XXVIII
Капитанъ Немо сильно измѣнился за это время. Онъ исхудалъ, пересталъ бриться и холить лицо и обросъ бородою. Длинные, на проборъ, сѣдые волосы его были тщательно расчесаны. Это опять былъ ученый и труженикъ, не успѣвающiй слѣдить за собою, а не тотъ снобирующiй инженеръ, который ковалъ деньги, имѣя одну цѣль - спасенiе Россiи. Въ бѣлой просторной пижамѣ, онъ сидѣлъ у Радiо-аппарата и слушалъ, что съ далекаго сѣвера ему докладывалъ Ранцевъ. Молодымъ, былымъ задоромъ, тѣмъ восторгомъ творчества, какой былъ у Ранцева, когда онъ скакалъ на Императорскiй призъ, когда собирался принимать лихой четвертый эскадронъ, вѣяло отъ словъ Ранцева, и капитану Немо казалось, что онъ видитъ передъ собою открытое лицо своего стариннаго друга, и его честные сѣрые, немигающiе глаза, не опускаясь, смотрятъ на него.
- Шестнадцать пѣхотныхъ дивизiй и четыре кавалерiйскiя бригады закончены формированiемъ. Двѣсти тысячъ человѣкъ призваны подъ Императорскiя знамена. Вооружить поставками Ольсоне мнѣ удалось пока только двѣ дивизiи. Но это меня ни мало не смущаетъ. По мѣрѣ моего продвиженiя красноармейскiя части сдаются и я за ихъ счетъ вооружу остальныя. Съ весною думаю спуститься на желѣзную дорогу и, отгородившись заслономъ съ запада, развить операцiю на югъ и на востокъ, гдѣ обстановка складывается необыкновенно благопрiятно. У меня недостатокъ воздушнаго флота и это можетъ сорвать всѣ мои планы. Территорiя, занятая мною громадна. Обслуживать ее тридцатью аэропланами, имѣющимися въ моемъ распоряженiи, становится невозможно. Несмотря на ихъ превосходство надъ аппаратами большевиковъ, они скоро не будутъ въ состоянiи достаточно охранить мои формированiя, еще неокрѣпшiя и недостаточно вооруженныя. Величина занятаго мною края заботитъ меня. Сотни путей ведутъ въ него, и у меня не хватаетъ газовыхъ заставъ. Необходима присылка, и незамедлительная, всего нашего воздушнаго флота, самого Аранова и профессора Вундерлиха для устройства газовыхъ фабрикъ и аэропланныхъ заводовъ, къ чему всѣ возможности здѣсь есть. Отъ работающихъ въ Россiи знаю, что и тамъ все готово для удара … Насталъ часъ, когда ты долженъ прiѣхать къ намъ и утвердить свою базу у насъ …
Мягкая и добрая улыбка появилась на лицѣ Немо.
"Милый Петрикъ … Какъ узнаю я тебя! Переѣхать къ вамъ … На чемъ? "Гекторъ" до весны стоитъ затертый во льдахъ. У меня тридцать аэроплановъ. Я долженъ отправить на нихъ Аранова и Вундерлиха съ ихъ лабораторiей, препаратами, чертежами и принадлежностями аэроплановъ. Я долженъ отправить возможно большее количество минъ. При этихъ условiяхъ я могу сажать на аэропланы только летчиковъ и механиковъ. Тридцать аэроплановъ поднимутъ всего шестьдесятъ человѣкъ, пятьдесятъ пять должны остаться здѣсь … И, конечно, я останусь съ ними".
Капитанъ Немо нажалъ пуговку электрическаго звонка.
Ротмистръ Шпаковскiй появился въ дверяхъ.
- Пожалуйте мнѣ пакетъ, привезенный княземъ Ардаганскимъ.
Небольшимъ ножикомъ Немо вскрылъ конвертъ и сталъ читать четко написанное письмо.
"Да, вотъ оно что!.. Впрочемъ, я это предвидѣлъ … Я, правда, не думалъ, что это будетъ такъ скоро. Я думалъ - мнѣ дадутъ проработать годъ … Всѣ мои разсчеты были на это … Но прошло всего семь мѣсяцевъ и все открыто. Тайны нѣтъ … Проклятые болтуны!..".
