Документальная повесть "Зелимхан" была опубликована в 1930 г. Писатель кропотливо изучал сотни архивных документов в Ленинграде, Москве, Владикавказе, Грозном, ездил в горы Чечни и Ингушетии, подолгу беседовал с близкими Зелимхана на их родном языке (К. А. Гатуев владел многими языками народов Северного Кавказа), с людьми, знавшими друзей и врагов Зелимхана. Писатель создает мастерски сотканное художественно-историческое полотно, живописует самого знаменитого абрека, народного мстителя.
Содержание:
Дзахо (Константин) Гатуев 1
Зелимхан 3
СВАТОВСТВО СОЛТАМУРАДА 4
ТЮРЬМА 6
АБРЕК ЗЕЛИМХАН 6
ХАРАЧОЕВСКИЙ ЗЕЛИМХАН 8
АТАМАН ВЕРБИЦКИЙ 12
КИЗЛЯР 15
АССА 16
САЛАМБЕК ГАСАОДЖЕВ 20
АЮБ ТАМАЕВ 20
КЕРКЕТ 21
ЧУДО СВЯТОГО ЗЕЛИМХАНА 24
СМЕРТЬ ЗЕЛИМХАНА 25
Письма Зелимхана 26
Песни о Зелимхане 28
Примечания 28
Дзахо (Константин) Гатуев
Составитель С. К. Гатуев
Художники: В. Я. Глушков и М. В. Джанаев
В ноябре 1910 года в редакцию владикавказской газеты "Терек" пришел худощавый юноша-осетин с умными черными глазами. Он принес стихи на. смерть Л. Н. Толстого. Журналист Солодов прочитал стихи и обратился к Миронову-Кирову.
- Посмотри, Сергей.
Сергей Миронович углубился в чтение.
- Настоящие стихи, Саша!
- Да, но не пойдут они у нас!..
- Это не важно. - Повернувшись к посетителю Мироныч сказал: - А вы напишите еще. Помягче только. За эти нас в лучшем случае прикроют…
С этого дня юный гимназист Костя Гатуев каждую неделю заходил в "Терек". После верстки газеты провожал Кирова до Грозненской. Осенний ветер хватал Мироныча за полы пальто.
"Были годы Шварца и Кассо, громивших университеты, годы реакции, - вспоминал Константин Алексеевич Гатуев. - Миронов сутулился, сопротивляясь ветру. Оба скупые на речи, мы шли, коротко оценивая последние новости.
- А революция все-таки будет, потому что есть пролетариат, - почти прокричал Миронов".
Часто Сергей Миронович приглашал Константина к себе в гости, в домик на узком Лебедевском переулке. Иногда приходил студент Яков Львович Маркус.
Здесь в беседах, которые длились допоздна, Костя Гатуев получил первые уроки политической грамоты; они во многом определили мировоззрение будущего талантливого писателя.
В Московском университете Гатуев вступает в марксистский кружок. Находясь в летние месяцы во Владикавказе, он по заданию С. М. Кирова распространяет нелегальную большевистскую литературу в железнодорожных мастерских и среди рабочих цинкового завода. В октябре 1917 года участвует в вооруженном восстании московского пролетариата.
Многие годы спустя, проходя по Никитской площади с сыном. Константин Алексеевич остановился около кинотеатра "Унион" и погладил угол дома. Видя недоумение сына, пояснил: "Я отсюда в белых стрелял".
В годы становления Советской власти К. А. Гатуев вновь сотрудничает с С. М. Кировым во Владикавказе, выполняет его поручения как журналист, используя страницы газеты "Горская жизнь" для объективного освещения политических событий на Тереке и пропаганды идей пролетарской революции.
Сергей Миронович с первых встреч заметил благородную искру в сердце юного осетина, страстно любящего свой народ, и сделал все для-того, чтобы пробудить в нем творческие силы литератора - бойца революции.
Дзахо (Константин) Гатуев не расставался с журналистским блокнотом и фотоаппаратом, "вдоль и поперек" изъездил горы Северного Кавказа, воспел первые ростки нового, социалистического мира на родной земле.
Дзахо полным голосом заявил о себе как писатель удивительно яркого, самобытного таланта. Его произведения были восторженно встречены народом, ими заинтересовался великий Горький.
