"Не удалось свидание! - думал он, глядя издали на Марину. - Не явился любовничек! А может, и вообще загулял! Любовники - непостоянные натуры, да и что он мог найти в моей жене? - со злостью, томимый голодом и неизвестностью, как бы заново оценивал Марину Алексей. - Ну что в ней хорошего? Ни ума в ней особенного, ни талантов!"
Но чем больше он злился, чем больше пытался умалить достоинства Марины, тем отчетливее лезли они на поверхность. "Личико у нее приятное, фигурка отличная, готовит она прекрасно, - вздыхал он. - В квартире всегда порядок, не курит, не пьет и, кроме всего прочего, блондинка! Да что там говорить! Каждому можно мечтать о такой жене!" Он с тоской и болью магнетизировал взглядом милый затылок. А Марина, будто почувствовав его взгляд, распустила заколку, позволила рассыпаться по плечам шелковистым кудрям; потрясла головой, отдыхая, затем, вынув расческу, аккуратно причесалась, снова заколола волосы в пучок, посмотрела на часы и решительно встала со скамейки. Он, расслабившийся от голода и усталости, еле успел спрятаться за столетний липовый ствол.
Назад в аэропорт они возвращались прежним путем. Марина, у которой оказался билет туда и обратно, проследовала прямо на регистрацию, а он опять направился к кассе.
"Что же мне делать дальше? Где и кого искать?" - думал он, проходя снова все адовы круги регистрации и посадки. Марина, усевшись в кресло самолета, уже не читала - дремала, прикрыв глаза, или думала о чем-то своем.
В Москве их пути разошлись. Жена направилась к автобусу, а ему не хотелось ехать домой. Он боялся смотреть ей в глаза, боялся узнать что-нибудь еще для себя неприятное, но не ночевать же ему было на улице! Забрав на работе машину, с посеревшим от переживаний лицом он явился домой, когда стрелки часов уже переметнулись к двенадцати. Марика открыла ему дверь с усталой улыбкой. Была она в своем бледно-голубом халатике, который он сам когда-то ей покупал, и в тапочках с помпонами. Из кухни доносился обескураживающий запах котлет.
"А может, и не говорить ничего? - спросил он себя. - Жили же все это время. Ничего не подозревая, улыбались друг другу, даже заботились… Неужели нужно непременно знать правду? Так ли уж она нужна?"
- Мой скорее руки и иди к столу! - сказала Марина. - Я тебя ждала, чтобы покормить! Посижу с тобой и потом сразу лягу! У меня сегодня очень гудят ноги.
- Ты много ходила? - спросил он из ванной, стараясь казаться равнодушным.
- Не больше обычного, - ответила она, накладывая ему на тарелку котлеты и гору жареной картошки. Свежие огурчики аппетитными кружочками были разложены с краю. Веточку петрушки Марина виртуозным движением бросила поверх. У Алексея при виде этого великолепия тут же потекли слюнки.
"Если сейчас поем, то потом уже ничего ей не скажу!" - подумал он и, сглотнув слюну, специально вышел из кухни и прошел в комнату.
- Что ты сегодня делала?
Его простой вопрос, казалось, ее удивил.
- Ты уже давно не спрашивал меня, чем я занимаюсь, - заметила она. - Да, в общем, ничем особенным. Хлопотала по хозяйству, прибиралась в квартире, немного погуляла по парку…
- По какому парку? - Он посмотрел на нее в упор.
- Здесь недалеко. - Марина опустила глаза и прошла назад в кухню. Эти ее слова имели эффект водородной бомбы.
- Ах, недалеко! Всего два часа на самолете! Туда и обратно! - взорвался он и выбежал в коридор. - Ну-ка давай сюда свою сумку!
Он еще краем глаза заметил, что она побледнела. Замшевая сумка со знаком "Шанель" висела в коридоре. Он схватил ее, перевернул и в ярости стал вытряхивать все, что в ней лежало, прямо на пол. Кошелек, расческа, флакончик духов, содержимое косметички - все с грохотом и звоном покатилось по начищенному паркету.
- Осторожнее! Скажи мне, что тебе нужно? - изумленная таким нетипичным для него поведением, закричала Марина.
- Оставь меня, я сам все найду! - В исступлении он рвал внутренний кармашек сумки. Наконец замочек поддался, и в руке Алексея оказалась целая пачка денег и авиабилетов. Он не ожидал найти их в таком количестве.
- Что это? - В ужасе он смотрел на Марину, перебирая разноцветные бумажки. - Киев, Одесса, Минск, Сочи… - Последним в стопке лежал сегодняшний билет в Петербург. - И ты везде летала?! Одна? Тебя завербовала иностранная разведка! - вдруг пришла ему в голову единственная способная объяснить кое-что мысль.
Марина устало опустилась на диван. Губы у нее дрожали, на глаза навернулись слезы.
- Отдай мне билеты! Никто меня не завербовал! - сказала она и, беспомощно, тоненько заплакав, закрыла лицо руками.
- Но как объяснить это все? Или у тебя любовник - капитан воздушного судна? - Он все еще стоял с грозным видом, а вместе с тем при виде ее слез в сердце его уже зашевелилась жалость к ней, и он почувствовал, что, что бы она ни сделала, он способен простить ей все, даже самое невероятное: и кучу любовников, и любое возможное преступление.
