За его спиной, скрипнув, открылись заводские ворота и выехала автомашина. Водитель, остановив машину, открыл дверцу.
- Садитесь. Что с вами? - участливо спросил он. - Вы знаете, я вас в поликлинике потерял. Ходил за сигаретами… - виновато оправдывался водитель.
- Да ничего. Это даже хорошо, что ты ходил за сигаретами… - ответил больной.
- В райисполком или в Министерство? - как обычно спросил водитель.
- Дорогой мой, хватит, наездились мы с тобой по министерствам. В городскую больницу, - ответил, улыбаясь, больной.
- Куда? В больницу? - не понял водитель и, остановив машину, с удивлением добавил - Зачем?
- За солнцем, дорогой мой, за солнцем.
- Каким еще солнцем? Что с вами сегодня? - пожал плечами водитель.
- За настоящим, ярким солнышком, - с улыбкой на лице ответил директор.
Через несколько минут машина мчалась по широкому проспекту, освещенному ярким весенним солнцем…
Встреча
Грузовик повернул вправо. Хаким остановил машину, вышел и от огорчения махнул рукой. Было холодно. Шел осенний дождь, пахло снегом.
"Черт возьми, этого еще не хватало. В такую погоду собаку из дома не выгонишь, а тут как назло…"- подумал водитель.
Навстречу вышли люди. Старушка небольшого роста провожала сына с женой и внуком. Мать, прощаясь, приговаривала:
- Дильмурад, сынок, я же просила, чтобы ты не беспокоился. В такое позднее время да еще в такую погоду больше не приезжай.
- Ничего, мама, только не обижайся. Сама же знаешь, как всегда очень много дел, а мы уже две недели у тебя не были. Ты, пожалуйста, не волнуйся, сейчас быстро остановим такси и будем дома, - весело ответил сын.
Он обнял мать, взял ребенка на руки и стал переходить дорогу. Возле самосвала семья остановилась, и молодой человек спросил у шофера:
- Батя, что случилось? Помощь нужна?
- Да ничего, сынок, я что-нибудь сам придумаю, - ответил Хаким.
Жена с возмущением обратилась к мужу:
- Зачем ты вмешиваешься не в свое дело? Чудак-человек, о чем ты думаешь? Завтра утром на работу, а чувствуешь ты себя неважно. Другие сразу же берут бюллетень, а тебе больше всех надо…
- У человека что-то случилось, поэтому я и спросил, - резко ответил муж.
Они остановили такси. Но, отъехав метров сто - сто пятьдесят, машина остановилась. Дильмурад обратился к жене:
- Ты не волнуйся, пожалуйста. Езжай домой. А я помогу водителю и вернусь.
Он вышел, захлопнул дверцу машины и быстро направился к стоящему самосвалу. Подойдя к машине, он увидел, что она была приподнята с правой стороны и водитель, кряхтя, работал с ключом у переднего колеса.
- Батя, я вернулся, чтобы вам помочь, - обратился он к водителю.
- Я очень прошу тебя, не беспокойся. Нечего тебе мокнуть иод дождем. У меня сегодня и так нелегко на душе, я сам справлюсь, - с раздражением ответил Хаким.
- Вы на меня не обижайтесь. Вы забыли включить передний и задний свет. В такую погоду и сбить недолго, - не унимался парень.
- Сам знаю, - возразил Хаким. Молча открыл дверцу машины и включил освещение. Затем, кашляя, закурил и правой рукой стал массировать левое плечо.
- Чего, батя, уже травму получили? - посочувствовал молодой человек.
- Да нет, что-то ноет рука, будь она проклята. Столько лет прошло, но она все дает о себе знать, - ответил водитель.
- Может, вам согреться надо? Вы садитесь в машину, а я сам поколдую над вашим колесом…
- Да нет, сынок, большое тебе спасибо. Ты лучше поезжай. Уже поздно, я сам справлюсь, - упрашивал водитель.
- Батя, я уже не могу уехать. Ведь я вернулся, чтоб вам помочь, - не отставал парень.
- Как тебя зовут? - спросил Хаким.
- Дильмурад.
- Хорошее имя у тебя, Дильмурад, - повторил водитель имя нового знакомого. - Что ж, если хочешь помочь, помоги, вместе веселее.
Дильмурад помог снять спущенное колесо, установив запасное, стал закручивать гайки.
- Здорово у тебя получается, - одобрил старый водитель, - просто здорово. - Тяжело вздохнув, он спросил - Почему ты не уехал, что тебя вдруг заставило вернуться?
- Странный вопрос, почему. Если бы, батя, не дождь, я бы уехал. Но вообще-то у нас не принято оставлять человека в беде, - ответил Дильмурад.
- Да, ты прав, у нас не принято… - согласился водитель. - А что ты меня все "батя" да "батя"?
- Извините, но как-то с детства привык всех, кто старше меня, называть батей. А что, не нравится? - оторвавшись от работы, спросил Дильмурад.
- Не знаю. Но почему-то старшего сына за то, что он меня так одни раз назвал, я отругал.
- Му и зря. Я обращался к своему отцу только так. Он у меня был участником Великой Отечественной. Эх, золотой человек был, с полуслова всех понимал.
- А что с ним стряслось?
- Сердце подвело. Такой уж был человек, все близко к сердцу принимал. Знал, что такое доброта, доброе дело, и нас этому учил. Да, такие вот дела… - вздохнул Дильмурад.
