- Часто у вас девушек забивают, как скот, сводя счеты?
- Такого не было никогда.
- Или ты не в курсе. Сама сказала - в квартале не болтают лишнего…
Она начала скручивать второй косячок, больше не плакала, поглядывала искоса. Высунула язык, лизнула бумажку, заклеивая сигарету. И вдруг выдала с наскока информацию:
- Стеф и Лола явились в Лион искать Виктора. Я, кстати, тоже.
Сделала паузу, как будто собиралась с мыслями, хотя на самом деле ее интересовала моя реакция. Может, ждала, что я в ужасе вцеплюсь в лавку обеими руками? Может, все они так шизели? Но я всего лишь сказала философски:
- Не скажешь, чтобы бабы его не любили…
И замолчала, ожидая продолжения и уточнений. Она их и выдала - выпалила на одном дыхании:
- В Париже он запускал руку в кассу пип-шоу. Когда хозяин узнал, пришел в ярость. Понимаешь, любой, с кем Виктор встречается в этой жизни, тут же становится его лучшим другом до гробовой доски. Хозяин был его братом, благодетелем и все такое прочее. Что не мешало Виктору обворовывать его по полной программе. Когда все открылось, босс дал ему сутки на отдачу долга. И Виктор "приземлился" у меня в баре… Мы приятельствовали, но денег он у меня никогда не занимал. Потом уж мне сказали, что он был должен колоссальные бабки, почти всем. Тянет на подвиг, но это вполне в его стиле. Значит, он напел, что ему позарез нужны пять штук, что отдаст через неделю… В общем, прокомпостировал мозги. Он птица-говорун, трепом чего хочешь добьется. Самые недоверчивые попадались. Я дала ему деньги, он так благодарил - ну прямо весь изблагодарился: я и самая лучшая в мире, он и не любил никогда никого больше меня… Результат заезда: Виктор исчезает, испаряется. Не подает признаков жизни.
- Может, просто не мог.
- Уверена, что не знаешь его?
- Слушай, не доставай, а? Откуда такие мысли?
- А оттуда, что ты его защищаешь. Все, кого он поимел, защищают его, как бешеные течные суки.
- Он что, любит это дело?
- Охотится на все, что движется. Просто не может удержаться. Ему надо, чтобы все его любили. А бабы чтобы кричали, как оглашенные, когда он их обрабатывает. Виктор не спит спокойно, если он вставил девке, а она не попросила еще.
- А ты кричала?
- Этот сукин сын до меня и пальцем не дотронулся.
- Но адрес сменить заставил?
- Ну-у… У меня потом начались заморочки с деньгами. Запуталась… Тяжелая наркота, дорогие привычки… Знаешь, как это бывает… Я не могла забыть, что он меня так поимел, думала о нем день и ночь… Попадись он мне тогда - разорвала бы на куски голыми руками… В начале сентября узнала случайно, что он вроде в Лионе, приехала, но ни разу его не встретила… Успокоилась, нашла работу, приличную берлогу, останусь тут пока.
- А Стеф и Лолу видела в городе?
- Как-то в воскресенье вечером, в дежурной аптеке на Корделье, стояла в очереди за Лолой. Оказаться в пятистах километрах от Парижа и столкнуться нос к носу в аптеке! Мы поржали… Потом сравнили рецепты - оба были от одного клиента из заведения с улицы Сен-Дени, после бара он всегда ходил смотреть девочек. Раздавал чистые бланки, папаша у него был врач. Мы пошли, выпили… Потом виделись редко, потому что со Стеф у нас как-то не сложилось.
- Да, она была… крутая.
- Гадина она была и шлюха. Скажешь, нечего мертвых плохо поминать… Против ее занятий я ничего не имею, но прошмондовка она была та еще.
- Что им было нужно от Виктора?
- Лола тут ни при чем, все дело в Стеф. Она никого не любила, и уж никак не сутенеров. Виктор завелся, начал с ней "дружить" - пальцем не прикоснулся, и сработало: она съехала с катушек. Сама на него запрыгнула. Наверно, достал своим отростком до дна души, говорили, она даже смеяться научилась… странным смехом. Они тогда уже жили вместе с Лолой. Виктор переехал, стал занимать деньги у обеих, продавать их вещи, водить баб. Короче, все как всегда, по полной программе. А Стеф его не выгоняла, что бы он ни творил. А потом вообще исчез. Она думала, он позвонит, чтобы извиниться, или вернется… Мне Лола все это выдала. Кстати, он и ее имел. А Стеф все ждала… Когда узнала, что Виктор в Лионе, сказала Лоле: "Мы поедем, и я его убью!" Бритву раздобыла, представляешь?!
- Они его нашли?
- Нет, но напали на след, судя по всему… В какой-то момент они поняли, что его и другие люди ищут - чтобы открутить голову. Виктор умеет вляпаться и врагов заводит легко. Однажды Стеф заявилась ко мне, сказала, что все обдумала и надо поговорить… Виктора необходимо найти - немедленно! Зачем? Чтобы помочь, естественно! Видала? Она долго шуршала мозгами и решила: ей одной позволено иметь на него зуб… Сегодня он у нее Иуда, а завтра - уже Иисус Христос… Я ответила, что для меня тема закрыта.
