И мир, созданный воображением Газданова, был отличен от других миров. Истоком этого мира служил богатейший собственный несладкий жизненный опыт, который мало кому выпадал на долю в столь короткие сроки. И дело даже не во внешних перипетиях, эмигрантских мытарствах, постоянном хождении по грани между жизнью и смертью в период Гражданской войны, в стремлении выжить во что бы то ни стало в чужом и чуждом зарубежье без средств к существованию, без профессии и связей. Вся эта как бы внешняя жизнь сочеталась с напряженнейшей жизнью духа, с осмыслением судьбы собственной и судеб тех русских, кого забросило в Европу, почти для всех неприютную, чуждую, чужую.
Эта тема стала ведущей в творчестве Газданова – от ранних рассказов и романов до самых последних и зрелых. Разумеется, в каждом произведении эта тема решается по-своему, принимает свои образные очертания, свое словесное оформление. Мотив этот звучит и в романах "Вечер у Клэр", "История одного путешествия", "Ночные дороги", и в таких рассказах, как "Воспоминание", "Панихида", "Письма Иванова", и особенно в записках "Из блокнота"…
После "Вечера у Клэр" вторым крупным произведением Гайто Газданова стала "История одного путешествия". Это роман о любви, о счастье, о встречах и потерях, о наслаждении жизнью такой, какова она есть. В романе Газданов пытается дать картину идеальной жизни русского человека на чужбине, человека, который вживается в среду и, сохраняя свою самость, становится деятельным участником жизни в чужой стране. Пожалуй, это единственное произведение, где у автора еще теплится иллюзия возможности насыщенной полноценной жизни вдали от родины. Но иллюзия эта искренняя, как все, что создано писателем. В этой книге меньше всего смертей, и остается от нее впечатление светлое, окрашенное легкой грустью от сознания, что молодость и свежесть жизни, увы, преходящи.
"История одного путешествия" – это рассказ о путешествии молодого человека, ровесника автора, близкого ему по духу и жизненному и душевному опыту, в глубь своих чувств и ощущений. Хотя повествование здесь и не ведется от первого лица, но в основном мы видим происходящее глазами главного героя – Володи.
Рецензенты упрекали автора в том, что в романе нет стержня, что он рассыпается на новеллы об отдельных героях – Сереже, Артуре, Николае, Одетт и других, что все эти новеллы органически не связаны между собой.
Вместе с тем Адамович, близко подходя к пониманию специфики таланта Газданова, замечал: "Он мог бы сочинить роман традиционно законченный и округленный и сделал бы это, поверьте, не хуже других! Но для него, по свойствам его натуры, это была бы унылая механическая работа, и потому она его не интересует. Писатель может расти, совершенствоваться, но не может стать иным, чем создан… Газданов не любит резких красок, пышных выражений и декламации. Он рассказывает о тихом помешательстве, овладевшем жизнью, о неразберихе в поступках, о путанице в страстях и стремлениях, о призрачности того, что мы называем личностью, о том, наконец, что "все течет", и только расстроенное человеческое воображение находит в этом стихийном потоке источник, русло и даже цель".
Позже, уже в связи с романом "Полет", Адамович подошел еще ближе к существу творчества Газданова. "Если бы волею судеб книги Газданова не дошли до будущих читателей, а сделались известными лишь в разрозненных частях, автор "Вечера у Клэр" был бы, вероятно, включен в число самых оригинальных и крупных "художников послереволюционного времени"", – писал он в первой рецензии на начальные главы романа "Полет". В следующей рецензии на этот роман Адамович дает наиболее глубокое осмысление специфики и направленности писательского дара Газданова: "Газданов и не гонится за психологическими редкостями. Наоборот, он ищет той сложности в общей панораме, которая произвела бы впечатление, что изо дня в день "так было, так будет" – и вместо одного человека мог бы на данном месте оказаться другой, без того, чтобы изменилось что-либо существенное. Главное у него не люди, а то, что их связывает, то, чем заполнена пустота между отдельными фигурами, – бытие, стихия, жизнь, не знаю, как это назвать".
