Эдеко скорчил гримасу, обнажив зубы. Заметив, как он медленно поднимает руку, я вздернула голову вверх, готовясь принять удар, но он замешкался, вздрогнул, а потом и вовсе безвольно опустил руку. Эдеко сплюнул и вышел вон.
А я осталась стоять на месте, обдумывая наш разговор. Неужели ход событий изменился и удача отвернулась от меня?.. И в этот миг я поняла, насколько устала. Сон на скачущей лошади мало помог мне восстановить силы. Наверное, оно и к лучшему, что встреча с Аттилой откладывается.
Я подняла сумку с земляного пола и спрятала ее под грудой шкур. Затем взяла шкуру с самого верха, расстелила ее и легла. Уснула я почти сразу, и тут же… оказалась в лесу, позади дома моих братьев.
Я шла между березами. Кто-то окликнул меня по имени. Обернувшись, я увидела, что это Сигурд. Он догонял меня, ведя своего коня под уздцы. Я бросилась к нему. И, оказавшись в его объятиях, воскликнула:
- О Сигурд, как мне было страшно! Я так рада, что нашла тебя. Теперь все будет хорошо. Ты же не оставишь меня один на один с Аттилой?
Он улыбнулся.
- Не оставлю. Я буду рядом с тобой, как это происходило всегда, знала ты об этом или нет.
Я прижалась к Сигурду. Мое сердце разрывалось от переполнявших чувств.
- У меня меч войны, - прошептала я. - И я собираюсь отдать его Аттиле.
- Путь это проклятое сокровище достанется гунну, - отозвался Сигурд. - Как бы ярко меч ни сиял, он способен приносить только беды.
В воздухе витал теплый аромат, похожий на легкий, чуть уловимый запах меда. Казалось, он исходил от Сигурда.
- Но если этот меч и в самом деле проклят, почему он не оказал никакого влияния на меня, ведь я столько дней везла его с собой? - спросила я.
Сигурд лишь улыбнулся в ответ.
- Ты думала о том, как назовешь себя? - спросил он.
- Брунгильда.
- Не стоит брать имя той, которая так тебя не любила. Накликаешь беду, - сказал Сигурд. - Почему бы тебе не назваться Ильдико?
- Ильдико, - повторила я и тут же вспомнила, что так звали одну из валькирий, много лет назад подружившуюся с моей матерью. Она помогла моим братьям появиться на свет.
- Ильдико, - сказала я снова, но на этот раз произнесла имя вслух и проснулась от звука собственного голоса.
Я долго лежала без движения. Сигурд часто снился мне с тех пор, как я выздоровела, но раньше он всегда оставался вдалеке, верхом направляясь куда-то вместе с другими мужчинами. Если же я видела его вблизи, то он молчал или не осознавал моего присутствия.
Отогнав мысль о том, чтобы вернуться ко сну, я села. Значит, Сигурд был со мной. Так он сказал. Какие бы опасности ни ожидали меня впереди, я буду спокойна, лишь бы только сон приносил мне временами образ Сигурда, ощущение его объятий, от которого у меня до сих пор пробегали мурашки по коже. Но все же видение меня озадачило. Ильдико… Мне бы и в голову не пришло назвать себя этим именем. И зачем я сказала Сигурду, что мне страшно, если я не ощущаю никакого страха? Напротив, мое безумие наделило меня отвагой.
Кто-то отодвинул завесу в сторону. Вошла гуннка, держа миску с мясом и хлебом и большую деревянную чашу с вином. Она поставила все это на пол, даже не взглянув на меня. Я вскочила и бросилась к завесе, но женщина уже удалялась, закрывая вход в хижину. Я лишь успела заметить стража, который стоял у входа, и солнце, низко висевшее на западе, над горизонтом. Оказывается, я спала довольно долго.
Ела я с аппетитом, жадно вгрызаясь в мясо, за такую манеру я не раз ругала своих братьев. Пить вино не хотелось, но в моей фляге не осталось воды, и пришлось сделать глоток. Вкус вина оказался совсем не так плох, как в прошлый раз, когда я попробовала его в бургундских землях. Я хлебнула еще.
Вскоре после этого завеса поднялась снова, и в хижину вошел гаут, Эдеко. Он не стал опускать за собой завесу и сел напротив. Я разглядывала его лицо, потягивая вино, отчего мои мысли обрели легкость и стали еще более дерзкими.
- Ты пришел меня послушать? - спросила я.
Эдеко рассмеялся.
- Ну не объедки же за тобой убирать.
Я не обратила внимания на его издевку.
- Тогда я скажу тебе то, о чем пыталась поведать раньше. Я преодолела долгую дорогу, ехала верхом много дней для того, чтобы увидеть Аттилу. Теперь я поела, попила, отдохнула и буду рада наконец-то увидеть его.
Эдеко откинул голову и рассмеялся так весело, что я, сама того не желая, вспомнила о Гуннаре, который тоже закидывал голову, когда хохотал. Но тут Эдеко изменился в лице.
- А зачем ему тебя видеть?
- Я привезла ему подарок, - сказала я.
- Аттила принимает множество даров, и большинство из них так велики, что их приходится везти на телегах, запряженных быками, и сопровождать многочисленной охране.
- Мой подарок важнее.
