А если ты женишься, - у женщин бывают всякие причуды, - то будь плохим сколько тебе угодно, а потом стань немножко лучше, и жена будет любить тебя. Если ты все время будешь плох, она в конце концов не выдержит; а если ты все время будешь хорош, она, естественно, будет тебя презирать. Никогда не объясняй своих намерений, пока не приведешь их в исполнение, и после - тоже, если возможно. Если окажешься между двух стульев, хорошенько дерись за самого себя, Смит, хорошенько дерись, - и тебя будут уважать больше, чем если бы ты дрался за весь мир. Благородство в наше время никому не понятно, а то, что людям непонятно, - либо "безумие", либо "жульничество". Неудаче нет оправдания, и ты никогда не найдешь для нее оправдания. Я вступил в жизнь очень молодым - и очень мягкотелым…
- Я думал, ты хочешь рассказать мне свою историю, Стилли, - сказал Смит.
Стилмен печально улыбнулся.
Билл и Арви с завода братьев Грайндер
Перевод Р. Бобровой
На длинном цементном подоконнике у входа на вагоностроительный завод братьев Грайндер сидело в ожидании звонка, возвещавшего начало рабочего дня, человек пять-шесть подручных мальчишек, отпетых сорванцов, один из которых - Билл Андерсон, головорез лет четырнадцати - пятнадцати, был известен под кличкой "Касторка".
- А вот и наш Арви Тронутый, - провозгласил Билл, завидев робкого, бледного и тщедушного парнишку, который появился из-за угла и остановился у входа в цех. - Как поживают твои папа с мамой, Арви? Мальчик не отвечал, только жался ближе к входу. Прозвенел первый звонок.
- Что у тебя сегодня на завтрак. Тронутый? Хлеб с патокой? - спросил юный сорвиголова и в назидание приятелям вырвал у него сумочку с завтраком и вытряхнул ее содержимое на тротуар.
Двери отворились. Арви подобрал свой завтрак, отбил приход и поспешил в цех.
- Эй, Тронутый, - окликнул его один из кузнецов, когда Арви проходил мимо. - Что ты думаешь о вчерашних лодочных гонках?
- Я думаю, - прорвало наконец Арви, - что лучше бы у нас в Австралии ребята поменьше думали о гонках и драках.
Рабочий уставился на него непонимающим взглядом, затем расхохотался ему в лицо и отвернулся. Кругом все заухмылялись.
- Наш Тронутый скоро совсем спятит, - заржал Билл.
- Эй, Касторка! - крикнул подручный кузнеца. - Сколько масла выпьешь за кусок табака?
- Чайную ложку.
- Две.
- Идет. Только сперва покажи табак.
- Получишь ты свой табак, не беспокойся. Чего ты испугался? Эй, ребята, идите смотреть, как Билл масло глушит.
Билл отмерил две ложки машинного масла и выпил. Он получил свой табак, а остальные получили удовольствие, глядя, как Билл, по их выражению, "глушит масло".
Прозвенел второй звонок, и Билл направился на другой конец цеха, где Арви, уже приступивший к работе, выметал стружки из-под верстака.
Юный головорез уселся на верстак, забарабанил каблуками об его ножку и засвистал. Торопиться ему было некуда: его мастер еще не пришел. Он развлекался тем, что лениво швырял в Арви щепками. Некоторое время Арви сносил это безропотно.
- Лучше бы… у нас в Австралии… - проговорил юный головорез с задумчивым, отсутствующим видом, рассматривая выбеленные балки под крышей и нащупывая у себя за спиной щепку потяжелее. - Лучше бы… у нас в Австралии… поменьше думали… о… о… гонках… и драках.
- Отстань, слышишь? - сказал Арви.
- Ну? А то что? - воскликнул Билл в притворном изумлении, отводя взор от потолка. Затем продолжал негодующим гоном - Могу хоть сейчас дать по шее, если хочешь.
Арви продолжал мести. Билл перекидал все щепки, до которых смог дотянуться, и стал насвистывать "Марш мертвецов", поглядывая, как работают кругом. Потом спросил:
- Как тебя зовут. Тронутый?
Ответа не последовало.
- Ты что, не можешь ответить, когда тебя спрашивают по-хорошему? Был бы я твой отец, я бы тебя живо отучил воротить морду.
- Арви меня зовут, сам знаешь.
- Арви и все?
- Арви Аспинол.
Билл поднял глаза к потолку, поразмыслил, посвистал, потом вдруг сказал:
- Послушай, Тронутый, а где ты живешь?
- Джонси-стрит.
- Где?
- Джонси-стрит.
Билл коротко присвистнул.
- А какой номер дома?
- Восемь.
- Иди к черту! Врешь!
- Нет, не вру. А что тут такого? Зачем я буду тебе врать?
- А то, что мы там тоже жили. Твои старики живы?
