- Я думаю, что, - немедленно откликнулся Ихтеолус, отпивая большой глоток виски и кладя в рот кусочек пиццы, - лучшее и худшее - вечные корреляты сущего, соперничающие друг с другом и дополняющие сами себя. И в процессе сотворчества они и творят все Бытие, и в этом смысле прав Хун Цзы, утверждающий, что никогда и так далее… Но только вырвавшись за пределы любых коррелятов, вообще любой возможности творить как таковой, если мы выйдем, как кто-то сказал, "за", только тогда мы и постигнем, и, - отпив еще виски закончил Ихтеолус, - познаем. Да - и познаем.
- Вечные твои идеи, - произнес Дондок. - А я вот вчера подумал, что лучшее и худшее - это и есть истинное единство, утверждающее сущий порядок, и в этом смысле прав Хун Цзы, утверждающий, что никогда и так далее. Но выйдя, хотя бы попробовав выйти, как ты сказал, что как кто то сказал, "за", мы никогда не окажемся (опять прав Хун Цзы!) вовне и где то в подлинном познании, поскольку сам этот выход, эта попытка, этот прорыв изначально уже будет либо лучшим, либо худшим. А? Каково?..
- Не знаю, - опьянело промолвил Ихтеолус. - Надо поразмышлять.
- Так в чем же дело то?.. - обрадованно проговорил Дондок. - Помедитируем? Тем более, время уже…
- Давай, - махнул рукой Ихтеолус, доканчивая бутылку виски.
Они тут же вывели из своих тел и мозгов все мыслимые и немыслимые вещества и переключились на "нормальное состояние". Закрыв глаза, каждый настроился на что-то свое, и если Ихтеолус пытался запредельно не бытийствовать, погружаясь в некую досотворенную абсолютность блаженного Ничто, то Дондок отчаянно сражался с двумя создающими Бытие сторонами, принимая то одну их сторону, то другую, и все более запутываясь в многообразии рождаемых ими форм, сущностей и миров.
Но вот Ихтеолус открыл глаза: "нормальное состояние" ему быстро наскучило. Он пусто огляделся.
- Аааааааммммммм - громко произнес Дондок, втягивая торс внутрь ресторанного кресла.
- Что, хочешь еще поесть? - спросил Ихтеолус.
- Ты что!.. - обиженно буркнул Дондок, немедленно раскрывая глаза. - Это же - мой главный медитационный слог, да я же только что…
- Пошли, - сказал Ихтеолус, - мы уже опаздываем.
- Ах ты!.. - озабоченно воскликнул Дондок, взглянув на часы. - Придется…
Они немедленно внедрили в себя по дозе фенамина и домчались до рабочих мест с резвостью чемпионов мира по спринтерскому бегу, которые, возможно, употребляли для своих спортивных нужд то же самое.
Остаток рабочего дня Ихтеолус провел под фенамином. Руки у него подрагивали, когда он подносил к расфокусированным глазам очередной документ, но работоспособность была просто глобальной, ясность мысли - потрясающей. За эту половину дня он переделал, наверное, работы на неделю вперед, и, когда прозвенел мягкий звоночек, возвещающий о конце труда, ошалело стал смотреть на плоды своей деятельности, мучительно соображая, чем ему заняться завтра, послезавтра, и так далее. Ладно - зачем сейчас об этом думать?
Ихтеолус набрал все еще дрожащей рукой вожделенный телефонный номер, услышал мурлыкающий голосок Акулы Магды и сказал:
- Я кончил.
- Уже? - усмехнувшись на другом конце провода, спросила Акула Магда. - А я еще и не начинала.
- Тьфу, ой, извини, заработался. Короче, давай встретимся.
- Пошли в церковь, - предложила Акула Магда.
- В церковь? - изумился Ихтеолус. - Но…
- Начнем с церкви, - непреклонно сказала Акула Магда. - Я там так давно не была…
- Ну хорошо-хорошо, - обрадовался Ихтеолус слову "начнем", - тогда встретимся…
- Там и встретимся, - непреклонно проговорила его любимая девушка. - А то ты еще не пойдешь.
- Да я… Да ты… Да мы…
- Все! - отрезала Акула Магда и повесила трубку.
"Церковь… церковь… - выведя из себя фенамин и введя большую дозу ноотропила с небольшим количеством морфина, размышлял Ихтеолус. - Что же там… Да я там не был… А!.. Ну да".
В назначенное время он переступил порог храма и вошел. Внутри молились прихожане всех возрастов и полов, горели свечи. Прямо у алтаря стояла Акула Магда, ее огромные глаза словно пробивали алтарные стены, руки ее были молитвенно сложены на кокетливо выступающей груди.
Акула Магда была статной брюнеткой с маленьким, почти миниатюрным лицом, слегка вздернутым носом и почти идеально женственной фигурой. Ихтеолус, еле пробившись через толпу молящихся, оказался рядом с ней.
