти голое желтовато-серое плоскогорье, дальше шли бугры с промоинами потоков, глубокие овраги. От вчерашнего дождя в земле уже не осталось влаги, и по буграм тут и там на солнышке вставали смерчи, вздымая пыль и сухую траву, они, крутясь, бежали по буграм, делались все выше, как будто гонялись друг за другом, и вдруг, развеясь, пропадали, не оставляя никакого следа. Вдали голубела Волга узкой полоской. Над нами высоко в безоблачном, чистом небе кружили степные орлы…
- Над нами океан земной атмосферы. Но было время, когда над этими горами бушевали не ветры, а настоящие морские волны. А эти горы были морским дном. Вон там, где сейчас реют орлы, а может быть еще выше, была поверхность моря. Вот откуда эти окаменелые раковины. "Чертовы пальцы" - это остатки хвостов очень больших моллюсков белемнитов; "окаменелая рожь" - это не что иное, как спрессованные ракушки морских животных корненожек. А то, что наш уважаемый Евстигней Петрович назвал "чертовой ступкой", - окаменелый позвонок ихтиозавра, что по-русски значит "рыба-ящер". Это чудовище бывало длиной до семи саженей. У него были челюсти очень длинные, а пасть усеяна множеством острых зубов. Вместо ног у него были ласты, как у китов, ходить ихтиозавры не могли, а только плавали. Питались рыбами. В глубине океана мало света, поэтому у ихтиозавра было два огромных глаза. Чтобы ихтиозавр не наткнулся впотьмах глазом на что-нибудь острое, у него глаза были защищены костяным кольцом… Правда, страшилище? Что ихтиозавр был именно таков, ученые узнали по множеству найденных окаменелых остатков их скелетов.
Разлом у Жигулей
По окаменел остям, которые мы находим в глинах, песчаниках, доломитах, известняках, вообще в осадочных породах, ученые судят о возрасте тех слоев земли, которые отлагались на дне древнего океана, погребая остатки живых растений и животных. В разное время на земле жили разные животные и росли разные травы и деревья. Ихтиозавр жил в "юрскую эпоху" земли - это далекое время. Хотя геология - наука молодая, ей от роду нет и ста лет, но она любит древние времена и считает не годами, не столетиями, даже не тысячелетиями, а десятками и сотнями тысяч лет. Ихтиозавры жили до нас целую тьму тысячелетий. Сроки эти гадательны, а потому я не стану говорить цифр, все равно вы их не почувствуете и забудете. На срезах гор у волжских берегов, на крутых скалах оврагов мы видим, что слои песка чередуются с глиной, а ниже лежит камень. Это песчаники, известняки, а под ними глубже - первозданные породы, например граниты. Считают, что первозданные породы образовались, когда земля, остывая от огненно-жидкого состояния, переходила в твердое, она застывала неровно - буграми и ямами. Там, где бугры, - суша, где впадины - море, где земля застывала складками, - горные хребты. И долго спустя, когда из первозданных "вулканических" пород, размытых волнами, течением, дождями, образовались намывные осадочные породы, земля продолжала остывать и сжималась при этом неравномерно - где больше, где меньше. От этого в осадочных породах происходили сдвиги, сбросы, опрокидывания. Один из таких изломов случился вот здесь, где находимся мы теперь. Вероятно, это случилось в те очень древние времена, когда из-за подземной катастрофы образовались провалы Каспия и Черного моря, а одновременно выросли огромные хребты гор Кавказа. Земные пласты наклонились в сторону Каспийского моря. И тут, где мы сейчас, сломались! Получилась огромная трещина в направлении с запада на восток. Один край ее поднялся, образовав хребет Жигулевских гор, другой край опустился. Получилась большая впадина. Когда много тысяч лет спустя из множества ручьев, речек и рек, сливаясь воедино, образовалась Волга, Жигулевские горы преградили ей путь. Она долго не находила выхода. Горы были тогда куда выше, чем теперь. И Волга несла воды во много раз больше, чем теперь. Вода постепенно накоплялась, и к северо-западу от Жигулевских гор образовалось огромное озеро-море. Горы были плотиной этого великого пруда.