- Что? - крикнул незнакомец, словно не доверяя своим ушам.
- Ось сломалась, - повторил невозмутимо возница.
Не доверяя ему, незнакомец бросился сам осмотреть ось, но ему пришлось только еще раз убедиться в том, что продолжать далее путешествие было решительно невозможно.
Окружившие воз жиды тоже изображали на своих лицах выражение безмолвного недоумения и сожаления.
Несколько секунд все молчали.
- Да еще и загвоздки нет, верно, выскочила, а мы и не заметили, - прибавил самым равнодушным тоном возница.
- Будь ты проклят! - выругался с досадой незнакомец. - Ну, что мне теперь делать?!
Возница молчал.
- Что делать? Вельможный пан жидочка ругал, а жидочек всегда даст помощь, - подхватил услужливый шинкарь, снова кланяясь и изгибаясь перед незнакомцем, - у меня есть ось… далебиг, славная ось! На мою ось пусть хоть пять раз переворачивается воз - выдержит! Сейчас и подделать можно.
- Отчего не подделать, - вмешался возничий, - была бы только ось, а если найдется товар, так я и загвоздку в минуту смастерю.
- Ну вот, ну вот! - продолжал шинкарь, - пусть ясновельможный пан зайдет в шинок, а мы завезем в заезд воз, приправим к нему новую ось, а тем часом вельможный пан выпьет келех меду и все будет готово.
- Д–да, делать нечего! Этакая чертова халепа! - незнакомец досадливо нахлобучил на лоб шапку, подвинул плечом осунувшуюся было на спину керею и произнес, обращаясь к жиду: - Ну, идем! Да только смотри, чтобы мне за час вся справа была окончена!
- Зачем за час? В хвылыночку все будет кончено! - взвизгнул жид и бросился вперед незнакомца. - Вот сюда, сюда пожалуйте, в отдельный покой! - заговорил он, когда незнакомец вошел под своды проезда. - А то там, в корчме, набилось много… пфе! разной черни.
- Ну, а меня куда же сунешь, жиде? - произнес в это время Мазепа, отделяясь от стены и подходя к нему. - Мне бы тоже не хотелось с чернью. Так нельзя ли и меня туда?
- Может, ясновельможный пан позволит и пану казаку передохнуть с ним в одном покое? - обратился жид подобострастно к незнакомцу.
Незнакомец оглянул Мазепу и, очевидно, не заметил в его наружности ничего подозрительного.
- Что ж, - произнес он, - я честной компании не цураюсь. Рад разделить с подорожним товарищем келех меду.
- Спасибо, пане–брате, - ответил Мазепа, - а я тебе и мешать долго не буду, отдохну, да и дальше.
- Вот и гит, гит! - заговорил радостно жид, распахивая перед ними низенькие двери. - И панство будет довольно, и воз будет поправлен, и кони отдохнут, и бедный жидок заработает копейку!
- Маешь тридцать дукатов! - шепнул ему на ухо Мазепа, проходя за незнакомцем в указанный покой.
Жид только захлебнулся от восторга и бросился в корчму тащить знатным гостям пиво, мед, вино и всякую снедь.
Через несколько минут на столе появились принесенные шинкарем фляжки, кубки и всевозможные закуски, а также и зажженные в медных шандалах сальные свечи, так как в комнате становилось уже темно.
Незнакомец сбросил с себя кобеняк и остался в длинном синем жупане, какие носили почетные горожане и купцы.
- Ну–с, пане–брате, - произнес он, подсовывая свои рукава, - давай хоть выпьем, да запалим люльки, чтоб дома не журились.
- Гаразд! - согласился весело Мазепа и, сбросивши свою керею, присел также к столу.
Незнакомец поднял тяжелую фляжку и перегнул ее над кубком. Теперь Мазепа увидел уже совершенно вблизи его руку, тусклый свет свечи упал на нее - и бриллиант на мизинце загорелся всеми огнями.
Мазепа почувствовал, как кровь залила ему весь мозг шумящей волной: бесспорно, это был его перстень, тот самый перстень, который он посылал к Галине в залог столь близкого счастья. На мгновенье он забыл все на свете, кроме этого кольца. Ему неудержимо захотелось тут же, сейчас схватить за руку этого незнакомца и вымолить, выспросить у него, откуда он достал это кольцо? Но это было только мгновенье, через минуту обычная рассудительность вернулась к Мазепе. Надо было действовать ловко, хитро и осторожно, а главное, не пробудить какого-нибудь подозрения в незнакомце.
- Ну, будем же здоровы! - отвечал он весело, принимая из рук незнакомца кубок и чокаясь с ним.
Оба выпили.
- Кислый мед! - произнес с легкой гримасой незнакомец, опуская кубок на стол.
- Попробуем другого питья, - предложил Мазепа. - Гей, жиде!
На пороге появилась фигура сияющего от удовольствия шинкаря.
- Мальвазии тащи сюда!
Через минуту на столе появилась новая бутылка.
- Теперь уж ты откушай, пане–брате! - произнес с любезной улыбкой Мазепа, подавая незнакомцу наполненный кубок.
Незнакомец отпил, поставил кубок на стол и расправил ладонью усы.
- Ну, это дело, - ответил он, - это еще пить можно.
