- Съ добрымъ утромъ поздравляешь… - отвѣчалъ Сухумовъ. - Какое теперь утро, если скоро часъ! Теперь насталъ день. Но и день не предвѣщаетъ быть для меня добрымъ. Голова тяжела, какъ котелъ. Вотъ что, Поліевктъ… Я долженъ перемѣнить образъ жизни. Здѣсь, въ деревнѣ, я долженъ рано вставать и рано ложиться.
- Позвольте… Какое-же раннее вставаніе, если вы по ночамъ спать не изволите! - возразилъ камердинеръ.
- Буду пробовать пріучать себя спать.
- Да вѣдь ужъ изволили пробовать. Вчера въ вагонѣ-то какую рань изволили подняться, цѣлый день не изволили прикурнуть, а ночью все равно сна не было.
- Это другое дѣло. Тамъ въ вагонѣ тряска, утомленіе, по дорогѣ отъ станціи опять то-же самое - оттого и ночь не спалъ. А здѣсь я начну тихую жизнь съ разумнымъ моціономъ. Такъ вотъ, съ завтрашняго дня прошу меня будить въ семь часовъ утра, если я самъ не поднимусь. А теперь дай мнѣ умыться.
- Слушаю-съ. Воля ваша, Леонидъ Платонычъ.
Камердинеръ подалъ Сухумову умыться, а затѣмъ принесъ кофе на серебряномъ подносѣ. Тутъ были и домашнія булки и баранки, сливки, масло, кринка молока и даже медъ.
Сухумовъ раздраженно замахалъ руками.
- Куда мнѣ столько ѣды! - закричалъ онъ. - Развѣ я могу столько съѣсть! Это слону, а не человѣку! Человѣкъ безъ аппетита, а ему тащутъ ѣды, какъ на роту солдатъ. Ну, смотрите, тутъ даже яичница! Яица всмятку и яичница.
- Баринъ, Леонидъ Платонычъ, да вѣдь это ужъ завтракъ для вашей милости.
- Какой-же можетъ быть для меня завтракъ, если я сейчасъ только проснулся! - сердился Сухумовъ, однако, сѣвъ къ столу и выпивъ чашку кофе, сталъ ѣсть яйцо всмятку, намазалъ себѣ ломтикъ булки масломъ, началъ ковырять ложечкой яичницу.
Камердинеръ, приводя въ порядокъ постель, остановился, съ любопытствомъ смотрѣлъ на ѣвшаго Сухумова и покачивалъ головой. Черезъ минуту онъ произнесъ съ улыбкой:
- А вѣдь послалъ-же, наконецъ, Богъ хотѣнье на ѣду.
Улыбнулся слегка и Сухумовъ.
- Да, маленькій аппетитъ разыгрался, но изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобы больному человѣку подавали уйму ѣды!
Вошелъ управляющій Сидоръ Софроновичъ, тихо ступая валенками по паркету и доложилъ Сухумову:
- Докторъ-то пріѣхалъ. Сидитъ у меня и переодѣвается. Можете вы его принять?
- Конечно, конечно… - засуетился Сухумовъ. - Развѣ можно доктора заставлять ждать! Поліевктъ! Возьми халатъ. Дай мнѣ пиджакъ, - проговорилъ онъ, вставая со стула.
- Сидѣли-бы, ваша милость, въ халатикѣ, - попробовалъ возразить камердинеръ. - И мягче вамъ, и теплѣе, и способнѣе. А докторъ не дама. Онъ не взыщетъ съ немощнаго человѣка.
- Нѣтъ, нѣтъ, я такъ хочу… Да и вовсе я не такъ ужъ боленъ. Вѣдь обходился-же вчера безъ халата.
Сухумовъ быстро переодѣлся.
- Эхъ, и покушать-то вамъ помѣшали! Только на ѣду потянуло, а тутъ докторъ… - ворчалъ Поліевктъ.
- Просите-же, просите скорѣй доктора, - говорилъ Сухумовъ все еще стоявшему въ кабинетѣ управляющему,
Получивъ извѣстіе о пріѣздѣ доктора, Сухумовъ какъ-то весь оживился и глаза его заблистали.
Управляющій не уходилъ.
- Къ обѣду мы борщъ приготовили и поросеночка отварили. Потомъ курочку зажарили. Не знаю только, вы-то будете-ли кушать, - проговорилъ онъ. - Вы скажите, если вамъ не по сердцу.
