За столом в табачном дыму вперемешку со всхлипами и звяканьем посуды гудели голоса.
- Пошла бы за меня тогда - может, и жива была. Детей бы нарожали, - говорил Санька, бывший Антонинин ухажер, когда-то юркий малорослый мальчишка, а теперь замурзанный, так и не вошедший в солидность мужик.
- Как же. Чего-чего, а это ты делать умеешь, - хмыкнул кто-то.
- Лучшая девка в Лопушках была. Э-эх! Все Виктора своего ждала. Дождалась... - пропустив мимо ушей ядовитое замечание, шумно вздохнул Санька.
- Да, Виктора она любила. Как плакала, когда его в армию провожала, будто знала, что он не вернется.
- Как же, нужна ему наша Тонька, когда он в Москве на дилекторской дочке женивши! К матери-то и то скоко лет носа не кажет, рожа бесстыжа.
- Потом-то она жалела, что ни за кого не вышла. Хоть бы дети были.
- Да, женихов в наших Лопушках две штуки крестом.
- И на фабрике бабий монастырь. Ясное дело - швейники.
- Раньше, бывало, с получки выпивши, идешь, и вдруг ее встретишь... - губы Саньки жалко задрожали. - И так стыдно станет! А теперь... - он безнадежно махнул заскорузлой пятерней.
Даля Андреевна как близкая родственница вместе с Варварой и еще некоторыми женщинами прислуживала за столом. Она несла на кухню пирамиду грязной посуды. Большая хрустальная салатница дразнила ладони ребристой поверхностью. В конце концов, должна же она взять хоть что-нибудь на память о покойной сестре! Улучив момент, когда в кухне никого не было, она замотала в подвернувшееся полотенце салатницу прямо с налипшими объедками. Везде толклись люди. Даля Андреевна юркнула в ванную, принесла сюда же свою дорожную сумку. Вдруг могучий всхрап мощно потряс стены укромного убежища. От неожиданности Даля Андреевна чуть не ахнула трофей о цементный пол. Прямо в ванне, на кинутой чьей-то заботливой рукой фуфайке, спал Николай. Третьи сутки на законных основаниях он пил по поводу кончины близкой родственницы. Даля Андреевна, боясь разбудить брата, хотя это вряд ли было по силам и духовому оркестру, не стала рисковать с мытьем и прямо так, грязную, в чужом полотенце, - не обеднеют! - сунула салатницу в сумку. Но при такой скученности народа на сумку могли наступить, уронить, и Даля Андреевна спрятала ее тут же, в ванной, в шкафчике под раковиной, потеснив мочалки и коробки со стиральным порошком. С колотящимся от волнения сердцем она стала подавать горячее.
- А помните, у Нади Павлик родился, - говорила молодая женщина, всем своим видом напоминающая изящно точеного черного ферзя. Гибкая талия, обтянутая тонким свитерком, длинная шея, узел темных волос, венчающий аккуратную головку. Уж не ей ли подарила Антонина югославские босоножки?
- Это летом было. Она на работу пришла. "Ну, - говорит, - поздравьте меня, девчонки, у меня внук". Мы смеемся. Какая ты бабка? Ты на себя в зеркало посмотри.
Надя встрепенулась, покраснела.
- Да, она мне с Павликом так помогала... И вообще...
- Надюшке она всегда заместо матери была, - вставила Варвара. - Вон и с квартирой как все ладно устроила. И Дашутку не обидела. Считай, пятьсот рублей подарила.
- Как это? - зашевелились за столом.
- А по страховке.
- Кака така страховка? А ну покажь, - колыхнула могучим телом Люська Кротова, без которой не обходилось ни одно лопушковское событие.
Даля Андреевна и раньше не любила Люську и не доверяла ей, но не было оснований игнорировать ее требование и потому пришлось протянуть ей розовый листок страхового свидетельства.
- Не. Ничего не выйдет, - категорично заявила Люська, капая рассолом на бумагу.
- Как? Почему? - заволновалась публика.
- Это не та страховка. По такой не дают.
- Но ведь завещание на меня составлено, - возмущенно наступала Даля Андреевна на Люську, будто именно она пыталась лишить ее наследства. - Сколько людей получает по страховкам после смерти родственников - я сама знаю.
- Получают, да не по тем страховкам. Эта ж от несчастного случая. Читай-ка лучше, - Люська сунула коротким пальцем в бумагу.
"...если в результате... ампутирована конечность (или часть ее), удален глаз... а также..."
Дурнота подступила к горлу. Даля Андреевна безуспешно пыталась постичь смысл этой бумаги и уже обреченно знала, что Люська окажется права, потому что Люська всегда права, а ей, Дале Андреевне, всегда не везет.
- Я с этим делом вообще-то не сталкивалась, - авторитетно вступило в разговор фабричное начальство, - но, пожалуй, Людмила Васильевна права. Ведь Тоня умерла в результате болезни, а это не квалифицируется как несчастный случай.
- Даш, ты слышишь, что я тебе скажу. Даш! - тормошила Варвара остолбеневшую Далю Андреевну. - Не слушай ты никого, ты меня послушай. Я тебе тетя родная. Мы же с тобой одне на всем свете осталисси. Поезжай ты к себе. Город там у тебя большой, люди все умны, не то что здеся. Там тебе все и разобъяснят. И деньги заплатят. Пусть только попробуют не заплатить! Мы им тогда!
