КТО ЕСТЬ КТО
Итак, русские землепроходцы и служилые люди, совершив великий исторический подвиг, проникли в наш край, в Забайкалье. И все мы, живущие сейчас здесь, с гордостью называем себя забайкальцами. Но мало кто из нас знает, кто мы такие, есть, из каких мест пришли наши прадеды. Ведь триста лет назад тут населения почти не было. Лишь кое-где по долинам рек обитали редкие бурятские племена да промышляли мягкую рухлядь эвенки.
Первые поселки и села выросли здесь только после прихода русских. А русских, как магнит, притянуло к себе серебро. Слухи о нем оказались не напрасными: его нашел казак Филипп Свешников. А посланный из Москвы на поиски серебра рудознатец Григорий Лоншаков приехал позднее.
Эта серебряная руда была первой в России. Поэтому в Забайкалье решили строить сереброплавильные заводы. Но строить заводы и выплавлять серебро было некому. И правительство издало указ послать за Байкал "тюремных сидельцев" - воров, разбойников и убийц: в тюрьмах, мол, они только даром едят хлеб.
"Тюремные сидельцы" стали выплавлять серебро. Но ведь и тут надо было кормить хлебом! Значит, кто-то должен его выращивать. Правительство предписало "хлебный оклад исполнять тамошнею пахотою" и для начала отправило в Нерчинск сто семей верхотурских крестьян.
Из шестисот человек в Нерчинск пришло только четыреста: многие в дороге заболели и умерли, некоторых до смерти забил батогами сопровождавший их боярин Петр Мелешин.
Затем на берега Шилки переселили крестьян с Енисея и молодых парней из-под Томска, которые должны были идти в солдаты. За Байкал отправили и не годных к военной службе русских, поселившихся в Польше после раскола церкви. Отправляли их со стариками и детьми, целыми семьями, и потому называли семейскими. Первые три партии семейских были снаряжены в путь сразу же после казни Пугачева. Они путешествовали три года и после многих злоключений одна партия поселилась в Верхнеудинске, другая - на Чикое (теперь село Красный Чикой), а третья - на одном из притоков Селенги, реке Иро. Место на Иро оказалось неудачным, через девять лет переселенцы ушли на Хилок и построили Бичуру.
Тридцать семей "отпочковались" от прибывших на Чикой и образовали село Харауз. Но через сто лет на Чикое снова стало тесновато и четырнадцати семьям пришлось уйти в другие села. Два года они скитались по чужим квартирам. Их заставляли платить не только за себя, но и за "постой" скотины - по рублю с каждой головы. Наконец вынесено было решение вообще не пускать их в дома. А кто, пожалев, пустит - с того штраф три рубля в сутки, а вдобавок двадцать розог. Бедных переселенцев вытаскивали из домов, связывали, тащили в правление.
Неизвестно еще, чем бы все это кончилось, если бы поблизости не проезжал губернатор. Переселенцы послали к нему депутатов, и депутатам повезло: после удачной охоты губернатор был в хорошем настроении и приказал землемеру нарезать земли. Землю им нарезали недалеко от Николаевского, и они образовали новое село - Ново-Салию.
Село Николаевское построили украинцы, выселенные с Кавказа. Ушедшие из Николаевского семьи заложили Тангу. Пришедшие с Чикоя "семейские" образовали Ново-Павловск и Дешулан.
В тот год, когда Бекетов закладывал Нерчинский острог, царь приказал отрубать ворам и разбойникам палец на левой руке и ссылать их в Сибирь с женами и детьми. Однако вскоре пришло разъяснение: надо отрезать не пальцы, а уши. Ссыльные должны были засевать свою и государеву пашню, а без пальцев это делать было не очень удобно. Потом вместе с ушами стали резать ноздри.
Помещикам разрешили посылать в Сибирь в зачет рекрут крестьян, не годных к армейской службе. Помещики стали скупать слепых, глухих, престарелых и подростков и отправлять их за Байкал. Крестьяне, высланные в зачет рекрут, построили Верх-Читу, Бальзино, Тыргетуй, Аргалей, село Александровское, Уикер, Ундинск.
Из Белоруссии пригнали четыре семьи Бурдинских.
Этих выходцев из Польши когда-то купил один минский помещик. Во время восстания в Польше Бурдинские тоже заволновались, и их немедленно отправили пешком за Байкал. Здесь они заложили Завитую.
Села Чащино-Ильдикан и Воробьево основаны донскими и уральскими казаками, высланными за пугачевский бунт.