Он стоял над ней и не знал, что еще сказать, а она все плакала и плакала, безутешно и горько, и даже не вытирала слез, и не могла остановиться. Он принес ей из кухни воды, снова ощутив там запах уже остывших котлет.
"Ну не верю я, что она может сделать что-то плохое!" - сказал он себе и решительно обнял ее за плечи.
- Мариночка, зайка, ты все должна рассказать! Мы вместе придумаем, как помочь твоему горю!
- Помочь? - Она так удивилась, что оторвала руки от лица. - Моему горю уже ничем не поможешь! Оно заключается в том, что ты бессердечный, закостенелый, неисправимый эгоист, ничего не замечающий вокруг, кроме себя!
- Я? - Он раскрыл рот и захлопал глазами от изумления.
- Конечно, ты! - закричала Марина. Дыхание ее прерывалось от рыданий. Глаза опухли от слез, на щеках проступили пятна, но вместе с тем он чувствовал, что она была настолько близка ему, что ему не было никакого дела ни до этих пятен, ни до ее распухшего носа; он только хотел, чтобы поскорее растворилось, исчезло это очевидное недоразумение, в котором каким-то образом по недосмотру оказалась замешанной его жена. И все опять потекло бы по-старому!
- Но разве я в чем-то виноват? - спросил он.
- Виноват? Еще бы! Кто полностью заслонил собой мою жизнь? Кто хотел, чтобы я ушла с работы? Кто превратил меня в никчемное, раздражительное существо? Разве не от тебя я всегда слышала только одно? Твои дела, твой бизнес, твои неприятности, твои успехи, твоя машина, твои коллеги, наконец? Только это имело значение для тебя! Ладно бы ты еще добился каких-нибудь внушительных успехов, так нет! Любая козявка могла вытирать о тебя ноги! И ты принимал такое положение и, несмотря на все это, считал себя деловым человеком! А что оставалось мне? Стряпать котлеты? Смотреть сериалы по телевизору? Ходить по магазинам?
- Марина, - он просто опешил от такого напора, - но ведь я хотел облегчить тебе жизнь! Миллионы женщин мечтают о том, чтобы не работать, а вести только домашние дела!
- Мне осточертели эти дела! Мне осточертело твое невнимание! Сколько раз я просила тебя - давай сходим в музей, в театр, в Консерваторию, наконец? Что ты мне отвечал?
- Я действительно уставал на работе, и мне никуда не хотелось идти, - вяло признался он. - Гораздо приятнее было просто посидеть или полежать дома.
- Конечно, тебе приятнее! А каково было мне - в тридцать лет похоронить себя в четырех стенах! Только и следить за тем, чтобы вовремя убирать, стирать и готовить?!
- Так ты придумала себе такое развлечение, кататься на самолетах? И ты просто гуляла во всех этих городах?
Он почувствовал себя счастливым, оттого что понял - никакого любовника у нее действительно не было!
- Да! Я каталась! - Она вытерла ладошками мокрые щеки и с вызовом смотрела на него. - В этом была хоть какая-то тайна! Элемент приключения! Суррогат настоящей деятельности! Я наслаждалась этими поездками! Это был мой секрет, моя жизнь. Я копила деньги, я жила от одного путешествия к другому, изображая деловую женщину или женщину, имеющую роман! Стоило бы его завести, чтобы тебя наказать! Так продолжалось более двух лет, а ты ничего не замечал! Ты вообще ничего не видел, кроме себя! А теперь ты каким-то подлым образом раскрыл, раскопал мою тайну! Что мне теперь делать? В чем искать радость жизни? - И она, не удержавшись, снова заплакала горько-горько.
Он растерялся.
- Но разве смысл нашей жизни был не в том, что мы жили друг для друга?
- Друг для друга! - усмехнулась она. - Это пустые слова. Ты для меня не жил. Даже если бы я уехала в Нью-Йорк, ты бы и этого не заметил!
- А ты разве жила не для меня?
Она лишь повела плечами.
- Я для тебя работала по хозяйству. Но чтобы выполнять эту работу, не обязательно быть женой. Можно нанять домработницу. Или в Японии, - она снова всхлипнула, - уже есть роботы, которые сами по себе все делают!
- Мариночка, какой ты еще ребенок! - Он почувствовал опустошение оттого, что все оказалось одновременно и просто, и сложно: ни любовника, ни шпионажа, ни преступления она не совершила, но вместе с тем он отчетливо понимал: ее отношение к нему было разрушено, и он не знал, что же он может поделать.
- А представь, не дай Бог, в незнакомом городе с тобой что-нибудь бы случилось: попала бы под машину, украли бы деньги, сломала ногу - всякое бывает… Где бы я стал тебя искать?
- Мне уже все равно, - сказала Марина. - Я должна была куда-нибудь уехать, чтобы не сойти с ума. Я не думала о последствиях! Мне было важно сохранить себя как личность.
- А деньги где ты брала?
- Экономила на хозяйстве. И занималась с учениками, пока ты был на работе. На билеты хватало.
- А твои вещи? Новый пиджак?
- Купила, чтобы никто случайно меня не узнал.