- Мать жива, отец умер.
Билл почесал в затылке, выпятил нижнюю губу и опять задумался.
- Послушай, Арви, а от чего твой отец умер?
- Сердце. На работе упал и умер.
Билл издал протяжный многозначительный свист. Наморщив лоб, он уставился на балки под крышей, как будто думал увидеть там что-то необыкновенное. Помолчав, он сказал с расстановкой:
- И мой тоже.
Это совпадение так его поразило, что понадобилась еще почти целая минута, чтобы оно улеглось у него в голове. Потом он сказал:
- Мать небось ходит стирать?
- Да.
- И подрабатывает уборкой?
- Да.
- И моя тоже. Братья-сестры есть?
- Двое - брат и сестра.
У Билла на лице почему-то появилось облегчение.
- А у меня девять. Твои младше тебя?
- Младше.
- Хозяин дома здорово надоедает?
- Порядочно.
- О выселении предупреждали?
- Два раза.
Перекинувшись еще несколькими фразами в том же духе, они замолчали. Молчание длилось минуты три, и под конец оба почувствовали себя неловко.
Билл заерзал, потянулся было за щепкой, но вовремя опомнился, опять устремил взор в потолок и стал насвистывать, крутя на пальце длинную стружку, потом разорвал ее пополам, с досадой отшвырнул и вдруг буркнул:
- Знаешь что, Арви, я у тебя вчера тачку опрокинул, - так я извиняюсь.
- Спасибо.
Это был нокаут в первом же раунде. Билл повертелся на верстаке, завинтил тиски, побарабанил пальцами, посвистал и наконец, засунув руки в карманы, спрыгнул на пол.
- Вот что, Арви, - торопливо проговорил он, понизив голос. - Когда будем сегодня выходить, держись около меня. Если кто из ребят тебя тронет или скажет хоть слово, они у меня узнают.
Он отошел вразвалку и скрылся за стоявшим поблизости корпусом вагона.
В этот вечер Арви задержался в цеху. Его мастер, бравший подряды на окраску вагонов, всегда старался, когда до звонка оставалось минут пять - десять, подыскать своим мальчикам работу на двадцать минут. Он нанимал мальчиков потому, что они обходились дешевле, а у него было много черной работы, и кроме того, мальчикам ничего не стоило залезть с красками и кистями под пол или под тележку, и им можно было поручать грунтовку, а также окраску платформ. Звали подрядчика Коллинс, а его подручных мальчишек называли "малютками Коллинса". На заводе смеялись, что Коллинс завел у себя в цеху ясли. Разумеется, он не нарушал закона об обязательном образовании - всем его мальчишкам "было больше четырнадцати". Некоторым не было и одиннадцати, и Коллинс им платил от пяти до десяти шиллингов в неделю. Братьям Грайндер до этого не было дела - лишь бы заказы выполнялись вовремя и дивиденды выплачивались регулярно. Каждое воскресенье Коллинс произносил проповеди в парке. Но это уже не имеет отношения к нашему рассказу.
Когда Арви вышел с завода, накрапывал дождь и все уже ушли, кроме Билла, который стоял, прислонившись спиной к столбу веранды, и старательно плевал в разорванный носок своего ботинка, что у него, надо сказать, получалось неплохо. Он поднял глаза, небрежно кивнул Арви, метнулся на дорогу, прицепился к проезжающему грузовику и скрылся за поворотом. Шофер спокойно сидел за рулем с трубкой в зубах и с мешком, накинутым на плечи, не подозревая о том, что происходит у него за спиной.
Арви пошел домой с щемящим чувством в груди и роем мыслей в голове. Как это ни странно, но теперь, больше чем когда бы то ни было, ему ненавистна была мысль о том, чтобы завтра опять идти на завод. Эта новая дружба, которой он не искал и которая свалилась на него как снег на голову, вызывала в сердце бедного одинокого мальчика лишь одно смятение. Он не хотел ее.
Но ему и не пришлось больше идти на завод. По дороге домой он промок до костей и ночью был уже при смерти. Все последнее время он ходил больной, и на другое утро Коллинс не досчитался одного из своих "малюток".
Как Митчелл поступал на работу
Перевод М. Ермашевой
- Я брошу работать и попробую сколотить деньжат, - сказал Митчелл, выплескивая остатки чая из жестяной кружки и протягивая руку за чайником. - Это была величайшая ошибка моей жизни; не потрать я столько времени и энергии на работу и на поиски работы, я был бы теперь обеспеченным человеком.
- Джо! - добавил он громче, снисходительно приспосабливаясь к моему лесному невежеству. - Я не собираюсь больше натирать мозоли, я попробую зашибить копейку.
В тот вечер я не был настроен отзывчиво, но я закурил и уселся поудобнее, прислонившись спиной к дереву, а Джек положил руки на колени и задумчиво продолжал: