До офиса ехал не спеша, стараясь поменьше вертеть головой и не делать резких движений. Вывод напрашивался сам собой, организм не выдерживал былых нагрузок. А жаль! Основная масса народа была уже в офисе и бесцельно блуждала по коридорам. Пили кофе. Обсуждали предстоящие праздники. Весь офис находился в расслабленном состоянии, всё говорило о том, что сетка легла и все разом лишились доступа. Очень кстати! Голова все так же болела. Мужчины стайками ходили на балкон. Филипп тоже направился получить привычную дозу прокуренного воздуха. На балконе, попыхивая сигаретой, стоял водитель Сашка. Филипп пристроился рядом, попросил прикурить. Сашка как-то косо на него посмотрел, дал прикурить, но больше не проронил ни слова. Что-то было не так. Санек, надутый, как индюк, стал вглядываться в сизую дымку, повисшую перед его носом. Филиппу стало как-то неуютно, как-никак накануне Санек его выручил. Строить логические цепочки, докапываясь до истоков Санькиной неразговорчивости, Филипп в его нынешнем состоянии был просто не в состоянии. Поэтому решил бить сразу, не в бровь, а в глаз, то есть разводить Сашку на разговор. Парень он хоть и обидчивый, но отходчивый. Через несколько минут Санек уже фонтанировал, в красках пересказывая события минувшего вечера. То, как он привез Ритке вечером документы, то, как она их подписала, и то, как вместо того, чтобы его отпустить, кинула на соседку Ритульку и поехала вместе с ним в банк. Сашка по наивности своей не возражал. Однако банком дело не ограничилось. Возвратив документы, она попросила завезти ее в магазинчик, совсем неподалеку от банка. Несколько кварталов вылились в два часа пути. Больше Филипп не слушал. Хмель быстро выветривался. Всё встало на свои места. Новые босоножки в прихожей и надутость на Сашкиной физиономии нашли свое логическое объяснение. Санёк был использован для обарахления. Всё, о чем говорил Санька, Филипп испытал на своей шкуре, успел пообвыкнуться и даже, в некотором смысле, смириться со своей участью. Это был его крест, и было в этой страдальческой философии что-то утешительное! Но вот за что пострадал невинный Сашка – это был вопрос. Сколько Саньку пришлось ждать Ритку около магазина, Филипп спросить боялся, как в кошмаре перед глазами проплывали Риткины бесчисленные походы за шмотками. Наконец поток иссяк. Санек как-то виновато посмотрел на Филиппа, видно, ему было тоже неудобно. Тяжело вздохнув, мужчины выкурили еще по одной.
Филипп готов был разорвать Ритку на мелкие клочки. Зачем ей понадобились эти утыканные стразами туфли, Филипп не понимал. По его подсчетам, ближайшие пару лет Ритка должна была провести с коляской, а лучшая обувь для прогулок – что-то среднее между галошами и кроссовками. У Ритки, похоже, было свое мнение по данному вопросу.
Перед Саньком было очень неудобно. В обед Филипп сгонял в ближайший супермаркет, купил Саньку коньяку. На душе стало поспокойнее. Звонить сразу Ритке не стал. Позвонил только к вечеру. Разговор вышел короткий, но бурный. Каждый, как всегда, остался при своем. Филипп в очередной раз подтвердил, что является ужасным жмотом. Ритка в очередной раз оказалась дурой и барахольщицей, которой наплевать на то, что о нем подумают на работе. Филипп с работы задержался. Ритке было все равно. Новые босоножки стояли в коридоре. А этот, если даже взбрыкнет, никуда уже не денется. Дрессировке поддаются все. К тому же поводок ипотеки уже начал врастать в шею Филиппа.
Вернулся Филипп поздно. Все уже спали. Как обычно… йогурт… ванная… спальня…
Начало седьмого дня
Наконец выходной. Филипп с трудом продрал глаза. Было уже десять. Спросонья похлопал по Риткиной половине кровати. Одеяло. Подушка. Больше никого. Очень хотелось. Филипп недовольно перевернулся на другой бок. Захотелось еще больше. Давление в котлах зашкаливало, нужно было срочно спустить пар. Куда же запропастилась Ритка, черт бы ее побрал?
В доме было тихо. Мужчина встал с кровати, поплелся на кухню. На холодильнике висела записка. На два дня уехала к тетке. Ну да, теперь его нужно проучить, все в ее духе. Филипп ухмыльнулся, Ритка пользовалась этим убежищем не часто, характер у тетки был мерзопакостный, и терпеть ее можно разве только ради чего-то стоящего, например возможности нагадить ближнему. Филипп открыл холодильник. Йогурта не хотелось. По-прежнему хотелось другого. На столе лежал айфон. Один звонок Маришке или Светульке – и вопрос решен. Но это же нужно ждать, пока соберутся, пока доедут. Маришка живет на другом конце города, а Светулька вообще в области. Филипп отложил айфон и поплелся в ванную.
