- Извините, что я так поздно, - сказал Найду, обращаясь к Ди. Затем подошел к Нкози и протянул ему руку: - Как чувствуете себя?
- Отлично, - ответил Нкози.
Да, подумал Найду, это видно по тебе.
- Есть какие-нибудь вести от доктора?
- Он звонил сегодня вечером, - сказала Ди.
- Все в порядке?
- Да, но нам не удалось поговорить, послышался щелчок.
- Они подслушивают наши разговоры, - пояснил Найду. - Это теперь в порядке вещей. Только они еще не знают, что, когда подключаются, раздается слабый щелчок. - И он снова обратился к Ди: - Когда доктор возвращается?
- Завтра вечером.
- А как насчет меня? - поинтересовался Нкози. - Когда я смогу уехать?
- Вы что-нибудь ему говорили? - осведомился Найду.
- Нет, - ответила Ди.
Она взглянула в лицо Нкози, и Найду стало ясно, что они понимают друг друга без слов.
- Пойдемте-ка лучше в дом, - предложил Найду.
Ди молча пошла вперед.
Глядя, как она идет, припадая на больную ногу, Найду усомнился было в своих предположениях. Африканцы, все без исключения, даже такие рафинированные и образованные, как этот парень, питают инстинктивное, глубоко укоренившееся, традиционное отвращение ко всякого рода физическим недостаткам. В былые времена они убивали калек, а сейчас, не имея на то права, просто презирают их…
Ди поднялась по лестнице, повернула направо и открыла дверь. Она включила свет, и мужчины вслед за ней вошли в просторную комнату. Все стены, за исключением оконного проема, от пола до потолка были заставлены полками. Небольшая часть книг находилась под стеклом, остальные были размещены на простых деревянных стеллажах. У окна стоял большой письменный стол красного дерева. Здесь был еще огромный диван, обитый коричневой кожей, и три массивных кресла - с такой же обивкой. В этой теплой, уютной комнате, где преобладали коричневые тона, чувствовался легкий запах пыли, который исходит от книг в жарких странах. Подставка с множеством различных трубок, едва уловимый запах трубочного табака, столь отличный от аромата сигарет, - все свидетельствовало о том, что здесь мужское царство.
Найду прикрыл за собой дверь и запер ее на ключ.
- Это любимая комната доктора, - сказал он. - Здесь всегда тихо, так что можно спокойно почитать и подумать.
- Подальше от женщин, - сухо добавила Ди.
Нкози заметил, как в глазах Найду вспыхнул огонек. Он с нетерпением, хотя и без тревоги ждал, что ему скажет Найду. Найду обошел вокруг стола и сел в кресло доктора. Ди Нанкху примостилась на диване, и Нкози заметил, что она инстинктивно поджала больную ногу. Он выбрал себе кресло поближе к письменному столу, устроился поудобнее и приготовился слушать.
Найду положил на стол свои огромные руки и уставился на них.
- Я очень сожалею, но заключительная часть нашего плана сорвалась.
- Из-за Вестхьюзена? - спросил Нкози.
Найду кивнул.
- Он все рассказал?
- Нет. Он ничего не рассказывал, но им в руки попал пропуск, который Вестхьюзен должен был передать вам. И они моментально установили, кто он такой.
- Патрульные знали, что его фамилия Кэтце.
- Сейчас не только патрульные, вся страна знает, что Кэтце и Вестхьюзен - одно и то же лицо. Об этом сообщали по радио, писали в газетах, все знают, как год назад его объявили цветным.
- Бедняга, - сказал Нкози. - Но я боюсь, что он обо всем расскажет!
Найду вскинул голову и в упор посмотрел на Нкози.
- Он ничего не расскажет. Он мертв.
Нкози взглянул на Ди и понял, что это ей давным-давно известно. Она ответила ему пристальным холодным взглядом, словно говорившим: я ведь предупреждала, что за стенами этого дома царит зло.
- Кто это сделал? Полиция или…
А ты догадлив! - подумал Найду. Чертовски догадлив!
- Он мог навести их на ваш след и на след Сэмми, - суровым спокойным тоном сказала Ди.
- Таким образом, его пришлось…
- А что было делать? - ответила она вопросом.
Так вот что имел в виду Дики Наяккар, когда говорил про тарабарщину, подумал Найду.
- По какому праву мы…
Найду не дал ему договорить:
- По праву, которое диктуется необходимостью, историей, желанием выжить. Мы стояли перед дилеммой: либо пойти на это, либо принести в жертву себя и наше общее дело.
