В это время мимо проходила Марьяша. Уж не нарочно ли она очутилась рядом с домом Ходошей? Увидев, что комбриг не один, она остановилась в сторонке, между ригой и небольшим стогом соломы, и стала с любопытством прислушиваться. Но уловить что-либо из разговора ей не удавалось. Видно было только, что Монес рассказывает какую-то смешную историю, и комбриг с Аврамом от души смеются.
Наконец они ушли, и Марьяша, оглядываясь на каждом шагу, нерешительно подошла к ограде. Сердце ее колотилось, волнение стеснило грудь.
- Здравствуйте, - с замешательством молвила она. - Еще не забыл?
Комбриг, видимо, тоже смутился.
- Мы позавчера… - начал было он и тут же умолк, будто слова застряли у него в горле. - Чего "не забыл"? О чем ты?
- Не забыл, как надо орудовать тяпкой? - с улыбкой пояснила Марьяша.
- А что тут забывать? - несколько разочарованно ответил комбриг, ожидавший, как видно, другого ответа.
- Ну, такому большому начальнику вроде и не подобает тяпкой махать, мог бы и забыть эту премудрость, - ответила Марьяша и тут же пожалела о сказанном.
- Ради матери и начальник должен все помнить, - с достоинством ответил Эзра.
- Это хорошо, что ты не забываешь мать. Ну, а помнишь ли прежних друзей? - попыталась Марьяша подвести разговор к тому, что ее больше всего интересовало.
- Я никого не забыл, - коротко ответил комбриг.
- А вот меня забыл, - сказала Марьяша и, смутившись, покраснела. Комбригу показалось, что глаза ее затуманились.
- Я не забыл тебя… - начал он и запнулся. - Ну, рассказывай, как живешь. Я слышал, что ты обзавелась семьей.
Марьяша низко опустила голову и, помолчав немного, спросила в свою очередь:
- А у тебя есть семья?
- Можно сказать, что нет, - ответил комбриг, и по лицу его Марьяша поняла, что в его жизни произошел какой-то перелом.
- А ты здесь узнал, что у меня семья, или до тебя раньше дошли об этом слухи? - полюбопытствовала Марьяша, испытующе глядя на комбрига исподлобья.
- Мне написала об этом мать, - ответил комбриг.
- Я вышла замуж много месяцев спустя после того, как перестала получать от тебя письма. Вышла только тогда, когда узнала, что ты женился.
- Я написал тебе много писем, но ответа ни на одно не получил. Ну, а потом был тяжело ранен, - сказал комбриг, будто оправдываясь. - Ты знала об этом?
- Откуда мне было знать? Писем я не получала, а твоя мама ничего не рассказывала о тебе, - с горечью отозвалась Марьяша.
Ей хотелось о многом поговорить с Эзрой, но она не решалась, не знала, как начать этот разговор.
- Если бы ты знал, как мне хотелось еще раз встретиться с тобой! - вырвалось наконец у нее.
- Вот мы и встретились, - быстро отозвался комбриг и, оглянувшись, вполголоса добавил: - Давай встретимся по-настоящему, если тебе это удобно. Поговорим обо всем… Сумеешь ли ты прийти незаметно - ведь тебе неприятно будет, если посторонние узнают о нашей встрече?..
- Ну и пусть узнают, - перебила Марьяша, - я никого не боюсь.
- Сегодня не удастся - должен вернуться мой брат Шимен… Я его еще не видел после приезда. Давай встретимся завтра вечером в роще, где мы встречались раньше. Хорошо?
- Хорошо, - согласно кивнула Марьяша. - Я приду. В котором часу?
- В шесть часов вечера, - ответил комбриг. - В шесть часов я буду тебя ждать.
Как только Марьяша вернулась домой после короткой встречи с комбригом, мать сразу заметила, что дочка чем-то сильно взволнована.
- Что с тобой, дочка? Что случилось? - спросила она.
- А что такое? - пыталась Марьяша скрыть от матери свое волнение. Но разве что-нибудь укроется от материнского взгляда? Глаза дочери блестели от возбуждения, лицо светилось радостью, все валилось у нее из рук, видно было, что она чем-то потрясена.
- Что же ты молчишь, дочка, что с тобой случилось? - настаивала мать. - Давно я тебя такой не видела. Ты что-то скрываешь от меня…
Тревога, овладевшая душой Марьяши, передалась бы, может быть, и ее мужу Фоле, но внимание их отвлек плакавший ребенок. Марьяша взяла его на руки, и тут ей бросилось в глаза поразительное сходство отца с сыном.
"Что, если Эзра завтра предложит мне уехать с ним?" - в смятении подумала она. А ребенок? А муж? Что она скажет мужу, как объяснит свой уход? Он никогда не обижал ее, ни разу не повысил голоса, разговаривая с ней. Он любит ее всей душой. И за всю его любовь, за его преданность отплатить ему изменой? Но, может быть, Эзра просто хочет поговорить с ней, вспомнить былое? Может быть, он и не думает делать такое предложение? Это и лучше; она привязалась к Фоле, привыкла к нему.
