что вы это говорите от души, но дело в том, что вы знаете только одну половину меня, а другую не знаете, и что я хуже, чем вы предполагаете. И чего я ни делал, чтобы выпутаться из этого положения, да вот недостает практического ума и опытности, и не могу - вижу, что все не успеваю: у Абазы сказали, что мест нет таких, которые были бы хороши, а конторщик получает всего 25- 30 руб. ассигн. жалованья. Одно остается - поступить на службу, но знаю наперед, что с полгода не выдержу, не знаю, когда срок приемный".-Вообще, пока мы говорили, он более, чем раньше, порадовал меня, хотя, конечно, в сущности все грустно: он не теряется, не отчаивается, все отыскивает средства и способы. - Великий человек! И она, кажется, более и более пробуждает его участие, хоть он и говорит, что попрежнему равнодушен к ней. Он говорит: "Я не понимаю, сколько у вас доброты, что вы занимаетесь чужим горем, я не охотник до этого, потому что - верно оттого, что сам много натерпелся его - во мне чужое горе возбуждает самые неприятные мысли". - "Да ведь вам может будет легче, когда выскажетесь?" - "Да, иногда бывает". Его стесняет и это! Боже, какой человек! А когда он говорил о деньгах! Я был так глуп, что даже не переменился в лице и не сконфузился, как ожидать должно было, но не нашелся переменить предмет разговора и
переменил, уже когда довольно много говорил об этом неприятном предмете.
После пришел Ал. Фед., вскоре после [него] Снежницкий и Горизонтов. При них. разумеется, у нас разговор шел кое-как, -говорили о детстве, о том, как он был в семинарии; он хотел уйти, я говорю: "Неловко; слышите, стучат, значит чай. должно напиться". Он хотел притвориться, что не слышит, но снова застучали, и он остался. Когда напились, он пошел, я за ним; дорогою говорил об Ив. Вас: "Это человек, что он всем, кто на палец ниже его, наносит оскорбления, и мне нанес бы, если бы я не был так зубаст, а вот Надя слабее, так он и делает; и я думал, что она не понимает - нет, понимает весьма хорошо и оскорбляется, - напр., тем, что тогда, когда он был без меня, он был в пальто, без сюртука и расстегнулся и высунулась рубашка; это свинство, и она сильно оскорбилась, и тем тоже оскорбляется и замечает, что он вообще и раскланивается с ней, и делает ей такие вопросы странные, и говорит так, - это свинство, и я не думаю, что это не на-меренно".-"Что в пальто без сюртука, - сказал я, - это может быть без намерения, а поклоны и вопросы и тон обращения очевидно умышленно".-"Да.-сказал он вдруг.-позабыл взять "Мертвые души" (мы были в это время у Гороховой).-"Воротимся,-сказал я, - и возьмете". - "Нет, теперь уже 8 час, и она плачет, бедная; да и не хорошо, потому что Раев здесь; я зайду завтра".-"Она читала?"-спросил я.-"Читала".-"И понравилось ей?" - "Конечно, потому что у нее много природного ума и здравого смысла, и она эти вещи понимает, конечно, во сто раз лучше Ив. Вас. и ему подобных и никогда не назовет "Женитьбы" и "Игроков" вздором и не скажет, что "Ревизор" ни то, ни се". И стал снова говорить о деньгах: "Я много думал после, как вы ушли". - Звал к себе, - странно, зачем, когда видел, что я не одет,-но, конечно, не стал принуждать. Когда я воротился (в 8Ч2), гости уже ушли, что мне было несколько неприятно. После читал "Мертвые души" несколько, несколько сверял лекции, с 10 до 11 спал, после ужинал. Дописал до религии южных славян, сверил до богослужения. Ничего почти нынешний день сердцем не чувствовал, и когда говорил с Вас. Петр., только тогда чувствовал несколько, но не так сильно. А он когда говорил, то дышал даже так тяжело, что было видно, так весь колышется. 12 часов, ложусь.
