Янис чувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Все произошло так внезапно. Он покосился на Дзинтру. А она, склонив голову, чуть заметно колыхалась в такт неслышной мелодии, и все ее существо как будто улыбалось над этим их смущением. Потом, ничего не сказав Янису, она ушла на кухню и принялась звякать посудой, и Янис понял - варит кофе.
Ужинали молча. Каждый думал о своем. Паула, закутавшись в клетчатую шаль, подтянув колени к подбородку, лежала в углу дивана и с улыбкой оглядывала всех поочередно. Крист старался вести себя непринужденно, но это ему не очень удавалось. Кофе помешивал с таким старанием, что он выплескивался на блюдечко. То и дело он поглядывал на Яниса, словно ожидая исчерпывающих объяснений. А Янис делал вид, что ничего не понимает. Дзинтра уже успела переодеться. Она намазывала хлеб, предлагала кофе, подавала кушанья и делала это с такой непринужденностью, словно она здесь свой человек, словно все они знакомы с рождения.
Крист отодвинул недопитый кофе и поглядел на свет пустую бутылку виски. Сказать ничего не сказал, но очень уж жест был выразительный. Затем принес из радиоприемника четырехгранную заграничную бутылку и наполнил стаканчики.
- Ну, так - за знакомство! - Он встал и, склонив голову в поклоне, повернулся к Дзинтре. - Я брат нашего выдающегося Яниса, Кристап.
Паула фыркнула. Дзинтра подняла стаканчик и чокнулась. - Дзинтра, - сказала она. - Очень приятно.
- Я Паула. Его невестка.
Выпили, и Крист сел. Его раздражало молчание Яниса и эта Дзинтра, которая ведет себя как дома. Никогда он эту Дзинтру раньше не видел. Ни у Яниса, ни в другом месте, и Крист решил больше не замечать эту незнакомую особу.
- Мне никто не звонил? - обратился он к брату.
- Звонили. И тебе звонили…
Паула поставила кофе и внимательно посмотрела на Яниса. Кристап откинулся в кресле. Лицо и вся фигура его выражали достоинство.
- Наверное, насчет этого подземного сооружения. В воскресенье! Вот же люди…
Янис знал, что у брата нет друзей, что в воскресенье ему могут звонить только насчет подземных сооружений, что он уже отвык от других звонков, от других голосов.
- Какой-то Грундманис…
Крист выпрямился в кресле и заморгал, как в детстве, когда предвидел порку.
- …я предложил ему выпить. Сказал, что я только что вернулся… что истосковался по людям, что у тебя дома целый склад питья, но он…
- Что он?
Янис пожал плечами: - Положил трубку…
Крист взглянул на Паулу, но Паула задумчиво смотрела на Дзинтру, и Кристу ничего не оставалось, как сказать:
- Насвинячил ты, братец. Истосковался по людям. Мы там два года работы вложили, это для нас второй дом… вторая жизнь, а ты - когда человек звонит…
- А кто он тебе, этот человек?
- Бог! - Паула вытянула длинные ноги, и шаль сползла с ее плеч.
- Бог, главный инженер, начальник, семья, жена, все… - Паула усмехнулась. Потом взяла с блюда горсть крыжовника и принялась похрустывать им, кидая в рот по ягодке. - И еще у этого универсума - рак. Об этом знает все управление, а Крист, видите ли, единственный, кто может заменить Грундманиса в строительстве подземного сооружения…
- Паула, я прошу тебя…
- Не проси, Крист. - Заметив движение Дзинтры, она протянула через стол руку. - Не уходите. Сейчас мы поговорим о чем-нибудь другом. Янис, да скажи же ты что-нибудь!
Крист встал и принялся расхаживать по комнате. Когда у человека штаны по щиколотку, шаги его кажутся мельче, нежели на самом деле, и Янис с улыбкой сказал:
- Прошу прощения, Крист. Как только этот Грундманис позвонит, я ему все скажу…
- Что ты скажешь! Неужели ты думаешь, что весь мир занимает твое несчастье? Будто ничего другого нет… Нет, вы подумайте - Янис вернулся домой, а Рига этого даже не заметила! - Крист сунул дрожащие руки в карманы, и штаны его вздернулись до самых икр.
- Прошу прощения, - поклонился он Дзинтре и закрыл за собой дверь кухни.
Паула подсела к Дзинтре.
- Мне кажется, мы где-то встречались, только не могу вспомнить…
- В троллейбусе, - улыбнулась Дзинтра. - Иногда на лестнице. Я живу этажом ниже. И еще - иногда по вечерам вы выходите на остановке на улице Свердлова…
Паула подперла кулаком подбородок и расширившимися глазами уставилась в ночное окно.
- Да, - задумчиво сказала, - там я часто выходила, но теперь… больше я туда не поеду. Наверняка не буду там сходить…
Янис внимательно вслушивался в голос Паулы, видел, как ее лицо подернулось тенью.
- Сегодня Кристу звонил какой-то Казимир…
Паула медленно повернулась к Янису, глаза у нее были пристыженные. Не страх, не мольба, а только стыд.