…"Постановленiемъ Лиги Нацiй", - читалъ капитанъ Немо, - "уничтоженiе Русской нацiональной базы (она названа "бѣлобандитскимъ гнѣздомъ") возложено на Англiю, С. С. С. Р. и Францiю. Послѣдняя, подъ давленiемъ общественнаго мнѣнiя, которое все на нашей сторонѣ, въ виду бѣшено развитой газетной кампанiи, не безъ участiя нашихъ эмигрантскихъ учрежденiй, нѣкоторое время колебалась, потомъ согласилась предоставить свой развѣдочный воздушный флотъ и одинъ броненосецъ. Готовится непобѣдимая армада, какъ во времена великой Испанiи. Десятки гидроплановъ отправляются съ ихъ матками. Шесть крейсеровъ и десятокъ подводныхъ лодокъ. Три дреднаута. Эскадры пойдутъ изъ разныхъ портовъ и соединятся въ океанѣ. Ваше мѣстонахожденiе точно извѣстно. О таинственномъ Россiйскомъ островѣ открыто болтаютъ по парижскимъ ресторанамь. Статьи совѣтскихъ и здѣшннхъ соцiалистическихъ газетъ полны призывами уничтожить "бѣлобандитское гнѣздо", мѣшающее дѣлу мира и общаго разоруженiя. Сожженiе банка въ Берлинѣ и уничтоженiе банкировъ всполошило масонское гнѣздо. Противъ васъ всѣ …"
"Ну что же … И буду со всѣми бороться" …
Мысль капитана Немо, привыкшая къ математическимъ разсчетамъ и выкладкамъ, сейчасъ же послушно ему подчинилась, и онъ сталъ думать, соображать и высчитывать.
"Тридцать моихъ аэроплановъ съ ихъ минными аппаратами могутъ обратить всю эту армаду въ бѣгство. Я знаю ихъ … Они хотятъ драться безъ потерь. Они идутъ на экзекуцiю, а не на войну. Когда я подсѣку своими "Панпушко-лучами" ихъ аппараты, и они полетятъ огненными языками въ океанъ, когда мои управляемыя воздушныя мины станутъ рваться на корабляхъ, я увижу, чего они стоятъ … He въ силѣ Богъ, а въ правдѣ … Воюютъ не числомъ, а умѣньемъ …".
Капитанъ Немо всталъ отъ стола и, гордо поднявъ голову, прошелся по кабинету. Ноздри были раздуты, лобъ напряженно наморщенъ. Глаза горѣли внутреннимъ пламенемъ.
"Посмотримъ … Они придутъ сюда … Когда?.. He такъ скоро … А какъ же это время Ранцевъ? Если я задержу свой флотъ и минные аппараты, и въ концѣ концовъ многое потеряю, потому что на войнѣ не безъ урона, а драться мои будутъ, не щадя себя, что будетъ съ Ранцевскими отрядами? Я никогда не думалъ … Я не предвидѣлъ, что это можетъ быть такъ … что ударъ будетъ одновременно занесенъ и тутъ, и тамъ … И чѣмъ то теперь я долженъ пожертвовать …"
Капитанъ Немо остановился у окна. Широкiй видъ на океанъ открывался передъ нимъ. Его взоръ, казалось, проникалъ за небосводъ. Онъ видѣлъ далекiй сѣверъ, гдѣ шестнадцать Русскихъ дивизiй и четыре бригады ждали его помощи. Онъ опять точно увидалъ открытое честное лицо своего друга, помощника и замѣстителя.
Онъ потеръ лобъ.
"Въ современныхъ демократическихъ государствахъ, гдѣ правятъ партiи, то есть часть, принято цѣлымъ жертвовать ради части. Жертвовать государствомъ ради партiи … Я - математикъ … Цѣлое для меня всегда больше части. Мое цѣлое уже тамъ … Здѣсь часть. Съ организацiей армiи въ Россiи оканчивается моя роль на островѣ. Тамъ главное, у меня вспомогательное …".
Капитанъ Немо снова сталъ ходить по кабинету. Все надо было продумать, ничего не упустить.