Странно, а ведь он связался когда-то с Риткой только для того, чтобы она всегда была под рукой, чтобы не ходить вот так, как подросток, в ванную. А чтобы все цивилизованно…
По дороге в ванную Филипп задержался возле шкафа. Сердце замерло, внутри всё сжалось, как будто в преддверии неизвестного, прекрасного неизвестного. Филипп остановился, рванул на себя ручки. Дверцы, мягко поддавшись, распахнулись. Все Риткины вещи были на месте. Чуда не произошло!
Филипп закрыл шкаф и, пнув босоножку, скрылся за дверью ванной.
МОТЕЛЬ "МОТЫЛЬКИ"
Блинчиковы припарковали автомобиль в самом углу просторной площадки, расположившейся посреди выбритой плеши леса. Первой из машины вышла Валентина, еще в недавнем прошлом Валентина Сидоровна, главный бухгалтер преуспевающей компании, с которой не преминул советоваться каждый сотрудник при решении любого мало-мальски важного вопроса и которую, говорят, побаивался даже сам генеральный. Мало ли чего можно ожидать от матерой бухгалтерши, имевшей за плечами опыт работы в налоговой, сменившей не одну фирму и в конце концов осевшей со своим необъятным багажом знаний и умений в маленькой конторке Захарова, который на тот момент осваивал новый многообещающий и высокорентабельный бизнес – выращивание грибов. Необъятными у Валентины, к слову сказать, были не только знания по части бухгалтерской науки, но и некоторые окружности, которые приобретаются годами долгой сидячей работы и которые, позвольте заметить, требуют уважения не меньшего, чем трудовой мозоль фрезеровщика или забитые угольной пылью легкие шахтера. Однако сия пикантность не является предметом нашего рассказа, оставим ее и попробуем посмотреть на нашу героиню с другого боку. Вернемся к ее прошлому.
Страхи Захарова были напрасны. Захарову с Валентиной Сидоровной повезло невероятно, она была предана ему как собака и в мыслях не помышляла обмануть начальника. Если кому-то вдруг вздумается после таковых подробностей возвести Валентину на пьедестал и петь ей дифирамбы, восхваляя ее честность и порядочность, спешу предостеречь от этого необдуманного шага. Понятия эти слишком эфемерны для любящей во всем конкретику бухгалтерши. Кроме того, ее и без того есть за что похвалить, не прибегая к разного рода пшикам и эффектам. Честность ее была сугубо прагматичного характера. Во-первых, одно дело – обманывать государство, которое и знать не знает, что есть такая государева подданная Валентина Сидоровна Блинчикова, и ведать не ведает, что поутру у нее колет в боку, а к обеду сосет под ложечкой; а совсем другое дело – обманывать Захарова, с которым в конторе каждый день бок о бок, и постучись в контору какой супостат – так и здесь придется стоять с ним плечом к плечу. До высшей ступени сознания, на которой на человека снисходит знание, что обманывать и, тем более, обворовывать нельзя не только начальника, но и государство, Валентина еще не дошла. Во-вторых, честность ее в истоках своих имела трусость, что, кстати сказать, совсем не плохо. Сколь многих остановила эта, может, и не совсем лицеприятная черта от неблаговидных поступков. Хотя я бы покривила душой, если бы не сообщила вам, что некоторой доли авантюризма Валентина все же не была лишена. Долгие годы ведения двойной игры, самым примитивным примером которой, конечно же, являлась двойная бухгалтерия, не проходят даром, уже не говоря о том, что были времена, когда бухгалтерша вела себя прямо-таки как продажный футбольный фаворит, не признающий ни родины, ни отечества и без лишних треволнений меняющий игровые команды, страны и континенты. Валентина за свою долгую практику не раз виртуозно играла и на поле предпринимателей, скрывая налоги и уводя деньги в оффшор, но были в ее послужном списке и строки, подтверждающие, что когда-то Валентина Сидоровна занимала прочные позиции в рядах налоговых органов, душила на корню любые предпринимательские нарушения и, по мере своих скромных возможностей, препятствовала расхищению казны.
Но все это было теперь в прошлом и даже как будто не с ней. Время шло, и близилась старость (для более тонкошкурых читателей назовем нашу осеннюю пору зрелостью и позволим им самим сделать зарубку на линейке времени с отметкой ее вступления). О старости много сказано, я лишь добавлю, что имеется у нее одна особенность. Она словно увеличительное стекло все явно выпячиваемые черты в человеке делает еще более выпячиваемыми. Любознательность в старости примет такую форму, что ни одна мышь не прошмыгнет без вашего ведома. Скупость доведет до того, что будет жаль лишней корочки даже для самого себя. Доброта дойдет до своего апофеоза, и дело кончится тем, что вы начнете столоваться вместе со всеми подъездными кошками. Ну а ежели суровые будни с годами не вытоптали в душе вашей последние искры авантюризма, то тут уж нет никаких сомнений: придет время – и вы выкинете еще коленце. Именно это и произошло с Валентиной.