Мне это удалось еще раз. Они меня послушали. Несчетное число бульдозерных бригад утюжило торговые центры, складские помещения для новых товаров и для запчастей, здания холодильников, где потели горы масла, заводские корпуса, где наматывались рулоны, научно-исследовательские институты, где равномерно гудели агрегаты; я сказал - утюжили, да, сравнивали с землей прокатные станы и конвейеры. Универмаги падали на колени и поджигали друг друга. А над всем этим разносились пение "Burn, ware-house, burn" и голос зубного врача, который уверял меня, что, снимая колпачки, он допустил маленькую оплошность - из-за его раскаленного пинцета я получил ожог.
- Да, мне очень жаль. Смею заверить, со мной этого никогда не случалось. Но нам поможет специальная мазь от ожогов.
И вовсе ему не было жаль. Человеку, который сразу вспомнил мазь от ожогов и всегда держит ее под рукой, незнакомо чувство жалости, он все делает сознательно; но и я хотел того, что сделали бульдозеры. Мне так основательно удалась радикальная чистка, что даже Линда и Шлоттау исчезли. Признаться, я обрадовался, что не тот, а этот снимал последний колпачок. Я смирился с тем, что помощница - у нее были пальцы как железные зажимы - не давала мне закрыть рот. И поскольку зубной врач извинялся все снова и снова, я смягчился:
- Оплошность может случиться с каждым, доктор…
Я ему простил, но дантисту трудно было примириться с тем, как я очистил телеэкран.
- Вам и на этот раз удалось вызвать из небытия пустую пустоту.
- Что ни говорите, доктор, людей всегда тянет начать с нуля, пускай чисто умозрительно.
- Стало быть, вам нравится эта ваша… пустота?
- Прежде всего, я освободил площадку.
- Путем насилия, мой милый. Путем насилия!
- …А теперь уже можно кое-что построить, нечто кардинально новое…
- Что именно, разрешите спросить?
- По-настоящему бесклассовое общество, а в качестве надстройки - всеобъемлющую педагогическую систему. Она явно напоминает вашу профилактику на базе социального обеспечения…
- Ошибаетесь. Глобальная профилактика и терапия - результат медленных, часто запоздалых реформ, а не результат слепых сил, которые могут создать лишь пустоту. Мы позволили себе зафиксировать ваш процесс уборки бульдозерами. Пока моя помощница и я будем готовиться к установке двух ваших нижних мостовидных протезов - взгляните, отличная работа! - вы увидите, как после пустоты - и из пустоты! - появится то самое, что было раньше, до пустоты.
(Я пытался познакомить его с требованиями радикального крыла моего класса, 12 "А": специальная курилка, право голоса для учеников, право увольнять реакционных педагогов по требованию школьного комитета… Но он заговорил меня до смерти, повествуя о сообщениях клиник, проводивших опыты по использованию дентального цемента "Эба № 2", который закрепит мои мостовидные протезы.)
- Да, "Эба № 2" пришла к нам не из пустоты, она результат многих серий экспериментов, иногда кончавшихся неудачей. Поэтому мы можем на нее положиться. Тем более что "Эба № 2" благодаря входящему в ее состав кварцу нетеплопроводна - она защищает даже от ледяной воды, чего никак не скажешь о всех других дентальных цементах, продающихся у нас. Но ведь вы не верите в поступательное движение. Хотите создавать диктаторскими методами. Начинать с нуля. Просто смех. Впрочем, пожалуйста. Посмотрите, что вам примерещится взамен пустоты…
Он от меня хитро отделался, и все пошло обратным ходом: из пустоты выросли пастбища для потребителей, сожженные универмаги ("Burn, ware-house, burn!") загорелись снова. Потом огонь стих, и показались целехонькие, набитые до отказа магазины. Мои бульдозеры, только что прилежно сравнивавшие с землею продуктовые склады и силос из масла, пятясь назад, возрождали все заново. Раньше они крутили и сминали, теперь ставили на попа и разглаживали. Из профессионалов-разрушителей выросли мастера-реставраторы. Разбитую в щепки встроенную мебель, расплющенные мягкие гарнитуры, раздавленные фургончики-прицепы и сбитые электролампочки "ОСРАМ" они сейчас сколачивали, обивали заново, чинили и ввертывали в патроны. Равномерно загудели агрегаты в научно-исследовательских институтах. И в морозилке опять собрались ее прежние постояльцы. (В самом низу она сохраняла в свежезамороженном виде мою невесту.) Песнь песней рекламы звучала одинаково, что сзаду наперед, что спереди назад. И когда "Ржаной хлеб без примесей" начал себя рекламировать, я уже ожидал ирригатора "Аква": "…Пора кончать с устарелыми зубными щетками! Надо навсегда убрать этот балласт-бациллоноситель. Мы закончили эру щетины и провозгласили революционную эпоху пульсирующей водяной струи. Наступает новое бесклассовое время. Разбрызгиватель "Аква" доступен для всех, практичен…"
И вот уже мой зубной врач держит в руке удобный, изящной формы предмет.