Мирей здорово умела рассказывать. Красивый голос, мелодичная интонация. Я восторженно присвистнула:
- Ну и заводной же мужик этот ваш Виктор! Хотелось бы посмотреть…
Она потемнела лицом, пожала плечами.
- Не надейся перехитрить Виктора.
Во второй раз за последние сутки я поняла, что не до шуток.
Спросила:
- Стеф сказала тебе, что за люди охотятся за Виктором?
- Королева-Мать. Он снюхался с ней, как только попал в Лион, ну и достал ее по полной программе… Она хочет получить его голову в мешке. Меня это не удивляет - он всегда действует с размахом.
- Откуда эти сведения?
- Стеф раскопала. Они с Лолой закорешились с парнем, который много чего знает о ваших делишках, - араб, кажется…
- Где же он прячется?
Она развела руками:
- Ни малейшего понятия…
- Зачем ты все это мне рассказала?
- А так, люблю покопаться в дерьме.
Широченная ангельская улыбка, дырка вместо зуба с одной стороны, глаза с хитрецой, словно она готовит какую-то каверзу… Ей очень шло это порочно-веселое выражение мордочки…
16.40
Спеша под дождем в "Эндо", я почувствовала внезапное отвращение, захотелось убежать, исчезнуть из этой истории.
Стемнело. Повсюду мерцали огонечки - наступила ночь иллюминаций, и люди выставляли зажженные свечи на подоконники.
Я прибежала в заведение, вымокнув до нитки, без сил и в состоянии странного беспокойства.
Выражение лица Джино соответствовало случаю. Он был просто создан для похорон и траура. Я поздоровалась, не зная ни как себя вести, ни что сказать. Понимала, что все видят мою деревянность, Джино точно разозлится, но притворяться не было сил.
Роберта уже пришла. Вопила в кабинке.
Сбежать бы.
Вход, задрапированный красным, всегда оставался в полутени. В тот день он показался мне грязно-размытой темной дырой. Идеальное место, чтобы осознать: парижанки никогда больше не вернутся.
Джино испепелил меня взглядом.
- Считаешь, сегодня подходящий день, чтобы являться на полчаса позже в таком виде? Отлично выбрала время.
На этажерке за стойкой стоял готовый кофейник, я налила себе чашку, поставила на стол, чтоб остывала, взяла альбом с фотографиями штатных танцовщиц "Эндо". Роберта - на диванчике в суперпохотливой позе. Я - на высоких каблуках, с раскрытым навстречу огромному члену ртом. Стеф и Лола, застывшие перед объективом в пене кружев, затянутые в винил. Я вырвала две страницы, отложила их в сторону и спросила:
- Так кто сегодня работает?
Иногда на замену приходили знакомые симпатичные девки. Джино прошипел:
- Утром явились две малышки из салона с Гамбетты, но остаться не захотели. Да и нам они не подходят - класс не тот, танцуют плохо… Королева-Мать обещала прислать других. Сейчас - только ты и Роберта. Но она… не сказать, чтоб была в порядке…
Роберта не прекращала орать с самого моего прихода. Я удивилась:
- Мне вроде показалось, что она в боевой готовности. Даже здесь слышно.
- Сходи-ка к ней, по-моему, лучше девке отправиться домой.
Роберта сидела за гримерным столиком, уронив голову на руки, и неудержимо плакала. Танцевать она не могла, но костюм надела. Обтянутая лайкрой круглая аппетитная задница, обнаженный живот, сотрясаемый рыданиями, лифчик из золотой парчи.
Ее рыжие волосы вздрагивали в такт плачу. Я погрузила руку в гущу ее гривы, поймала ладонью затылок, постаралась удержать голову. Не то чтобы мне этого хотелось или я разделяла ее чувства… Но работа есть работа, и раз уж, кроме меня, все равно никого нет… Я говорила с ней тихим голосом:
- Роберта, хватит, кончай, возьми себя в руки, этим не поможешь, знаешь ведь…
Бессмысленная, бесполезная фигня, пустые слова - лишь бы уболтать ее, угомонить.
Я притянула ее к себе, она сдалась не сразу, но в конце концов прижалась всем телом, как ребенок, ищущий защиты у матери.
Я обнимала Роберту, дышала глубоко и беззвучно, чтобы успокоить.
Даже с заплаканной, опухшей рожей эта девка была черт знает как хороша. Она пыталась говорить и плакать одновременно:
- Ты понимаешь, что произошло? Помнишь - еще вчера они работали, были здесь, с нами, в шкафчиках полно их шмоток…
Она была "в кусках" и соплях, лепетала, как в горячечном бреду:
- Мы просираем наши жизни, корчимся тут, чтобы у этих сволочей вставал… Ублюдки, которых мы даже не видим. Но им этого мало, являются в твой дом, чтобы содрать живьем кожу и посмотреть, какого цвета у тебя кости… Забирают последнее, даже жизнь… Хотят, чтобы мы подыхали со страху… Понимаешь?
Я попыталась переубедить ее:
- Брось, Роберта, с чего ты взяла, что их смерть связана с "Эндо"? Может, это и не клиент вовсе…