Родион, безусловно, объявление прочитал. Я с ним на эту тему говорить не сочла нужным. Спросила только у мамы, забрал ли Родька очки, чтобы вернуть тому, кто их потерял. "Нет, - ответила мама, - не забрал. Лишь посмеялся. Что, мол, с возу упало, то пропало. А ягоды, сказал, были очень вкусные"…. Вмешиваться в это дело, возвращать очки я не стала. Если бы я отдала хозяину его очки, надо было бы тогда назвать того, кто присвоил его ягоды, целый котелок, иначе виноватой посчитали бы меня. Но выдать Родиона - значило поссориться с ним. А затевать скандал - значило расстраивать маму. Мне же этого не хотелось! И решила я после недолгих раздумий: "Пусть это будет на совести у Юдиных"! Как я пожалела позднее, что оставила этот поступок Родиона без последствий! А также и о том, что доверила жизнь самого дорогого мне человека - мамы - таким алчным, мелочным, нечестным людям! Лида тоже ведь ей дочь. Не могла же она, так мне казалось, родную мать обидеть. Кому же еще доверить старушку, если не родной дочери? Галина чересчур хитра, скупа. Дома у нее постоянные "трения" со старшей дочерью. Татьяна не желает жить отдельно от родителей, в кооперативной квартире, построенной на средства матери, хочет жить у нее, пользоваться ее богатством. Мать выталкивает ее из своего дома каждый раз, когда она является к ней без приглашения. Скандалят постоянно, дерутся. Ну, как у них маме жить?! У Лиды таких свар не бывает. Или она просто не распространяется о том, как они с Родионом сосуществуют? Да, она замкнутый человек. Такой была в юности, такой и осталась на всю жизнь. И с мамой не очень-то приветлива. Но вроде бы ей не грубит. Искупает, расчешет волосы, накормит. Чего же еще пожилому человеку надо? Неужели же в 80 лет старушке жить одной? Сама живу одна, знаю, что это такое. И никому такого "счастья" не пожелаю, тем более родной матери….
Короче говоря, не стала я вчера вечером вчитываться в бумагу, которую Родион принес теще на подпись. Не придала я также значения словам зятя, который велел мне после того, как мы с мамой побываем в домоуправлении, сидеть дома и никуда не уходить. Я даже засмеялась, когда мама этот его приказ мне передала:
- Подумаешь! Командир нашелся. В контору мы сходим. А чем потом я буду заниматься, отправлюсь куда-нибудь или нет, его не касается.
И вот сидим мы с мамой в подвальном помещении, где находится кабинет домоуправляющей. Подходят люди, занимают за нами очередь, устраиваются рядом с нами на некрашеной лавке, разговаривают друг с другом. Некоторые рассказывают, за каким делом пришли к начальнице. Это меня совсем не интересует. Чтобы хоть чем-то заняться, достаю из сумки мамины бумаги, просматриваю их. Прочитала раз, еще раз. Что-то мне кажется непонятным, странным в договоре. Не замечаю, что уже вслух говорю. Мама не обращает внимания на мои действия. Сидит спокойная, доверчивая, как маленький ребенок рядом со взрослым, оберегающим его. С какой-то женщиной беседует (знакомую, наверное, встретила). И вдруг, точно лампочка в моей голове зажглась, сообразила я, что в этом документе не так, чего в нем ни в коем случае не должно быть. Мама и Юдины-старшие съезжаются. Значит, после обмена у Родиона, Лиды и мамы должен быть один адрес. Олег с семьей отделяется от родителей, значит, у него адрес должен быть другой. В документе же все наоборот: у Юдиных, старших и младших, один адрес, а у мамы - другой. Это была нелепость какая-то. Добровольно согласиться на таких условиях заключить сделку с зятем и дочерью мама никак не могла. Но бумага-то была ею подписана! Голова моя отказывалась этот договор понимать. Не в состоянии была я уразуметь, что Родион задумал аферу: захватить прекрасную двухкомнатную квартиру тещи, а ее самое вышвырнуть, как ненужную тряпку. Родную мать своей жены собрался он поселить не с дочерью, которая обязана за ней ухаживать, ради чего, по идее, в подобных случаях и делается обмен, а неизвестно с кем, с чужими людьми, которым старушка эта нужна, как прошлогодний снег. Да… изумил меня Родион в очередной раз, задал такую задачу, что я мозги чуть не свихнула, стараясь разобраться в ней. Кое-как дошло до меня, в чем тут дело. Что мама подмахнула свою подпись, не прочитав документ внимательно. И стала я разъяснять ей, что она подписала. Она, бедненькая, словно даже ничему не удивилась, словно действительно была малым ребенком, еще не знающим, на какие подлости порой идут люди, чтобы добиться того, на что не имеют права, но чего им так хочется.
Никто из присутствующих в этом подвальном помещении не прислушивался к тому, что я говорила маме, и никак не реагировал на мои гневные восклицания. Только одна, очень бедно одетая женщина, тоже, вероятно, от нечего делать наблюдавшая за мною, за тем, как прямо у нее на глазах менялось выражение моего лица, когда я изучала заготовленную Родионом "липу", и постаравшаяся понять, что меня так возбудило, посочувствовав нам с мамой, довольно громко изрекла:
- А чо вы поражаетесь? Думаете, старые люди нужны кому-то? Никому они не нужны!
