И Спантамано, сверкая ровными зубами, расхохотался прямо в лицо бактрийцу. Вахшунварта, пораженный столь откровенной речью потомка Сиавахша, подавленно молчал. На смуглых губах Спантамано блуждала странная улыбка. И Вахшунварта подумал, что этот молодой согдиец не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего.
- Я… э-э… хорошо понимаю тебя, - сказал, наконец, Вахшунварта. Кто не рад краху Персидского царства? Тысячи тысяч людей от Египта до Согдианы разогнули спину. Десятки народов мечтали о свободе, - мечта их исполнилась. Но… - Вахшунварта вздохнул, - не променяли мы петуха на ястреба, а?
- Ты о чем? - спросил Спантамано, блаженно улыбаясь.
- Я говорю об Искендере. Когда юнан воевал на западе, я заклинал Охрамазду о победе Зулькарнейна. Когда юнаны сожгли Фарс, я принес благодарственную молитву богу Михре. Но… Дариавуш убит, персы разбежались, а Искендер все еще движется на восток. Он уже в Кабуре. Одного нет - другой зачем? Может, он будет еще хуже? А не получится так: если раньше из десяти твоих овец персы съедали только половину, то теперь юнаны съедят всех, да и тебя самого а придачу? Ты не думал об этом, а?
Улыбка Спантамано погасла. Он опустил глаза и глухо ответил:
- Нет.
- Зря. Я боюсь Искендера. Он объявил: "Иду на восток, чтобы освободить всю Азию от персов". Персов Зулькарнейн уже победил. Зачем же он идет сюда?
- Победил, да не всех! - горячо возразил Спантамано. - Ты забыл про Бесса? Он собирает войско, хочет выступить против юнана. Вот зачем идет к нам Искендер. Истребит остатки персов и вернется обратно. Что тут страшного?
- Не знаю, - пробормотал Вахшунварта. - Может быть и так. Но я… не верю Зулькарнейну. Кто знает, что у него на уме? Ты заглядывал в его душу? Нет. Я тоже. Подумай - стал бы он губить своих людей ради нас? Нет, не станет он из-за тебя и меня своей головой рисковать. Говорят Искендер лукав. Спаси Охрамазда от его рук.
- Ты от страха голову потерял, - криво усмехнулся Спантамано. Вспомни-ка: при Дариавуше Первом и персы два или три раза нападали на Юнан, учиняли там неслыханный погром. Пока у персов сила, юнанам спокойно не спать. Чтобы и завтра, и послезавтра, вечно был мир, юнаны хотят уже сегодня с корнем вырвать раз и навсегда родословное древо Гахаманидов. Не потому ли Искендер вот уже пять лет гонит их и громит, чтобы до конца истребить их боевую силу? Пастух не спокоен за стадо, пока не уничтожит волчью стаю до последнего щенка, у которого еще даже зубы не прорезались.
- Не знаю, - опять сказал Вахшунварта, с сомнением покачав головой. Может быть, ты и прав. Но я все-таки не верю Зулькарнейну. Я много думал, думал целый месяц, да. И решился… решился, пока не поздно, бежать их Бактры.
- Бежать? - Спантамано вскинул брови. - Куда?
- На север. В Согдиану. Ороба, правитель Наутаки, мой друг. Он примет меня.
- А как же Бактриана? Как народ, который видит в тебе своего отца?
- Народ? - Вахшунварта усмехнулся. - Сейчас он видит своего отца в Искендере. Зулькарнейна превозносят на всех перекрестках как освободителя. Все ждут не дождутся, чтобы он скорей явился и выбил персов из Бактры. Что мне народ? Пусть поступает, как ему хочется, Окажется прав - хорошо. Ошибется - ему же будет плохо. Мне сейчас не до народа. Я хочу спасти себя и своих родичей от юнанов, - все другое меня не касается. Я готов к отъезду. Мы выступаем через три дня. Если хочешь, поедем со мной.
- А Бесс?
- Бесс? Плюнь на него. Пусть он хоть утопится.
- А если он с нами захочет?
- Пусть едет. Но кормить его я не буду.
- Та-а-ак… - Глаза Спантамано приняли сосредоточенное выражение. Он забарабанил пальцами по медному подносу и стал негромко насвистывать сквозь зубы. Потом резко встряхнул головой. - Хорошо! Уйдем на север, за Окс.
В Бактре, по донесениям лазутчиков, остался двухтысячный отряд мидян и персов, не примкнувших к Бессу и решивших защищаться. Отдохнув в Драпсаке, македонец сделал внезапный налет на Бактру и взял ее после недолгой осады. Жители города так ненавидели персов, что во время приступа стали избивать их. Народ открыл ворота и встретил македонцев как освободителей. Чтобы еще больше склонить местных жителей на свою сторону, Александр приказал солдатам никого до времени не обижать.
Бактра показалась Александру унылой и запустелой. Персы довели город до разорения. "Когда я наведу порядок на всей азиатской земле, - сказал Александр себе, - открою здесь хорошую торговлю, и город оживет".