Основателем двух сел был купец Михаил Сибиряков, высланный из Иркутска генерал-губернатором Трескиным. Купец приобрел несколько рудников и привез для работы крепостных. А горное ведомство "подарило" ему немного горных служителей, приписанных к заводам. После смерти Сибирякова крепостные были переведены в казаки и образовали Нижне-Борзинский поселок, а отпущенные горные служители - село Михайловское.
Когда из Сибири были вызваны охотники селиться вдоль проложенного тракта, они срубили Домно-Ключи, Еравну, Беклемишево.
И, конечно же, очень много сел было построено семьями, пришедшими на каторгу за своими отцами, и каторжанами, отбывшими свой срок. Это они основали Кутомару, Горный Зерентуй, Чалбучи, Шахтаму, Акатуй, Базаново, Александровский Завод, Алгачи и многие, многие другие поселки и села.
Когда наши прадеды обжились и обстроились за Байкалом, многим из них пришлось потом перебираться дальше, на Амур. Это переселение началось через двести лет после закладки Нерчинского острога.
И считалось оно добровольным: ехать туда должен был только тот, кто вытянет жребий.
Горше этого жребия ничего нельзя было придумать. Всякий вытянувший его заранее обрекал себя на нужду и горе.
Для амурских новоселов около Читы (на месте зимовья к тому времени уже вырос город) и около Нерчинска были построены баржи. Но на эти баржи нагружали только войсковую артиллерию, вещи и продукты. Когда темнело, на них тайно брали купеческие товары. А переселенцев сажали на плоты, на которых не было ни балаганов, ни шалашей.
На Амуре баржи, нагруженные самым ценным имуществом, сплавщики загоняли в протоки, переносили вещи на берег и прятали, А потом подстраивали аварию - сажали баржи на мель или пускали на дно, чтобы "спрятать концы в воду". Только за один год так была "уничтожена" половина казенного груза вместе с тридцатью двумя баржами!
Плыли казаки почти без вещей, потому что был приказ: "ни в коем случае не должны брать они всего домашнего, а ограничиваться самым необходимым". Лишь у некоторых были лошади и коровы, но большинство животных в пути утонуло или сдохло от бескормицы.
Никаких исследований для поселения никто не проводил, даже берегов не осматривал. Указывал начальник палкой на берег: "Быть здесь станице!" И часть казаков высаживали. В помощь им для строительства давали солдат. И вот солдаты и казаки начинали разбирать плоты, строить дома. Женщины месили глину, делали кирпичи, дети бродили без присмотра.
Стены клали без пакли и мха - ни того, ни другого не было. Леса хватало только на дома офицеров и состоятельных казаков-урядников. Для остальных из прутьев и глины делали мазанки.
Осенью в обратную сторону потянулись сплавщики, высадившие казаков по Амуру. Казакам было приказано перевозить их от станицы к станице бесплатно. Потом пошла обратная почта: багаж для офицеров и чиновников, дорогие подарки для маньчжур. Дорог между станицами не было, а в каждой станице насчитывалось по пять-шесть полуживых кляч. Они тонули в грязи, выбивались из сил. За промедление попадало начальству, начальство срывало зло на казаках…
Зимовали по три-четыре семьи в мазанках, непросохшие стены которых покрылись плесенью и мхом. Есть было нечего. Зимой почти половина детей умерла. Перезимовали хорошо только те, кто расселился от начала Амура до Албазина. Они ловили осетров и сбывали их в Нерчинск.
Весной вниз снова потянулись плоты и баржи. Теперь поселенцев заставили быть лоцманами. А летом приехал генерал-губернатор Муравьев-Амурский и спросил, сколько сеяли хлеба.
"Не сеяли, - отвечали ему, - делов по уши: возили проезжих, почту, карбазы тянем… Мазанки кругом без окон, вся станица лежит в цынге…" Губернатор не стал об этом писать в Петербург, он написал совсем другое: "Казаки деятельно устраиваются, обрабатывают землю, пашут, сеют и разводят овощи.
Домашнее хозяйство казаков успешно и принимает надлежащее развитие. Сами казаки здоровы, бодры духом, довольны местами нового поселения и обратились уже к местным промыслам"…
Так наши прадеды, освоив Забайкалье, совершили новый исторический подвиг. Несмотря на нужду и лишения, на беспомощность и злоупотребления царских властей, они заселили пустынный амурский край, построив там 50 новых станиц. И в названиях этих станиц увековечили имена отважных землепроходцев, первыми отправившихся на поиски нашего края - Пояркова, Пашкова и многих-многих других.