"Завтра … Да … Завтра же я отправляю всѣ аппараты къ Ранцеву … Здѣсь останусь я и тѣ, кто не можетъ быть сейчасъ вывезенъ … He на чемъ. Пятьдесятъ пять человѣкъ … Когда подойдутъ эти громадные флоты, они могутъ вывѣсить бѣлый флагъ … Сдаться … Они … He я … Я могу уйти совсѣмъ и навсегда, исполнивъ до конца свой долгъ. Капитана Немо никто не можетъ и не долженъ допрашивать и ему нельзя предстать передъ большевицкимъ революцiоннымъ трибуналомъ …".
"Ha какомъ основанiи союзный флотъ будетъ стрѣлять по Русскому флагу?.. Здѣсь просто Русская колонiя. Нѣмцы?.. Да, они въ войнѣ съ Россiей, ибо Брестскiй миръ заключала не Россiя, а враги Россiи - большевики … Англiя и Францiя?.. Имъ измѣнили и предали ихъ въ тяжелый годъ войны большевики, а не Русскiе … Подъ краснымъ, а не подъ Русскимъ флагомъ прошло это предательство …"
"Ужели спустимъ Русскiй флагъ и замѣнимъ бѣлой простыней … Ахъ, да … банкиры. За банкировъ будутъ драться солдаты и матросы разныхъ государствъ и совѣтскiе въ томъ числѣ … Можетъ быть, тогда я и правда погорячился … He слѣдовало ихъ трогать …".
Онъ опять сталъ ходить по кабинету и упорно думать. Рѣшенiе складывалось въ его умѣ. Въ немъ не было мѣста для компромисса.
"Вопросъ о сдачѣ меня не касается. Это ихъ дѣло. Тѣхъ, кто слѣпо мнѣ довѣрился, кто пошелъ за мною. Мое рѣшенiе постановлено. Я не сдаюсь. А тѣ? Какъ хотятъ … Какъ имъ будетъ угодно … Бываютъ случаи, когда солдаты командуютъ собою … Но вопросъ о томъ, кто - Россiйскiй островъ, или Россiя? рѣшаю я - ихъ главнокомандующiй. Завтра аэропланы летятъ … въ Россiю. Кажется и буря стихаетъ. Здѣсь всегда такъ … Внезапно встанетъ и такъ же внезапно и стрiхнетъ … Можетъ быть … и тамъ стихнетъ … Отдумаютъ. И чаша сiя меня минетъ …".
Капитанъ Немо смѣлыми, твердыми шагами вышелъ на веранду барака. Ротмистръ Шпаковскiй, сидѣвшiй съ книгой въ рукахъ въ соломенномъ креслѣ, вытянулся передъ Немо.
- Вотъ, что, милый Александръ Антоновичъ, попросите ко мнѣ сейчасъ Аранова, профессора Вундерлиха и начальника минеровъ.
- Слушаюсь.
Ротмистръ Шпаковскiй четко повернулся кругомъ и побѣжалъ по тропинкѣ къ баракамъ технической части.
Капитанъ Немо долго слѣдилъ за нимъ глазами. Буря утихла. Воздухъ былъ недвиженъ. Разбушевавшiйся океанъ съ ревомъ шелъ громадными валами на островъ и, казалось, островъ потрясался подъ ударами бѣлогребенныхъ волнъ.
XXIX
Со сторожевого поста, стоявшаго на сѣверовосточной части острова капитану Немо донесли: - "летятъ аэропланы".
Солнце спускалось къ западу. Двѣнадцатичасовой экваторiальный день приходилъ къ концу. На востокѣ море сливалось съ небомъ. Тамъ океанъ и небо были темнозелеными и каждое мгновенiе мѣняли окраску. Волны синѣли, становились фiолетовыми, какъ прозрачный аметистъ. Ровный покойный предвечернiй вѣтеръ мягко, точно ласкаясь, развернулъ на мачтѣ Русскiй флагъ. Аэроплановъ еще не было видно. Но ровнымъ гуломъ гудѣли пропеллеры.
"Да, вотъ это ихъ всегда и выдаетъ", - подумалъ капитанъ Немо и приложилъ къ глазамъ бинокль.
Пять небольшихъ, военныхъ, развѣдочныхъ гидроплановъ, какъ гуси, летѣли широкимъ угломъ - "станицей". Впереди одинъ, за нимъ два и дальше, едва виднѣлись еще два. Они держали курсъ мимо, но должно быть по бѣлой пѣнѣ прибоя, разглядѣли островъ и повернули на него.