Любовь к ребенку, казалось Марьяше, заглушила ее чувство к Эзре, она стала забывать его. Но это ей только казалось: стоило Эзре появиться в Миядлере, как глубоко таившееся чувство вспыхнуло с новой силой, и как она ни старалась подавить его, это ей не удалось, она хоть издали захотела взглянуть на любимого. Все - эти годы чувство к Эзре жило в ее сердце рядом с любовью к мужу и к ребенку. И Марьяша сейчас сама не знала, какое чувство сильнее…
"А может, не ходить на свидание?" - подумала она.
Но не идти она не могла. Она столько лет мечтала хоть раз увидеться с ним, а теперь, когда он тут, когда счастье, которое она считала навсегда утерянным, снова засияло перед ней, она стремительно пошла ему навстречу.
Ночь Марьяша провела в смятении. Ее мучили противоречивые чувства, и она долго не могла уснуть. Поздним утром, когда она очнулась от недолгого сна, который не принес ей отдыха, Фоля уже ушел на работу. День вставал ясный, солнечный, а на душе у Марьяши было тревожно. Медленно продвигались стрелки часов, как это всегда бывает во время напряженного ожидания. Оставались считанные часы до встречи с Эзрой.
- И чего это я, глупая, нервничаю? - начала она себе выговаривать.
Внезапно Марьяша услышала за окном тревожный шум - голоса чем-то взволнованных, возбужденных людей. Выглянув, Марьяша увидела, что народ мечется по улице, как во время пожара. Она выбежала на крыльцо и сразу услышала надрывный плач, безутешные причитания. У Марьяши будто что-то оборвалось в груди.
"Беда какая-то", - подумала она, сбегая с крыльца на объятую смятением улицу. И тут явственно услышала полные отчаянной тоски сетования Эстер:
- Кто мог сравняться со мной в радости, когда я увидела его в моем доме? Кто был счастливее меня, когда я прижала к груди мой клад, мое сокровище, моего дорогого сына? А теперь злой рок отнимает его у меня - в огонь бросают мое ненаглядное дитя, жемчужину моей вдовьей жизни!
Марьяша увидела рядом с машиной, возле которой отчаянно голосила Эстер, Эзру. Комбриг прощался с обступившими машину людьми, что-то говорил им, как бы припечатывая каждое слово решительным взмахом руки.
"Что-то страшное случилось", - подумала Марьяша.
Комбриг сел в машину, она тронулась и, набирая скорость, пронеслась мимо Марьяши. Что-то в последний раз пронзительно выкрикнула Эстер, что-то прокричал, высунувшись из машины, комбриг - и вот уже только облако пыли мелькнуло и рассеялось вдалеке. Марьяша не знала: ей ли крикнул комбриг слова прощального привета, или матери, или, может, всем оставшимся, заметил ли ее комбриг в последнюю минуту прощания?
Уже несколько дней шла война с гитлеровцами. Многие жители Миядлера получили повестки из военкомата. В числе мобилизованных был. и Марьяшин муж Фоля. Еще не зная об этом, он пришел с работы усталый, весь в пыли, и, прежде чем успел вымыть руки и лицо, Марьяша накрыла на стол и поставила перед мужем полную тарелку супа. По ее невеселому виду Фоля понял, что она чем-то подавлена. Ему хотелось спросить жену, что случилось с ней вчера; теща накануне вечером приставала к нему с расспросами: почему плачет Марьяша, что с ней такое? Он хотел утешить Марьяшу, сказать ей несколько ласковых слов, но та выскользнула из комнаты и долго не появлялась.
На колени к Фоле вскарабкался сын Лейбеле.
- Воробышек ты мой! - приголубил Фоля сынишку, и обрадованный отцовской лаской ребенок стал размахивать какой-то бумажкой:
- Па-па! Повестка тебе пришла - на войну.
- Покажи! - Фоля хотел взять бумажку, но тут вбежала Марьяша, схватила ребенка на руки и ушла с ним, бормоча на ходу:
- Дай папе поесть спокойно!
Сердце у Марьяши со вчерашнего дня словно окаменело, ничто уже не могло ее вывести из этого состояния оцепенения и тупого безразличия ко всему окружающему.
Пока Фоля обедал, теща и жена в соседней комнате наспех снаряжали его в дорогу: положили в вещевой мешок смену белья, полотенце, кружку, ложку, сухари и кое-что из съестного. Уложив все необходимое, они вышли к сидевшему за столом Фоле, и старуха, украдкой вытирая слезы, долго стояла рядом, ждала, пока он не съест первое, чтобы сразу подать второе. Марьяша в смятении металась по комнате и все старалась вспомнить, что надо еще положить мужу в дорогу, не забыла ли она чего-нибудь. То и дело она подходила к Фоле, украдкой поглядывая на его доброе лицо. Она старалась казаться бодрой, чтобы он не заметил, как тяжко у нее на душе, - не хотела омрачать последние часы перед разлукой.
- Что ты так плохо ешь? - спросила она. - Не вкусно? Может, приготовить что-либо другое?
- Все хорошо, Марьяшенька, - отозвался Фоля, ласково улыбаясь в ответ на ее грустную улыбку.
Фоля понимал, что за повестка получена сегодня, но не заговаривал об этом, ждал, пока Марьяша сама не скажет о ней. Он только взял ее за руку и, притянув к себе, обнял, когда она подавала второе.
- Что с тобой, Марьяшенька?.. Ты чем-то расстроена, что-то скрываешь от меня, - не выдержал он наконец.