Исторические судьбы горцев Кавказа с детских лет волновали воображение Дзахо Гатуева. В годы "затишья" после первой русской революции, обращая свой юный взор к далеким дням шамилевских битв и к романтическим образам абречества, Дзахо писал с грустью:
Мой кинжал, для злой мести кованный,
И стальная кремневка деда
Не блеснули хоть раз очарованно
Ни над кем, предвещая беды…
Эти школьные стихи подобны первым, робким шагам младенца, который крепко держится за домотканую юбку матери. А через десять лет К. А. Гатуев создает поэму "Азия" - темпераментную оду идеям объединения угнетенных народов южных окраин России. Он обращается к горцам Дагестана, Чечни, Ингушетии, к кабардинцам, осетинам, черкесам, к декханам Средней Азии и кочевникам Калмыкии:
Все, все лишенные хлеба, - слетайтесь.
В поэме ярко выражено чувство непримиримости к угнетателям, четко определены понятия "Европа" и "Азия", но молодой певец грядущей свободы "изолировал" Азию от борьбы русского пролетариата - движущей силы революции. Сергей Миронович и не предъявлял к своему юному другу требований как к зрелому марксисту; Киров опубликовал "Азию" в газете "Терек". В этот период Ной Буачидзе, С. М. Киров и другие верные ленинцы стремились к объединению всех революционно-демократических сил против, бушующей на Кавказе контрреволюции.
Кстати сказать, в эти дни К. А. Гатуев меньше всего интересовался тем, какое впечатление произвела на его друзей и всех читателей поэма; он был занят другим делом. Контрреволюционно настроенные офицеры и черносотенцы разгромили большевистский Совет. Ноя Буачидзе и Мамия Орахелашвили арестовали. С. М. Киров находился в опасности. Костя Гатуев. предложил Миронычу покинуть свою квартиру и пригласил его вместе с Марией Львовной Маркус к себе. Сжимая рукоятку браунинга, Гатуев сопровождал их до своего дома на Тарской.
Когда миновала опасность, можно было побеседовать и о новой поэме.
В воспоминаниях о Кирове Дзахо Гатуев с присущей ему скромностью объективно рассказывает: "Будучи в 20-м году в Москве, я показывал эту поэму Маяковскому. Маяковскому она не понравилась. Но в декабре 17-го года во Владикавказе, окруженном "азиатами", она прозвучала сильно".
Первыми, наиболее значительными произведениями Дзахо явились документальные повести "Зелимхан" и "Ингуши", написанные почти одновременно - в двадцатые годы. Писатель кропотливо изучал сотни архивных документов в Ленинграде, Москве, Владикавказе, Грозном, ездил в горы Чечни и Ингушетии, подолгу беседовал с близкими Зелимхана на их родном языке (К. А. Гатуев владел многими языками народов Северного Кавказа), с людьми, знавшими друзей и врагов Зелимхана.
В истоках национально-освободительных движений на Кавказе Дзахо Гатуев находил ответы на многие вопросы, вытекающие из сложной обстановки последующих революционных битв в многонациональном крае. Еще слышны были отголоски теорий идеологов антинародных партий, буржуазных демократов из различных "национальных союзов", еще не утихли в ущельях нирваны мракобеса Кунта-Хаджи, апостола "зикры" - учения халифатских дервишей. Кунта-Хаджи давно в могиле, но его мюриды пересчитывают нескончаемые зерна янтарных четок, возводят абреков в ранг святых, утверждают, что только гибель в борьбе с кафурами (нечистыми) во имя аллаха и пророка его ведет в тенистые райские сады.
И писатель-революционер создает мастерски сотканное художественно-историческое полотно, живописует самого знаменитого абрека и говорит народу: "Вот правда о Зелимхане. Не верьте мюридам мистической "зикры" и легендам националистов! Зелимхан не был "святым" и врагом русских. Он - народный мститель, он - друг и брат русскому бедняку, обездоленному и униженному угнетателями. Вот правда о Зелимхане!.."
Документальная повесть "Зелимхан", являет собой важное звено в цепи творческих замыслов Дзахо Гатуева. Приступая к работе над этим произведением, писатель ставил большую цель - создать цикл повестей, раскрывающих в колоритных образах взаимосвязь событий в период от первой русской революции до великого Октября и гражданской войны, их закономерность, обусловленную экономическими, социальными, этнографическими, религиозными и другими особенностями жизни народов Кавказа.
Пунктир этой линии в планах писателя прослеживается по названиям повестей - "Зелимхан", "Ингуши", "Дикало-Замана", "Серго" (к сожалению, повесть о Серго Орджоникидзе не дошла до нас, она бесследно пропала после смерти писателя) и "Гага-аул" - о днях становления Советской власти в высокогорном селении.
Есть основание полагать, что Дзахо Гатуев, создавая цикл исторически связанных между собой произведений, намеревался вернуться к работе над "Зелимханом"; некоторые главы повести выпадали из ее композиционного и стилевого строя, к тому же они были преходящими и уже к началу сороковых годов утратили свою свежесть. Не случайно К. А. Гатуев не переиздал "Зелимхана".