Нкози решительно тряхнул головой.
- Я говорю не о восстании, диверсии или революции, - сказал он очень спокойно. - Речь идет об убийстве одного человека, который, к тому же, оказал нам услугу.
- Нравится вам или не нравится, но мы сделали то, что необходимо, - Найду закрыл глаза и вытянул губы. Он едва удержался от резких слов, которые так и напрашивались на язык. Найду не сумел скрыть своего раздражения, и именно потому, что он сдерживал себя, Нкози почувствовал его раздражение особенно остро. - Я в ответе за то, что произошло. Всю ответственность я беру на себя.
Волна гнева поднялась в сердце Нкози.
- Так оно и есть.
- Но что было делать? - настойчиво, с тревогой повторила Ди.
Оказывается, для нее важно его мнение, подумал Найду, и испугался этой мысли. Он перевел взгляд с Нкози на Ди, потом снова на Нкози.
- Простите, но я не собираюсь сейчас дискутировать по поводу моральной и этической стороны этого дела. Может быть, в другом месте и при иных обстоятельствах, но не здесь и не сейчас. Думайте что угодно, в настоящий момент для нас это не имеет никакого значения. И мы не можем позволить себе раздумывать над такими вещами.
Нет, нет! - вопреки всякой логике мысленно запротестовала Ди, хотя не могла бы объяснить почему.
- Непосредственно вас касается лишь то, - продолжал Найду, - что предназначавшийся для вас пропуск попал к ним. По причинам, известным им одним, они не обнародовали этот факт. Сообщили только, что Вестхьюзен убит поко. Но фотографию с пропуска размножили и сотни экземпляров разослали по всем полицейским участкам страны.
- Они думают, что убил его я…
- В неопубликованном докладе полиции говорится, что последний раз Вестхьюзена видели на рассвете в понедельник с "туземцем", которого, как он заявил полицейскому патрулю, он подобрал на границе Протектората. Приказ гласит: любой ценой изловить "туземца" и доставить его живым. Однако в газетных сообщениях о смерти Вестхьюзена ничего подобного не говорится.
Найду остановился, ему показалось, будто Нкози хочет что-то сказать. У него был усталый вид. Потом он заговорил снова:
- Кто убил Вестхьюзена - для них вопрос второстепенный. Прежде всего, их интересует, чем занимался Вестхьюзен, и они полагают, что "туземец", находившийся с ним, поможет это выяснить.
- Откуда вы все это знаете?
Найду казалось, что Нкози абсолютно спокоен, и только Ди понимала, в каком он напряжении. Лицо Найду странно изменилось.
- Мой брат, мой старший брат - следователь политического отделения в чине сержанта.
- Ясно, - сказал Нкози.
Найду внезапно взорвался:
- Ясно, ясно! Ни черта вам не ясно, мистер.
- Сэмми, прошу вас, - взмолилась Ди.
- Ничего, - успокоил ее Нкози.
- Ничего, - передразнил Найду, все больше распаляясь. - Человек говорит "ничего", значит ничего; человек говорит "ясно", значит, ему и в самом деле ясно. Он мудрый, он цивилизованный, ему не по нраву убийства, и он все понимает. Так позвольте мне все же сказать вам кое-что, мистер. Вы черный и родились здесь, но вы ни черта не видите!.. Честное слово, мне надоело смотреть, как вы разыгрываете этакого сердобольного боженьку.
- Сэмми! - на сей раз Ди действительно рассердилась. - Мистер Нкози - наш гость.
- Ваш, а не наш! - отрубил Сэмми. Затем сделал над собой усилие и виновато покачал головой: - Простите меня, Ди. Я не то сказал. Просто обидно, что он никак не хочет понять…
- А вы устали и проголодались. Поговорить можно и потом.
- Кисеи там что-то разогревает… - Он обернулся к Нкози: - Простите. У меня был очень тяжелый день. Убийство - не такое простое и веселое дело, каким вы, кажется, его себе представляете. Пожалуйста, не надо больше ничего говорить. Нет смысла затевать новый спор. Послушайте минутку. Перед нами, индийцами, стоит весьма своеобразная проблема. - Вы рассказывали ему о подполье? - обратился он к Ди. - Об особенностях нашего положения?
- Нет.
Найду опустил голову и закрыл глаза. Несколько мгновений он сидел, погрузившись в глубокое раздумье. Затем вскинул голову и взглянул на Нкози.