Солдатам было объявлено, что в Бактре они отдохнут, запасутся хлебом и направятся в Согдиану, чтобы разгромить Бесса.
ЗАРА, ДОЧЬ ОРОБЫ
В золото Зевс обратился, когда захотел он с Данаи
Девичий пояс совлечь, в медный проникнув чертог.
Миф этот нам говорит, что и медные стены, и цепи
Все подчиняет себе золота мощная власть.
Золото все расслабляет ремни, всякий ключ бесполезным
Делает; золото гнет женщин с надменным челом
Так же, как душу Данаи согнуло. Кто деньги приносит,
Вовсе тому не нужна помощь Киприды в любви.
Силенциарий, "Эпиграммы"
Напротив Тармиты беглецы переправились в больших лодках на правый берег Окса и сожгли суда, чтобы они не достались македонцам. Отсюда путь лежал по горам и пустыням до Наутаки - города, расположенного недалеко от Мараканды.
Впереди ехали согдийцы и дахи Спантамано. Воины из Мараканды, Бахара, Наутаки, Пенджикента и других мест Согдианы распевали песни - долгие странствия по далеким, чужим краям закончились, кони согдийцев ступали по родной земле.
Иным было состояние бактрийцев. Толпа многочисленных сородичей жреца Вахшунварты, его вооруженных слуг, жен и детей, среди которых выделялась редкой красотой четырнадцатилетняя Рохшанек, а также семейства других бактрийских жрецов и старейшин, бежавших вместе с Вахшунвартой, тосковали о покинутой Бактриане и тревожно глядели вперед, невесело размышляя о будущем. Оно не сулило им ничего хорошего.
Персы же, замыкавшие это скорбное шествие, были трижды мрачней унылых бактрийцев, и угрюмей всех казался их предводитель Бесс. Он долго отговаривал Вахшунварту и Спантамано от бегства в Наутаку, но они его не послушались. Без них же Бесс не решился остаться в Бактре, боясь не столько Александра, сколько мести туземцев. И вот он ехал сейчас во главе своего отряда, проклиная судьбу, которая так немилостиво с ним обошлась. Все меньше и меньше друзей оставалось у Бесса, все больше становилось врагов. Самым опасным из них был Спантамано. После ухода из Бактры в нем произошла разительная перемена. Согдиец держит себя не так, как держал прежде, и это не укрылось от глаз Бесса. Раньше потомок Сиавахша с утра до ночи орал во все горло песню о разбитом горшке, хохотал на каждом шагу и не упускал случая позубоскалить. Сейчас он вопреки своему обычаю, не пел, не смеялся и не разговаривал. Все эти дни он озабоченно посвистывал и сосредоточенно думал. О чем? Этого не знал никто в целом мире. А неизвестность настораживала, пугала Бесса.
- Посмотрим.
- Там видно будет.
- Время покажет.
Так отвечал Спантамано, когда его спрашивали, что он станет делать после приезда в Наутаку.
Вместе со Спантамано ехал в Наутаку и бледный перс Датафарн. Странный это был человек - все время хмурился, никому не задавал вопросов, никому не отвечал, всех сторонился, и только Спантамано улыбался иногда своей обычной грустной улыбкой.
- Ты почему такой? - спросил его Спантамано.
- Какой?
- Ну… вот, смотри: солнце кругом, птицы летают, ящерицы бегают, все радуются, а ты угрюмый. Почему?
- Что - солнце? - печально ответил Датафарн. - Солнце всходит, заходит, а мир… мир остается злым и темным, как всегда.
- Как ты сказал? - удивился Спантамано. - Мир - всегда злой и темный?
- Конечно! Разве горе и мука, которым не видно конца, разве кровь, что каждый час льется на земле, разве землетрясения, извержения огнедышащих гор, ураганы, град, потоп, война, пожары, мор - все это не говорит, что миром правит зло?
- Хм… - Спантамано растерянно поглядел на Датафарна. - Я не думал о таких вещах. Но… кажется мне: ты не прав. Только ли зло на земле? А сила добра? Какой же ты приверженец Заратуштры, если не чтишь Охрамазду, бога добра и света?
- Добро? - Датафарн усмехнулся. - О люди! Вы видите в словах только оболочку, но не добираетесь до их внутреннего смысла. Что такое добро? Чистого добра не бывает. Все зависит от того, кто совершает действие. Понимаешь?
- Нет, - откровенно признался Спантамано.
- Ну вот, если тигр нападет на буйвола, он совершит - что? Добро для себя - ведь коли он не съест буйвола, то умрет с голоду. Верно?
- Ну.
- И если буйвол распорет тигру брюхо, то он тоже совершит добро добро для себя. Так?
- Так.
- Значит, добра самого по себе нет. Корень всего на земле - голод. Каждое существо хочет есть. Чтобы не умереть с голоду, оно ест других. Чтобы оправдать свой поступок, оно объявляет жертву носителем зла, а себя - носителем добра. Добро - это просто красивое слово, которым прикрывают зло. Суть жизни в том, чтобы есть друг друга.
- Ты говоришь о тиграх и буйволах. А у людей как?