Через какое-то время управляющая делами начала прием посетителей, и мы с мамой вошли в ее кабинет. Как бы в тумане плавая, сообщила я ей, что у нас стряслось. Извинилась, что зря ее беспокоим, что заявились и документ свой, который она должна была бы подписать, зарегистрировали у секретаря, а когда прочитали его повнимательнее, оказалось, что подписывать эту бумагу не надо…. Сказала также, что придем в другой раз, когда наведем в своих делах порядок. Когда я закончила свою взволнованную речь, хозяйка кабинета, медленно опустив веки и чуть качнув головой, выразила согласие со всем, что я ей сказала. И мы с мамой потащились назад.
Поднимаю старушку с места (она присела на скамейку возле подъезда, из которого мы вышли, чтобы немного передохнуть), веду ее за ручку через дорогу. Лезем с нею на пятый этаж. Ставлю на стол кружку, из которой она пила молоко на крылечке, велю не волноваться, а сама несусь, не различая ступенек, вниз по лестнице, рискуя сломать себе шею. Но Бог милостив.
Обеспокоенная Майя вылетает из комнаты, где она все время сидела, пока мы с мамой отсутствовали, и, подхватив Полину, мчится вслед за мной. Я никак не могла поверить, что Лида способна так вероломно поступить. Родька нам чужой, но она же родная! Как она могла все это допустить?! Надо было мне убедиться, что я не ошиблась, решив, что маме пытались подстроить каверзу. Что квартира, куда должны были поселить маму согласно подписанному ею договору, действительно не трехкомнатная, которую выбрали для себя Юдины, а двухкомнатная, с подселением.
С полчаса, наверное, ехали мы: я, Майя и Полиночка? до нужной нам остановки. После этого долго шли пешком. На самой окраине города девятиэтажка. Лифт, мусоропровод. Магазин рядом. Во дворе оборудована детская площадка. Все это замечательно. Но кто же будет к маме ездить в такую даль? Кто будет за ней ухаживать?
Хозяева квартиры, куда я ворвалась, как вихрь, одна (Майя с дочкой своей остались ждать меня на улице), сказали, что это не ошибка. Маму действительно решили прописать здесь, а жить, мол, она будет там, в трехкомнатной, вместе с дочерью и зятем. Сын их вместе с женой и ребенком прописан будет тоже там, а жить здесь, в двухкомнатной.
- Это на бумаге так получается, вроде бы некрасиво.
- А на деле будет все о'кей! - перебивая друг друга, принялись успокаивать меня молодая женщина лет 25 и примерно такого же возраста мужчина, должно быть, молодожены. Чувствовалось, они тоже заинтересованы в том, чтобы мама была прописана и жила в одной с ними квартире, в которой им принадлежала пока что одна комната, так как надеются, что после смерти старушки, которая не за горами же, смогут без особых хлопот занять и другую, своевременно родив ребенка.
"Еще одни махинаторы нашлись", - подумала я, а вслух сказала гневно:
- На деле это просто обман. Вот что это такое!
Пока они переваривали это мое заявление, я задала молодым людям вопрос:
- А где вы сами прописаны? Может быть, тоже в другом месте, а живете здесь?
- Нет, - ответили они. - Мы прописаны в этой квартире.
- То-то, - подытожила я. - Нехорошо помогать бессовестным людям обманывать стариков!
Всю дорогу до дома мы с Майей, которая очень переживала за бабушку, проклинали Родиона, не опасаясь, что кто-то из его знакомых, случайно оказавшись с нами в одном вагоне, услышит, что мы говорим о своем родственнике, и передаст ему наши слова. А это могло случиться. Мир тесен.
- Воспользоваться доверчивостью престарелого человека, чтобы так наказать его за доброту!
- Это же настоящее преступление!
- Вот, значит, чем обернулись обворожительные улыбки дяди Броди.
- Вот, стало быть, почему в последнее время он был таким покладистым, когда приезжал в сад работать. Безоговорочно подчинялся мне. Пудрил всем мозги, усыплял бдительность, готовясь обвести вокруг пальца….
Горячились мы, горячились. И все при Полиночке. Но она нас не слушала. Что-то свое весело лепетала, лезла на все качели, которые попадались нам на пути, пока мы шли от девятиэтажной башни до трамвайной остановки.
Дома нас ждала еще одна новость. Пока мы отсутствовали, к маме приходили Юдины, чтобы забрать ту самую фальшивку, которую нам с мамой было поручено сносить в домоуправление. Узнав, что меня нет, Родион долго возмущался:
- Зачем ушла?! Ведь ей было сказано, чтобы на месте сидела, когда вернетесь из конторы, и никуда не уходила! Мне же эту бумагу нужно забрать, чтобы завтра с нею….
- Ничего она, оказывается, не смыслит, - поспешила Лида подпеть своему любимому муженьку, поддержать его в трудную минуту. - А еще высшее образование имеет. (Ей, стало быть, мое высшее образование покоя не давало. Вот уж чего я от сестры своей, не блещущей умом, никак не ожидала!)