- Пожалуйста… Прошу васъ, Сидоръ Софронычъ, не разговаривайте со мной никогда объ ѣдѣ! - воскликнулъ Сухумовъ. - Это меня только раздражаетъ. Такъ вотъ… Просите скорѣй доктора.
Поліевктъ сталъ затапливать печку.
Въ сосѣднихъ комнатахъ послышались шаги. Они стучали довольно долго, и вотъ въ кабинетъ вошелъ докторъ. Это былъ среднихъ лѣтъ человѣкъ съ большой косматой бородой и волосами, остриженными по-русски съ проборомъ по серединѣ, коренастый, плечистый, невысокаго роста, нѣсколько сутуловатый. Одѣтъ онъ былъ въ черную сюртучную пару.
- Блуждалъ, блуждалъ по вашимъ хоромамъ и насилу нашелъ васъ, - проговорилъ онъ, обращаясь къ Сухумову. - Вы больной? Позвольте отрекомендоваться: земскій врачъ Нектарій Кладбищенскій, за которымъ вы посылали.
- Ахъ, извините, что мы васъ не встрѣтили! Это ужь наша вина и невѣжливость… - пробормоталъ Сухумовъ, пожимая доктору руку своими обѣими руками и сталъ усаживать его въ кресло.
VIII
- Вы, докторъ, прежде всего закусить не хотите-ли? Я вотъ сейчасъ завтракалъ, - предложилъ доктору Сухумовъ, подсаживаясь къ нему и указывая на столъ, на которомъ стоялъ подносъ съ кофе и закусками.
- Охотно. Не откажусь. Но прежде дѣло, - отвѣчалъ докторъ и спросилъ:- Чѣмъ страдаете?
Сухумовъ сложилъ свои руки около колѣнъ, наклонившись немного корпусомъ впередъ, и съ горькой улыбкой отвѣчалъ:
- Я, докторъ, теперь неврастеникъ. Неврастеникъ-хроникъ.
- Такъ-съ… Но отчего-же вы думаете, что у васъ непремѣнно неврастенія? Разскажите лучше припадки вашей болѣзни.
- Неврастенію опредѣлили у меня петербургскіе и заграничные врачи. Я въ такомъ состояніи нахожусь уже болѣе двухъ лѣтъ, и мнѣ то хуже, то лучше. А вотъ въ послѣднее время и совсѣмъ нехорошо. Началась у меня неврастенія послѣ сильной инфлуэнцы, осложненной плевритомъ и бронхитомъ. Отразилось и на почки. Лѣчился… проглотилъ тьму брома и разной другой химической дряни, по совѣту врачей побывалъ въ разныхъ нѣмецкихъ и швейцарскихъ санаторіяхъ. Какъ будто-бы и лучше себя почувствовалъ, вернулся въ Петербургъ, но осенью опять заболѣлъ инфлуэнцей и вотъ въ настоящее время пріѣхалъ сюда въ тишину и на свѣжій воздухъ для поправки. Врачи совѣтовали ѣхать поправляться опять въ санаторію въ Финляндію, но я вспомнилъ о здѣшнемъ родовомъ гнѣздѣ, гдѣ когда-то проводилъ дѣтство, и предпочелъ родовое гнѣздо.
Сухумовъ разсказывалъ быстро, торопясь и воодушевляясь, и на щекахъ его блѣднаго, сѣро-лимоннаго цвѣта лица выступили пятна румянца. Говоря, онъ даже схватился на одно мгновеніе за сердце…
Докторъ слушалъ его внимательно, наклоня голову на бокъ, расчесывая пальцами правой руки свою косматую бороду, и наконецъ перебилъ его.
- Все это прекрасно, но главнымъ образомъ сообщите мнѣ симптомы настоящей вашей болѣзни, - сказалъ онъ.
- Сейчасъ. Пріѣхавъ сюда, обращаюсь къ вамъ и прошу васъ взять меня подъ свое наблюденіе и полѣчить… Я извѣрился въ полномъ исцѣленіи отъ моего недуга, но думаю, что хоть нѣкоторая поправка моего здоровья возможна.