- Что?! - очнулась Даля Андреевна. - Выпроводить меня хочешь? А это видела?! - она сунула в сморщенное ненавистное лицо тетки фигу с острым наманикюренным ногтем. Публика дружно ахнула и отшатнулась.
- Хватит! Я и так долго молчала. Либеральничала. Себе, значит, все захапали, а мне эту бумажку подсунули? Ну, спасибо!
- Вона ты куда гнешь? - зашипела Варвара. - А ты за ей горшки носила?! А ты с ней ночи не спала? Вон ты у Надьки спроси, как все это было. Она даже уколы делать научилась.
- Бабушка, не надо! Тетя Даша! Я и так вам все отдам, - металась между ними Надя. - Бедная, бедная тетя Тоня!
Публика поинтеллигентней стала подаваться в сторону прихожей.
- А вы мне написали про это? Только телеграмму послали на похороны. Даже с сестрой не дали проститься!
- Как же, приехала б ты! Дождесси. Еще мать твоя жива была, ты и то носа не казала. Поросенка, бывало, зарежет - поперла на горбу доченьке. Телку продаст - деньги тож ей. Все ей. А она картошку выкопать не приедет. Сенокос, сама пора - она Алтуя сваво матери шваркнет: "Мама, у меня путевка". И покатила на моря-окияны.
От такой наглости Даля Андреевна только хватала ртом воздух, не находясь, что ответить.
- Ишь, раздобрела-то как в своем городе! - пихнула Варвара племянницу в грудь.
- Не смей! - взвизгнула Даля Андреевна. - Не смей меня трогать своими грязными лапами!
- Грязными, говоришь? Конечно, дикалонами не брызгамся, кудри не завивам.
Даля Андреевна не могла припомнить потом, как получилось, что они вцепились друг другу в волосы. Траурные платки сползли и упали на пол. Жидкая Варварина косица размоталась и крысиным хвостом билась из стороны в сторону. Что-то зазвенело, видимо, посуда на столе. Мелькали, не вызывая в тот момент эмоций, и намертво впечатывались в память, чтобы терзать душу потом, то подбоченившаяся на полкомнаты Люська Кротова, с интересом, как судья на ринге, следящая за поединком, то Надя с перекошенным от ужаса лицом, то дружный бабий вскрик и чьи-то слова: "Ах-ти, тошно, голова приставная отлетела!" По-видимому, в тот момент с головы Дали Андреевны упал шиньон (она обнаружила его утром истоптанным и истерзанным под диваном). Но в ту минуту, минуту боя, все это не имело значения, все загораживало красное ненавистное лицо тетки. И его надо было раздавить! Растерзать! Уничтожить!
Потом ее куда-то усадили. Дали воды. И она, клацая зубами и рискуя откусить край стакана, стала, обливаясь, пить. Все плыло перед глазами: поредевшая толпа гостей, длинный неряшливый стол, раздрызганный холодец в тарелках и Санька, бывший Антонинин кавалер, задремавший на диване.
Разбитая, с чугунной головой, Даля Андреевна очнулась утром на раскладушке одна в Антонининой квартире. Все прибрано, полы намыты. Было начало десятого. Даля Андреевна опоздала на утренний автобус. Да и какой уж тут автобус! Стараясь не думать о вчерашнем, она умылась. Нужно срочно на месте навести официальные справки насчет страховки. Возможно, что-то удастся сделать. Эх, знать бы все заранее, прихватить бы сюда кое-что из своего НЗ: флакончик "Может быть" (духи дешевенькие, но популярные), баночку женьшеневого крема. Наверняка в инспекции госстраха работают только женщины. Кроме того, надо было зайти к адвокату и, возможно, тут же на месте подать заявление на раздел наследства. Война так война. В пять часов вечера уходил последний автобус.
Она с трудом отыскала инспекцию госстраха, размещавшуюся вместе с прочими мелкими организациями в обшарпанном двухэтажном домишке. Здесь же, по счастью, была и юридическая консультация.
В инспекции дежурила девица, пожалуй, слишком уж молодая и яркая. Такая разве поймет чужое горе? Но, поборов неприязнь, Даля Андреевна любезно обратилась к ней с располагающей улыбкой, ввела в курс, предусмотрительно умолчав о сомнениях относительно своего дела. Быть может, девица по молодости и глупости не вникнет в суть дела да и выплатит прямо сейчас ей деньги.
Кинув взгляд на страховое свидетельство и даже не читая муторных примечаний, смысл которых безуспешно пыталась постичь вчера Даля Андреевна, девица принялась расспрашивать, при каких обстоятельствах произошла смерть страхователя. Выслушав путаные, прерываемые всхлипами объяснения, она, наконец, сказала.
- Мне очень жаль, но, как я поняла, смерть вашей родственницы произошла от болезни. Страховка же ваша от несчастного случая. Вот если бы смерть произошла в результате отравления, утопления, поражения электротоком, тогда бы вам выплатили назначенную сумму.