- Покажи его мне.
- Я покажу его только Аттиле.
Эдеко вскочил на ноги, сверкая голубыми глазами. В этой крохотной лачуге было лишь одно место, куда я могла спрятать свою сумку, поэтому он направился прямо к шкурам, одну за другой отбросил их в сторону и нашел то, что искал. Он перевернул сумку и вытряхнул из нее все, что там находилось: мой плащ, деревянную миску, с которой когда-то играл Гуторм, мой бедный умерший брат, и соломенный сноп, скрывавший меч. Как только меч упал, Эдеко встал на колени и стал снимать солому до тех пор, пока не показалось лезвие. Даже в этом призрачном свете меч полыхал огнем, будто радуясь восторгу того, кто его обнаружил. Остаток соломы Эдеко срывал уже с нетерпением. Затем, шаря по мечу обезумевшим взглядом, он пробежал пальцами по его рукояти, повторяя сложную гравировку. Потом повернулся ко мне и увидел мою удовлетворенную улыбку, что заставило его тут же отдернуть руку. Эдеко склонил голову, будто бы что-то обдумывая. Поднявшись, он вернулся, чтобы снова сесть напротив меня, но его взгляд помимо воли хозяина продолжал устремляться к мечу.
Я медленно встала и положила меч обратно в суму. Затем собрала солому, уложила ее поверх меча и поставила суму в угол, снова накрыв шкурами. Когда я обернулась, то с отвращением увидела, как Эдеко возвращал на место мою чашу с вином. Его рука дрожала.
- Вещь несравненной красоты, не правда ли? - спросила я.
Гаут отвернулся. Глубокий шрам на его лице казался еще более страшным. Я вдруг снова ощутила тот же сладковатый медовый запах, который окутал меня во сне. Должно быть, Сигурд стоял сейчас, невидимый, рядом со мной, как и обещал. От этой мысли у меня закружилась голова. Эдеко так резко вскинул голову, будто я рассмеялась вслух.
- Кто ты? - потребовал он ответа.
- Ильдико. - Казалось, в самом этом имени содержалась неодолимая сила перевоплощения. Я порадовалась тому, что послушалась Сигурда.
- Из какого ты народа?
Я отвела взгляд.
- Я без роду и племени.
Эдеко взял меня за подбородок и резко повернул к себе. Я наслаждалась отражением своего спокойного лица в его глазах.
- Я гаут, - бросила я с презрением.
- Это я и так вижу.
- Меня разлучили с моим народом, когда я была ребенком, - продолжила я. - Отряд римлян вырезал всех, кто оказался на дороге. Они убили моих родителей и братьев, убили бы и меня, будь я хоть чуточку старше. Наверное, просто не захотели марать свои мечи кровью ребенка, который и так умрет с голоду или попадется какому-нибудь дикому зверю. Но, как видишь, зверей на моем пути не оказалось. И я не умерла от голода.
Эдеко рассмеялся и убрал руку.
- А по мне, так ты чуть жива. Чем только душа держится в теле…
- Да, но все же я жива. Я ела ягоды и коренья, росла, училась воровать у племен гаутов, которые попадались на моем пути. Даже научилась охотиться. Раздобыть еды в избытке, конечно, не удавалось, но мне хватало. Поэтому ты и видишь меня сейчас такой.
Эдеко внимательно вглядывался в мои глаза.
- Если тебе встречались гауты, почему же ты не вышла к ним и не положилась на их милосердие?
- Когда я была маленькой, то не делала этого из-за страха. На моих глазах убили родных, откуда я могла знать о милосердии? Да и просить о чем-то я тогда тоже была не способна, потому что не умела разговаривать. Когда подросла, я, разумеется, выходила к гаутам и время от времени жила с некоторыми племенами. Так я научилась их языку и многому другому. Но меня всегда тянуло к той жизни, к которой я привыкла.
- Откуда у тебя этот меч?
Я вздохнула и посмотрела на чашу с вином. Теперь я чувствовала себя оскверненной общением с гаутом, который стал гунном.
- Это не простой меч. Ты и сам это видел. Он создан самим Воденом в те дни, когда боги ходили по этой земле так, как сейчас ходят люди.
У Эдеко расширились глаза.
- Откуда ты это знаешь?
- Мне сказал об этом человек, которому меч принадлежал раньше.
- И кто же он?
- Его звали Сигурд, он был франком, из знатного рода. Может, ты слышал о…
- Не слышал. Как меч попал к тебе?
Я молча смотрела на гаута. Это повествование я берегла для ушей Аттилы. Теперь же я боялась, что поведала Эдеко слишком много. Аттила может удовольствоваться одним пересказом. Но в то же время мне было ясно, что Эдеко не отступит до тех пор, пока я не отвечу на его вопрос, Поэтому я рассказала ему о том, как давным-давно семья гномов украла этот меч у богов. Один из этих гномов настолько сильно возжелал получить меч, что убил ради него своего отца. Для того чтобы избежать мести своих братьев, он превратился в дракона и унес меч высоко в горы. Затем, много лет спустя, один из братьев гнома-дракона, Реган, пообещал отдать меч Сигурду, если тот отправится с ним в горы, чтобы отомстить за смерть отца. Про золото я упоминать не стала. Как не стала говорить и о проклятье.