Когда колесо было установлено, Хаким предложил Дильмураду:
- Садись, отвезу тебя домой, а потом уж поеду в гараж.
- Спасибо. Вы поезжайте. Вам по центру ездить нельзя. Не волнуйтесь, я доберусь, - ответил Дильмурад.
- Ну давай хоть до троллейбуса подброшу, - взмолился Хаким.
- Хорошо, только до троллейбуса, - сказал Дильмурад и сел в кабину. Оба изрядно промокли под дождем. Дильмурад вынул из кармана платок и стал вытирать лицо. - Что-то больно холодный дождь пошел, к утру, наверное, в снег перейдет, - заметил парень.
Хаким завел машину и спросил спутника, кто он по специальности.
- Инженер-механик я.
- Потому у тебя и руки золотые. Видел я, как ты с ключом работаешь. Гайки как по маслу закручиваешь. Да, специалист он и есть специалист, - заключил водитель. - Ты знаешь, сынок, я очень рад, что ты остался мне помочь. Просто по-человечески приятно. Я вот целый день сегодня думаю, хорошо ли я прожил жизнь? И весь день вспоминаю фронтовые годы, дороги. Там, когда было тяжело, очень тяжело, хватало сил успокоить себя, потому что чувствовал поддержку товарищей, вместе с ними верил в победу. И поэтому, наверное, и дошел до Берлина, на рейхстаге оставил подпись. И после победы никогда не унывал. Но вот последнее время стал часто задумываться, правильно ли живу. Хорошо ли воспитываю сыновей. - Хаким вздохнул. - Мне б что-нибудь тебе веселое рассказывать, а я вот о грустном размышляю, - продолжал он. - Да-а… Старший дважды женился, и все у него не как у людей. Младший и по сей день не определился. За хулиганство отсидел два года. И вот теперь не может, как он говорит, профессию по душе найти. А ведь у меня в семье четверо детей. Поэтому я и думаю о войне, о тех ребятах, с которыми воевал.
- Вы бы рассказали о себе… - попросил Дильмурад, видя, что шоферу хочется отвести душу.
- Что же рассказать? Всякое случалось… Да вот… Помню, это было осенью года, под Ленинградом. Немцы тогда совсем озверели… Я на своей полуторке вез снаряды. Еду и вижу: надо мной кружит зараза-мессершмитт, а я за баранку ухватился и жму на всю железку. Знаю, там, на передовой, снаряды позарез нужны. Как назло открытая вокруг местность, и скрыться негде. Разбитая дорога, ямы да ухабы. Вдруг вижу, что фашист пикирует сверху мне прямо в лоб. Помню, сердце в пятки ушло. И в это время слышу, всю машину прошило: та-та-та… Ну, думаю, сейчас все взлетит на воздух… Нет, пронесло… завел все-таки снова машину и давай петлять по разбитой дороге. Немец еще сделал заход, прошил всю кабину, - Хаким провел пальцем по потолку своей машины, - вот так вот.
Не помню как, но добрался до своей батареи, - продолжал он. - Вывалился я из машины мокрый, как после бани. Мне что-то кричат, машут руками, а я не слышу и говорить не могу. Механически прикладываю к губам пальцы, дескать, дайте закурить. А всем не до меня, хватают ящики с моей полуторки и бегут. Я следом за ними, тоже хватаю ящик и туда же. Дело было к вечеру. Солнце еще освещало верхушки деревьев. Бегу, и вдруг рядом взрыв, меня обожгло пламенем, и я упал.
Не знаю, сколько я пролежал. Пришел в себя, ползком добрался до машины, чувствую: в левом плече адская боль. Кое-как поднял последний ящик и к батарее. А там ни души… Развороченная пушка и рядом с ней лицом вниз молодой лейтенант. Я его поднял, повернул к себе и ахнул. Сейчас уже не помню, - тяжело вздохнул водитель, - то ли правая, то ли левая рука у него была оторвана. Пришлось и такое увидеть… Кое-как перебинтовал его. Кроме лейтенанта нашел еще двоих ребят. Пока я их уложил в кузов своей "старушки", уже стемнело. Правда, изредка взлетали ракеты, освещая местность. Завел я машину, а выехать не могу. Завязла задними колесами и ни в какую. Вылез я из кабины, забрался в кузов и кричу: "Ребята! Ребята!" Л они не шелохнутся, без сознания… Спрыгнул на землю, а боль в плече - огнем полыхает. Встал на колени и руками стал черпать грязь. Что поблизости нашел, накидал под колеса, завел кое-как машину… Еду как можно медленнее, боюсь за ребят. Все надеюсь, что кто-нибудь из них жив. Проехав немного, остановил машину, так как дождь пошел по-настоящему. Не знаю как, но сумел посадить двоих ребят в кабину. Сбросил с себя шинель и укутал третьего - младшего лейтенанта с оторванной рукой. Не знаю, как вел машину, но эта дорога показалась мне целой вечностью. Дотащился кое-как и сам свалился…
Через три дня ко мне в палату вошел полковник медицинской службы.
- Вам, молодой человек, просто повезло. Вы слышите меня? - спросил он.
- Вроде бы, товарищ полковник.
- Так вот, возьмите себе на память, - и подал мне сверточек.
Я развернул и увидел два осколка.