- Ге, да ты, я вижу, не только на конях, а и на вине добре знаешься, - улыбнулся Мазепа. - Видел твоих коней, добрые кони, отличные… А сколько дал?
- Пятьдесят дукатов.
- Пустяковина! За таких коней и шестьдесят дать не грех!.. Ну, выпьем же еще по чарке! - и Мазепа снова налил кубок и подал его незнакомцу.
- Го–го! - ответил тот с улыбкой. - Да ты, я вижу, пить не промах!
- "Хто чарки личить, той добра не зычить", - усмехнулся Мазепа и осушил одним духом свой кубок.
Мало–помалу между ним и незнакомцем завязалась самая оживленная беседа. Несмотря на все свое душевное волнение, Мазепа так и сыпал шутками, остротами, прибаутками и тем временем подливал мальвазии незнакомцу.
И мальвазия, и оживленная беседа делали свое дело. Незнакомец мало–помалу терял свою сдержанность. Мазепа чувствовал, что очаровывает его.
- Ну, да и славный же товарищ из тебя, пане–брате! - вскрикнул наконец незнакомец, весело ударяя Мазепу по плечу. - Ей–богу, если бы не то, что поспешать надо, до света бы с тобой прогулял!
- А ты разве торопишься куда? - произнес поспешно Мазепа и тут же испугался, что его тон мог показаться подозрительным, но незнакомец не заметил ничего.
- Торопиться-то особенно нечего, - отвечал он с расстановкой, - а вот только что против ночи… по нашим временам и днем опасно ехать, а уж ночью…
- Так, так, твоя правда. Говорят, татаре показались. Вот и я боюсь ехать. Хоть бы знать, откуда они?
- Я слыхал, люди тут на ярмарке рассказывали, что это Белогородская орда жартует, вот та, которую гетман пригласил.
При этих словах Мазепа насторожился. Несмотря на свое страстное желание узнать истину о кольце, он не забывал и того, что перед ним сидит какой-то тайный и, по–видимому, немаловажный клеврет Ханенко.
Узнать подлинные намеренья Ханенко было чрезвычайно важно для дальнейшего ведения дел. В сердце Мазепы дрогнула жилка охотника, выслеживающего дичь.
- Может, и она… Ох Господи! - вздохнул он тяжко и печально покачал головой. - Вот времена настали! Шарпают, шарпают нашу бедную отчизну. Гетман должен был даже для обороны от этих врагов татар пригласить, а с татар известно какая оборона: тут оборонят, а там разорят.
- Так, так, так, - произнес в раздумье незнакомец таким тоном, как будто бы не слыхал слов Мазепы и, поднявши на него глаза, спросил быстро: - А ты, добродию, откуда сам будешь?
"Гм, да я вижу, ты хитрая штука!.. - подумал про себя Мазепа. - Ну, так надо тебе приманочку на крючок посадить".
- Из-под Умани, - произнес он громко и назвал одно из незначительных местечек.
- Какого полка? - переспросил живо незнакомец.
- Теперь-то еще никакого. Видишь ли, вышло так, что должен был я целый год по свету путешествовать, ну, а вот теперь, как вернулся назад, такое застал, что и сам не знаю, что делать и куда приткнуться. Покинул я гетманом одного Дорошенко, а застал двух. Одни говорят, что Дорошенко останется гетманом, другие толкуют, что Ханенко гору возьмет. Так что вот, как видишь, - Мазепа широко развел руками, - не знаю сам, к кому и пристать.
- Что ж, - незнакомец закрутил на палец длинный черный ус и приподнял брови, - рыба ищет, брате, где глубже, а человек - где лучше.
- Это верно, - Мазепа тряхнул с улыбкой головою и, положивши на стол руку, произнес, перегибаясь над столом: - Да вот ты скажи мне на милость, где теперь лучше?
При этом вопросе незнакомец усмехнулся, и правая бровь его чуть–чуть поднялась над глазом. Казалось, все выражение его лица говорило: "Нет, брат, я ведь тоже тертый калач: не захочу, так, даром, что у меня шумит в голове, а и слова лишнего не вырвешь".
- Хе–хе–хе! - произнес он вслух. - С таким вопросом лучше всего к Богу обращаться, - потому что, раз - умные люди говорят, что на вкус, на цвет и товарища нет, а два - то, что фортуна - жинка, да еще и слепая, так разве можно на нее положиться? Сегодня она Дорошенко служит, а завтра к Ханенко перескочит, а позавтрему, может, с Суховием сядет.
Теперь уже Мазепа в свою очередь чуть–чуть заметно улыбнулся.
"Боишься, - подумал он про себя, - ну, постой же, не удастся тебе от меня вывернуться, мы с другого боку мову заведем".
- Нет, не то, друже, - заговорил он вдумчивым, задушевным голосом, - не о том я забочусь, кому счастье больше служит. Известное дело, счастье, как лихорадка: к кому привяжется - нескоро отстанет. О другом меня думка тревожит. Вот ты объясни мне: ты здешний, оседлый человек, так, верно, лучше меня все знаешь, скажи на милость, для чего, собственно, Ханенко на Украйну идет?
Последнее слово Мазепа произнес как-то особенно отчетливо и устремил на незнакомца из-под опущенных ресниц пристальный, пытливый взгляд.
- А для того, чтобы сбросить Дорошенко с гетманства, - ответил без запинки незнакомец.