- С помощью "Аквы", этого бесценного подарка медиков человечеству, я, пока на охлажденной стеклянной пластинке смешивают цемент, еще раз хорошо почищу вам рот, ведь "Аква" проникает в каждую щелку, трещинку, "карман".
Врач одновременно чистил и лечил. Потом высушил зубы струей теплого воздуха и надел мостовидные протезы сперва слева внизу, потом справа внизу.
- Разве это не успех? Четыре зуба мы обточили, превратив в опоры, а на них надели шесть новых зубов.
У меня было одно желание - очутиться на Гогенцоллерндамме, а он в это время расписывал свои мостовидные протезы, называя их "прогрессивными", а потом перешел к жакетным коронкам, которые охарактеризовал как "традиционные".
- А вы знаете, почему их так называют?
Мысленно я уже вел беседу с Шербаумом: "Разве вам не интересно, став главным редактором захудалой школьной газетенки, сделать из нее нечто?"
- Обтачивая зуб, вы создаете как бы уступ - нечто вроде плеча, на который надевается жакет…
"Это далеко не простая задача, Филипп!"
- Но такого рода коронки не выдерживают экстремальных нагрузок.
"Вы могли бы опубликовать в новой газете свое предложение: заменить закон божий уроками философии…"
- Скажем, наступает осень. Вы охотно едите диких уток, куропаток, рагу из зайца? Да? Ну вот, стоит зубу попасть на дробинку, и фарфор ломается.
Однако Шербаум уходил от разговора насчет газеты. У него, мол, другие планы. Пока еще рано их обсуждать. ("Временно он положил их в долгий ящик".) Мой ученик покинул меня в зубоврачебном кресле.
- Ну, а при ваших мостовидных протезах поломка, напротив, исключена, так как фарфор связан с платиново-золотым основанием с помощью окиси. Тем более, здесь применено специальное легирование. Оно-то и держит продукцию "Дегуссы", тс-с, ее патенты - государственная тайна. Вот, а теперь опять включим изображение. Однако будьте осторожны в выборе слов. Можно повредить только что поставленным мостам. Все пойдет коту под хвост. Придется нам опять начинать с нуля… пользуюсь вашим выражением. Ну? Видите? Классная работа. Не правда ли?
Да, ничего не скажешь. Переливаются перламутром, прямо голодный оскал. А как он подобрал цвет - белизна с легкой желтизной, переходящей в серое. Артист в своем деле. Зубы более натуральные, чем настоящие зубы. ("Как вы считаете, Шербаум? Стоила овчинка выделки? Или мне опять следовало пустить тягачи и экскаваторы, чтобы…")
- Я ничего не говорил, доктор. Ничего!
(Только сейчас я заметил на своей нижней губе под прозрачным, как стекло, слоем мази от ожогов большое латинское "L", выжженное дантистом. Он хотел оставить на мне свою мету. Я уже меченый. О Линдалиндалиндалинда.)
- Вы перенесли все, как истый стоик.
Его помощница аккуратно отсчитала мне две таблетки арантила.
- Теперь сделаем перерыв на неделю, а потом займемся вашей верхней челюстью.
Я попытался слизнуть мазь от ожогов.
- Мне очень хотелось бы растянуть перерыв недельки на две.
Врач и помощница ждали, когда я уйду.
- Ну что ж, и через две недели я смогу выкроить время, чтобы вас принять.
- Мне необходимо заняться моим 12 "А". Особенно тревожит меня один ученик.
- Позвоните, если что-нибудь не так. Ваши довольно слабые десны склонны к воспалительным процессам.
- Шербаум должен взять на себя школьную газету, но пока сопротивляется.
- Рецепт на мазь от ожогов я вам выписал. Ну и, конечно, рецепт на ваше постоянное лекарство.
- При том Шербаум одаренный юноша. Он что-то замышляет.
- Две упаковки болеутоляющего - надежные костыли на эти две недели…
Я пошел. Однако в дверях еще раз обернулся, чтобы в последний разок подразнить его - призвать к радикальной чистке бульдозерами, но, обернувшись (увидел на телеэкране, как я оборачиваюсь и собираюсь что-то сказать), ничего не сказал и вышел из кабинета.