Дзинтра тихо встала. У двери ее догнал Янис, и вниз по лестнице они пошли вместе. Дом перед сном гудел, как улей. Ароматы ужинов уже рассеялись, остались только звуки и кошки подле радиаторов.
Когда Дзинтра открыла дверь, когда переступила порог, включила свет и растерянно взглянула на Яниса, - в соседней квартире кто-то дернул за ручку, и вода с шумом устремилась в унитаз. Янис конфузливо кашлянул.
- Спокойной ночи, - шепнул он.
Дзинтра облегченно перевела дух.
- Мгм… - не разжимая губ, кивнула она. Дверь закрылась. Янис постоял и пошел наверх.
На другой день Крист встал первым, все ходил по комнате, двигал стулья, кашлял. Вода в ванной хлестала водопадом. Янис понял: Крист хочет поговорить, объясниться - как теперь будет, что Янис решил, словом, брата терзала неясность дальнейшей жизни.
Янис поднялся с раскладушки и прошел в кухню. Крист стоял у газовой плиты и жарил яичницу. На нем был клетчатый халат, доходящий только до колен, поэтому тонкие и волосатые ноги Криста казались еще тоньше и волосатее.
Янис напился ледяной воды из крана и, потирая подбородок, пожелал брату доброго утра. Яичница была готова, и Крист принялся раскладывать ее по тарелкам. Потом разлил по чашкам кофе, поставил все на поднос и, взглянув на Яниса, словно оправдываясь, проворчал:
- У нас иногда завтраком занимаюсь я.
Янис хотел было сказать, что это баловство одно. Что женщина должна делать то, что ей положено, а мужчина… Янис не сказал об этом. Вспомнил вчерашний разговор с Казимиром и… А тут уж вспомнилась своя жизнь, Ильза, и он вновь потянулся к крану.
Разговор за столом не клеился. Паула молча ухаживала за мужчинами. Все ее вчерашнее веселье, навеянное поездкой, рассеялось. Взгляд ее сторонился Яниса, да и на Криста она не смотрела. Не доносись сверху или из-за стен звуков, можно было бы услышать стук сердца друг друга. Да, придется заговорить ему, Янису.
- Я в одиннадцать должен быть в центре, - соврал он. - Насчет работы уже все улажено…
Крист поднял голову.
- Да… и пока все уладится с разделом дома, я поживу на судне.
"На судне"… Янис слышал свой голос, и вдруг словно груз свалился с его плеч. И верно, поживет для начала на каком-нибудь судне. Все же там, в порту, свои…
- Вообще-то бы Ильзу следовало вышвырнуть из твоего дома, как приблудную собаку. Только теперь такие законы… - Крист презрительно вытянул губы, то ли не одобряя эти законы, то ли поведение Ильзы. - Теперь, видите ли, все пополам!..
- Да, все пополам… - согласился Янис и, чтобы не смотреть в глаза Пауле, привычно потер кулаком нос.
В дверях Крист вспомнил о деньгах.
- Спасибо, - сказал Янис и, чтобы не продолжать этот разговор, достал и показал пачку денег.
- Для начала хватит. Миллиона тут нет, но мне хватит.
Паула стояла в узком коридоре и грустно улыбалась.
- Ты, Янис, весь в старого Церпа пошел. Больше всех ты в него удался. - Паула улыбалась своей грустной улыбкой, и Янису вспомнились ее слова, еще до того, как Крист с Паулой поженились: "Старый Церп человек хороший, я это вижу… И все равно боюсь его…"
- Напиши отцу, что вернулся, - уже стоя в дверях, Крист заулыбался.
- Да, - кивнул Янис. - Обязательно! До свидания!
Дверь Дзинтры была такая же безмолвная, как остальные.
На дворе светило солнце. Слышались голоса, но один из них, один звучал как-то иначе, он слышался с неба, и Янис вскинул голову.
- Погодите, Янис! - в окне третьего этажа стояла Дзинтра.
Вокруг Яниса блистало и благоухало лето - тысячеголосое и многоцветное, и Янис двинулся в него. Все быстрее и быстрее.
У автостанции он столкнулся с потоком людей от центрального рынка, и ему так и захотелось смешаться с этой толчеей, идти мимо длинных рядов, перебирать цветы на длинных стеблях, взвешивать на ладони налитые солнцем помидоры, торговаться, покупать, разглядывать, протискиваться к лубяным корзиночкам с пылающей клубникой… К Ильзе он успеет, там его никто не ждет, так что Янис свернул, перешел мостик через канал, и его разом поглотил базар. Именно такой, каким Янис себе его представил.
Потом уже, захмелев от запахов и толкотни, он вернулся к автостанции, присел на скамейку возле стоянки такси, глядел, как в разогретом небе возвышаются холодные, одинокие церковные шпили, как с ревом снижаются к ближайшему аэропорту самолеты, и ни о чем не думал.
Подошел милиционер, попросил предъявить документы и, извинившись, ушел. Из очереди за такси кто-то крикнул, что его машина, но Янис все сидел, смотрел в жаркое небо, где не было уже ни башен; ни самолетов… Какое-то время спустя перед Янисом остановился человек на коричневых костылях. Одна нога его, как широкий ласт, касалась асфальта. Человек был слегка выпивший, лицо одутловатое.