Она была ему под стать.
Она ничего не сказала, только внимательно посмотрела в его глаза, и Ихтеолус, все поняв в единый миг, тут же инъецировал себе порцию ДМТ, отчего все иконы зажглись холодным огнем великой Божественной энергии, все запульсировало радугами высшей благодати, и Единый Смысл Покаяния, Веры, Любви и Надежды пронзил Ихтеолуса пламенным вихрем Вселенского Смирения, полыхающего над церковным куполом, точно ореол или самый величайший Нимб, откуда все нисходит в этот мир и куда возвращается.
- О! - благодарно молвил Ихтеолус, рухнул на колени и принялся судорожно молиться, видя наяву каждый свой грех, словно некоего цветного демона, буквально рассыпающегося на куски под подлинно праведным взором; испытывая истинную причастность и сопричастность всему, что только есть под Солнцем, и возрадуясь Творению, и бесконечно возлюбив Его.
- Братья и сестры!!.. - прогремел над всеми голос священника. - Господу Богу помолимся! Господи, помилуй!!!
- О, - опять тихо сказал Ихтеолус, боясь даже взглянуть на священника, настолько он буквально горел и переливался всеми огнями и смыслами Божественной мудрости и славы, а на чело его нисходил мягко синеватый и одновременно перламутровый, какой то извечно добрый Свет.
- Братья и сестры!!! - опять взгремел священник. - Праведники! За праведность нашу помещены мы сюда милостью Господней, так восславим же Господа!
- О, - ничего уже не слыша и не видя, прошептал Ихтеолус и вошел в Абсолютную Благодать.
- Пошли, - кто-то произнес над ним, это была Акула Магда, она нащупала его дисплей и внедрила в скорченного у алтаря Ихтеолуса аминазин. - Ты, кажется, увлекся.
- Что?.. Что?!!.. - потерянно молвил он, приходя в себя.
Придя в самого себя и улыбнувшись, он немедленно вывел уже ненужный аминазин, внедрил в свой измученный столь тяжелыми и светлыми переживаниями организм изрядную порцию морфина для отдыха, бодро встал и поцеловал Акулу Магду в щеку.
- Спасибо, - сказал ей Ихтеолус.
- Не за что. Я тоже начала увлекаться, но тут тебя увидела и успела.
- Молодец! - ободряюще проговорил Ихтеолус, влюбленно глядя в ее маленькие маленькие зрачки.
Они вышли из церкви, взявшись за руки.
- Может, отвлечемся какой-нибудь другой службой? - спросила Акула Магда, указывая взглядом на расцвеченный восточный храм, у входа в который сидели блаженствующие монголоиды.
- Не-ет уж, спасибо, это я уже сегодня поимел.
- Да ну? - рассмеялась она. - Тогда, пошли потанцуем.
- Вперед! - согласился Ихтеолус.
Они сменили морфин на экстази и через некоторое время уже суетились рядом с барной стойкой какого-то вечернего клуба.
- Что ты будешь пить, дорогой?.. - спросила Акула Магда.
- Джин-кокаин.
- Отлично, я тоже.
Играла громкая музыка, состоящая из очень медленных, но абсолютно ритмичных ударов, и каждый из танцующих умудрялся за долгое время между этими ударами вытворить такие немыслимые и быстрые па, что все удивлялись всем. Это был самый модный сейчас танец; он назывался "мягкое порно".
- Вперед!.. - скомандовала Акула Магда, когда они допили коктейли.
Они тут же наэкстазились под завязку и принялись бешено плясать, словно пытаясь выбросить из своих тел навстречу самим же себе все свои желания, мечты, любови и страсти. Это продолжалось почти бесконечно и было как будто отлично.
И затем, морфинно обняв подругу за талию, Ихтеолус, покручивая другой рукой руль, летел в синем ночном небе к своему дому.
- Ты хочешь ужинать, дорогой? - спросила его любимая.
- Да ну его, - утомленно и счастливо произнес Ихтеолус. - Я…
- Вот и я так думаю, - рассмеялась она.
Они тут же инъецировали большой запас аминокислот и витаминов, добавили сексуальных возбудителей и средней тяжести дозу ЛСД.
- Приди же ко мне!.. - встав на постели, совсем как жрица любви, первая женщина, явленная в мире, самая сокровенная любовь на свете, чудо из чудес, призывно произнесла полуобнаженная Акула Магда.
- Я - твой!!! - воскликнул Ихтеолус, вынырнув из своей одежды и белья, словно душа из телесной оболочки, и ринулся к ней.
- На сколько поставим? - осведомилась Акула Магда.
- На двадцать две, - почему то сказал Ихтеолус.
- Хорошо, - согласилась она.