Докторъ поклонился, какъ-бы благодаря за довѣріе, и произнесъ:
- Но зачѣмъ-же такой пессимизмъ-то? Отчего не вѣрить въ полное исцѣленіе? А вы вѣрьте. Иногда и одна вѣра во что-нибудь чудеса дѣлаетъ и исцѣляетъ. Это еще Шарко замѣтилъ. Въ Петербургѣ у васъ былъ одинъ раззоришійся баринъ-шарлатанъ, который простой невской водой лѣчилъ… пить воду невскую давалъ. Его паціенты вѣрили въ его будто-бы чудодѣйственную воду и нѣкоторые изъ нихъ исцѣлялись. Вѣра и организмъ дѣлали свое дѣло.
- Ахъ, я знаю, о комъ вы говорите. Мнѣ разсказывали, - улыбнулся Сухумовъ.
- Такъ вотъ-съ что дѣлаетъ вѣра. На этомъ иногда основанъ успѣхъ самыхъ невѣжественныхъ знахарей, - сказалъ докторъ и повторилъ:- такъ припадочки-то, припадочки ваши сообщите поскорѣй.
- А что до припадковъ - постоянное недомоганіе… Встаешь по утру - тяжелая голова… По вечерамъ повышенная температура, - разсказывалъ Сухумовъ. - То и дѣло чувствуешь ознобъ… Потеря аппетита. Даже непріятно глядѣть на ѣду. Прибѣгаю къ пепсинмому вину и къ настойкѣ Chinae compositum - и то не помогаетъ. Сна нѣтъ… и… и даже какія-то галлюцинаціи. Вчера, напримѣръ, мнѣ показалось, что мнѣ подмигнулъ съ портрета мой прадѣдъ… Подмигнулъ и даже головой кивнулъ. Я испугался. Мнѣ сдѣлалось даже дурно. А отчего? Я очень хорошо знаю, что портреты ни мигать, ни кивать не могутъ, а испугался. Понятно, что это болѣзнь. Вотъ все. Затѣмъ, вообще, я чувствую хилость и эту хилость можно выводить, какъ мнѣ кажется, изъ родственнаго брака моего дѣда и моей бабушки. Бабушка приходилась двоюродной сестрой моему дѣду Сухумову-Подгрудскому, - закончилъ Сухумовъ.
- Ну, это еще вопросъ нерѣшенный, - сказалъ докторъ.
- А вы знаете работу французскаго врача Вуазена о родственныхъ бракахъ среди испанскихъ грандовъ и грандессъ? - спросилъ Сухумовъ. - Онъ прямо доказываетъ у нихъ вырожденіе, отмѣчая у потомковъ шестипаліе, глухо-нѣмоту, микроцефализмъ, недолговѣчность и невѣдь сколько другихъ пороковъ.
- Ну, а я въ возраженіе вамъ приведу евреевъ въ маленькихъ мѣстечкахъ Западнаго края, которые также скрещиваются въ родственныхъ бракахъ и потомство ихъ нисколько не терпитъ ущерба. Напротивъ, является приплодъ съ отличнымъ музыкальнымъ слухомъ, выдѣляетъ изъ себя талантливыхъ, выносливыхъ и долговѣчныхъ особей. Вы врачъ? - спросилъ докторъ Сухумова.
- Нѣтъ, но я люблю естественныя науки, занимался ими и теперь иногда слѣжу за ними, - далъ отвѣтъ Сухумовъ.
- Такъ. Съ такимъ паціентомъ пріятно дѣло имѣть и можно болѣе разсчитывать на успѣхъ. А вы въ возможность исцѣленія-то все-таки вѣрьте. Это будетъ большимъ подспорьемъ къ возстановленію вашихъ силъ, - прибавилъ докторъ, поднялся съ кресла, вынулъ изъ бокового кармана своего сюртука стетоскопъ и перкуторный молотокъ и сказалъ:- Ну-съ, снимите съ себя пиджакъ и жилетъ и прошу васъ прилечь вотъ хоть на эту кушетку, что-ли. Я долженъ васъ выстукать и выслушать.
Сухумовъ повиновался. Докторъ началъ выстукивать и выслушивать его грудь, затѣмъ перевернулъ его и прошелся со стетоскопомъ по спинѣ
Не довольствуясь этимъ, прикладывалъ и свое ухо прямо къ тѣлу. Затѣмъ посадилъ Сухумова, взялъ за руку, выслушалъ пульсъ и провѣрилъ его на шеѣ по соннымъ артеріямъ.