24-го [августа], 12 час. вечера. - Утром писал письмо, сам понес, чтобы быть в университете; там получил от Алексея Тимофеевича Ивану Григорьевичу и прочитал газеты санкт-петербургские за нынешний день. -Луи Блан, Коссидьер отданы под суqqд ; вообще, как видно, большая реакция и много уже двинулось назад с февраля. Это нехорошо. Дома Любинька прочитала, что в Академию посылают Промптова, Клюкова и Кипарисова. - Мне вздумалось несколько о Левицком. Хорошо, что Промптов туда едет. После писал до 6_1/2 час, перемешивая это чтением вслух "Мертвых душ" и разговорами. После пришел В. П., пошли
к нему. Он говорит: "Лучше б у меня болели зубы, чем у нее", и вообще вел себя несколько, едва-едва, лучше; но мне стало неприятное все-таки она всегда ласкается к нему, а он никогда не приласкает ее. Она в самом деле весьма, весьма добра: зубы болят весьма сильно, и она чрезвычайно хорошо держит себя - не куксится, не хнычет, а тверда; мне сказала: "Я собиралась вам сделать выговор: зачем вы всегда подойдете к воротам и уходите назад?" - Я сказал В. П, что это нехорошо, что он рассказывает, в самом деле она может этим оскорбляться, что мне скучно бывать у них или т. п.- "Если б,- говорит он,- я нашел 10 тысяч вместе с Николаем Гавр., уходил бы его". - "А я, - говорит она, - так разделила бы".-"Нет, ты позвала бы его сюда к нам делить, а я уходил бы". -"Нет, не дала б, как можно?" - "Мы оба с ним не сладим?" -"И стала бы кричать". - "Да ведь он пропадет за это?" -"Нужды нет, зачем хотел убить". - Когда стали пить чай, я не хотел, потому что пил и потому что это ведь расход для них. Она и раньше меня заставила как-то выпить, и теперь.-"Ну, так не наливай и мне, и я не буду пить, пей один". - "Да ведь он в самом деле пил". - "Нужды нет". - "И если бы он хотел, то сказал бы". - "Нет, не скажет", - сказала она. - Он уверен, что я не поцеремонюсь, а она напротив и лучше его угадывает меня-это меня порадовало, как доказательство ее ума и проницательности. Тогда это только в голове, а теперь рождается убеждение, что она заставит его полюбить себя и в самом деле; и когда припоминаю все, как я был у них ныне и она вела себя, на меня нисходит самое благоприятное впечатление: "Я, - говорит она, - не могу видеть не только как человек, даже как кошка или собака страдает"; - в самом деле, чрезвычайно доброе сердце. - Он говорил после чаю, когда она ушла, потому что зубы заболели сильно, что "Мертвые души" Гоголя выше, по его, "Гамлета": "Вот, - говорит, - сказать это Никитенке - разинет рот, а почему разинет - сам не будет знать; это, говорит, удивительно". - Лермонтова, за которого стихами по просьбе Любиньки и Ал. Фед. собственно я заходил, не было у него дома.
Идя оттуда, встретился с Ив. Вас, который рассказывал про свои дела, после о Марье Константиновне, после о том, как он доказывал ее брату, что он глупо сделал, что женился, а у того уже дети. "1 ООО руб. жалованья и жениться - да на что? Ко мне будет ходить для этого прекрасная и преблагородная за 400 р. в год". -Человек решительно без души и сердца и дурной. Мы проходили с ним полчаса, он сказал, что устал; а между тем я ушел, а не он. Мне было даже весело его слушать: так это все странно, глупо, тупо, надменно, самоуверенно.
Пришедши домой, Любиньку застал одну, она дожидалась Ив. Гр. Чтобы не дать ей тосковать о нем, я стал ей говорить об Ив. Вас. и вместе смеяться, хотя, конечно, ей это было не совершенно занимательно, но несколько было, когда я сказал, как он убеждал женатого человека в глупости женитьбы и что он осуждал
Ив. Гр. за то, что женился. Она этим заинтересовалась сильно и стала расспрашивать и говорить об этом и осуждать Ив. Вас, между тем как раньше постоянно заступалась за него. Так, то справедливо, что только когда нас коснется, мы интересуемся, и наше положение имеет чрезвычайное влияние на нас.
Ив. Гр. в 11 час. воротился и сказал, что Кульматицкого посылают в уездные учителя, потому что не выдержал экзамена, и переменить этого нельзя. Сердцем ничего не чувствовал, только теперь, когда писал о Над. Ег.; несколько чувствовал; на голову произвело теперешнее писание о ней сильное влияние - почти убе-диао, что он полюбит ее, между тем как когда я был, кажется, я был почти решительно не переменен в своих мыслях. Половина первого, ложусь. В. П. взял "Мертвые души". Дописал до обрядов и сверил до введения христианства.
25 августа, среда.- Все время писал Срезневского, кроме только обеда и чаю. Да, чаю я все пью по два стакана, кроме того только, что утром на другой день после вечера, когда решился, выпил только один; увидел, что это бесполезно, да и лень отстать. После обеда приходил Ал. Фед., просидел 1_1/2 часа; когда я спросил денег, он сказал, что верно нельзя будет дать, однако, посмотрит. Когда он ушел, я несколько задумался пишучи: - что же теперь? где взять? во-первых, на прошение, а во-вторых, для Вас. Петр.? Думал продать книги, да это вздор, на 3 р. сер. не продашь. Однако, головою только несколько думал нынешний день, да и то мало, сердцем ничего почти не чувствовал. Теперь 10 час. вечера.