Действие этого романа о различных ипостасях любви, о взаимоотношениях, главным образом, в узком кругу лиц происходит во Франции и Англии. Главные персонажи – русские. Газданов исследует самые потаенные движения человеческой души, тончайшие психологические мотивы поведения, самые неожиданные повороты в судьбах героев. Он смело вводит такую непривычную для русской литературы тему, как любовные взаимоотношения тридцатидвухлетней тетки (сестры матери) и ее шестнадцатилетнего племянника Сережи. К тому же оказывается, что эта тетя Лиза до недавнего времени и на протяжении нескольких лет была любовницей отца Сережи.
Будучи агностиком, отказывая человеческому разуму в возможности дать логическую картину мира, Газданов в эпизодах романа демонстрирует случайность, непредсказуемость движений человеческой души и последовательности человеческих поступков. Его герои живут чувствами, они строят какие-то планы, совершают какие-то поступки, но им не дано предугадать, как и чем обернется следующий их шаг. Смерть в горящем самолете уравнивает героев, каковы бы ни были их предшествующие поступки, мотивы, планы… Собственно, в этом и заключался замысел писателя, о чем он и сообщал французскому издателю: "…то, для чего я писал "Полет", это внутренняя психологическая последовательность разных жизней, остановленная слепым вмешательством внешней силы, уравнявшей в несколько секунд судьбы этих героев, независимо оттого, в какой мере каждый из них заслуживал или не заслуживал этой участи…"
Роман "Ночные дороги", как никакое другое, видимо, произведение русской зарубежной литературы, обнажил безысходность жизни в эмиграции. В кратких эпизодах перед нами предстают бывшие князья и графы, полковники и ротмистры, солдаты и купцы, генералы и денщики, ставшие шоферами такси, грузчиками, мошенниками, клошарами, швейцарами, официантами, никем… В этом романе, естественно, показано и дно исконно парижское – проституток и сутенеров, бандитов и любителей удовольствий, ибо перед ночным таксистом-рассказчиком все они как на ладони. И чем большим доверием мы проникаемся к рассказчику, тем убедительнее эта страшная ночная картина человеческого убожества.
"Ночные дороги", возможно, в наибольшей степени, чем другие романы Газданова, – произведение автобиографическое. "Я всегда жил в глубокой нищете, и заботы о пропитании поглощали все мое внимание. Однако это же обстоятельство дало мне относительное богатство впечатлений, какого у меня не было бы, если бы моя жизнь протекала в других условиях", – замечает о себе их герой, от лица которого и ведется повествование.
"Ночные дороги" – жестокая книга. И некоторые критики усмотрели в ней авторское пренебрежение к людям, уничижение их. Однако критики зачастую забывают о моральной позиции автора. Гайто Газданов копается в мерзостях жизни не из удовольствия и вовсе не стремится показать ничтожество человека, его животное состояние. Он привлекает внимание к этому низменному, чтобы пробудить сознание, чтобы незрячие увидели за фасадом европейского благополучия мрачную и чреватую любыми неожиданностями изнанку. Искусству доступны все уголки жизни, как бы они ни были неприглядны, и оно может говорить обо всем. Лишь бы говорилось это на уровне искусства.
И здесь хочется привести еще одно высказывание из уже упоминавшейся статьи Газданова. Это высказывание – не просто декларация, а кредо писателя:
"В статье "Что такое искусство"… Толстой… определяя главные качества писателя, третьим условием поставил "правильное моральное отношение автора к тому, что он пишет"… В самом широком и свободном толковании это положение есть не требование или пожелание, а один из законов искусства и одно из условий возможности творчества.
И совершенно так же, как нельзя построить какую-либо научную теорию, не приняв предварительно ряда положительных данных, хотя бы временных, – так нельзя создать произведение искусства вне какого-то внутреннего морального знания".
В "Ночных дорогах" автор-рассказчик вглядывается в людей, сколь бы мелкими и чуждыми ему они ни были, и стремится понять, узнать их, найти им место в этой жизни. Да, он наблюдатель – в силу своей профессии, – но он и участник, и воспитатель там, где считает нужным и не совсем бесполезным применить свое воздействие. В никому не нужной падшей Ральди он видит не примитивное существо, а человека, создавшего свою жизнь по собственным законам красоты и любви, увы, извращенным законам…
По сути дела, роман этот, как и большинство газдановских произведений крупной формы, состоит из разрозненных эпизодов, спонтанно возникающих по воле автора из какой-либо детали, слова, воспоминания, но создающих в целом объемную, стереоскопическую картину, насыщенную живыми обликами, красками, ароматами, звуками, полную мысли, заставляющую думать.