- Бог даст - вместе будем. Обоим надо думать об этом.
- Если бы! - Василько привлек к себе Ольгу.
Ужинали недолго. Ватажники, сорвав каждый по лопуху, подходили к очагу, и Ольга накладывала им в листы по две большие ложки каши.
Скоро двинулись в путь. Впереди Козонок, за ним атаман. Третьим шел Ивашка, держась за стремя седла, в котором сидела Ольга. Ватажники шли следом.
Ночь, как и прошлая, была лунной, светлой. Атаман и Ивашка перед тем, как двинуться в путь, долго говорили с Козонком, который места окрест Сурожа знал хорошо. На куске полотна обугленной головней Федька довольно верно изобразил берег моря, точками указал Кафу, Сурож и Солхат, извилистыми змейками нарисовал дороги и тропы, а затем предложил места, где можно разбить стан для ватаги.
Велики и суровы приморские горы, поросли они дремучим лесом на много верст вокруг - есть где укрыться.
Выбрали Черную скалу. К ней и идет сейчас ватага.
* * *
На живописных холмах, что раскинулись правее большой дороги на Солхат, стоит татарский аул. Сакли неумело приткнуты на пригорках. Неуютны они, мало пригодны для жилья. Это и понятно - не умеют татары строить, совсем недавно их предки - кочевники - свободно и хорошо обходились шатром или юртой, а то и вовсе ночевали в степи под открытым небом.
Широко разбросанный аул издали походил на кочевье. Только в одном месте, где начиналась узкая горная дорожка на Сурож, сакли стояли теснее. Здесь находилась старая корчма, вокруг которой и разрослось селение.
Низенький, сложенный из камня дом с двумя подвалами стоит на пригорке, над плоской крышей длинный шест. На шесте развевается конский хвост, чуть ниже укреплена половина выдолбленной и засушенной тыквы. На безмолвном языке дорог это означает: "Путник, стой! Здесь найдешь ты стойло для коня и сможешь утолить свою жажду соками земли". На Солхат ли, на Кафу или на Сурож едет путник - ему не миновать корчмы. Всем-пешим и конным дают здесь приют. Хозяин корчмы, хитрый старый армянин Геворок, не то шутки ради, не то ради приманки каленым гвоздем выжег на двери пять слов: "Еда, вино во вторник даром". Эта шутка запросто разорила бы Геворока, если бы он во вторник каждой недели не уезжал в Сурож или Солхат за товарами и провизией, запирая наглухо двери корчмы.
Многие путники знали это и по вторникам, минуя корчму, смеялись про себя. Татары прозвали корчму "салы", что значит - вторник. И прилепилось это имя к заведению Геворока, а затем и к селению.
Если идти от аула Салы на юго-восток через лес, то, пройдя верст пятнадцать, а может, и немного более, выйдешь к невысокой горе. Стоит она в низине одна, как в гигантской чаше, а вокруг высокая гряда гор-утесов. За ними - море. У основания горы возвышается скала. Издалека она похожа на стену крепости, которая полукругом обнимает гору с запада. Вершина скалы ровная, словно руками человеческими обтесанная.
Камень в скале черный с красными прожилками, потому и назвали люди это место Черным камнем. В редких щелях растут цепкие сосенки, да кое-где пробивается зеленая трава. За скалой гора вся поросла густым могучим дубняком да орешником. Между скалой и склоном горы широкая поляна. На поляне всегда тихо: ветру не пробиться сюда - с запада поляна, как щитом, прикрыта скалой, с севера и с востока - горой. Только к югу открыта эта благословенная полоска земли.
Если сойти с поляны вниз, увидишь: в густом зеленом кустарнике журчит быстрый ручей.
Лучшего места для ватажников не найти.
Ватага шла неспешно, с предосторожностями. Через дороги перебегали скрыто, по одному. К Черному камню подошли после полудня. Сокол собрал людей и разослал их во все стороны.
- Пусть каждый отойдет от поляны на две-три версты и осмотрит, что там есть. Вам здесь жить, вам и место облюбовывать. Потом решим - быть тут или иное искать.
- Лучшего не найти, - сказал Козонок, когда люди разошлись. - В скале пещера есть на случай непогоды. Обживай место, Василько, а нам пора и честь знать. Ольгу, поди, отец заждался, затревожился, да и меня хозяин за задержку не помилует.
- Пойдем, Оленька, соберу тебя в дорогу, - сказал Василько, и они пошли к стоянке лошадей.
Козонок подошел к Ивашке. Тот снова лежал, прислонившись спиной к дереву, и о чем-то размышлял.
- Тяжелую думу думаешь, Иване, - произнес Козонок. - И знаю какую. Я вот что тебе скажу: оставайся ты пока здесь. Я тоже у Негро недолгий жилец - при случае к вам в ватагу махну. Ты здесь нужен. Атаман молод, хотя и смел. Мудрость ему твоя будет полезна. О сем подумай.
- Позови ко мне Ольгу, - попросил Ивашка.
Ольга и Сокол подошли к нему вместе.
- Ты прости меня, Оленька, за то, что звал. Болен я и далее идти не могу. Я здесь покамест останусь, а поправлюсь ужо и у вас побываю. Спаси бог твоего отца, что не дал умереть в неволе. Особливо тебя благодарю. Если б не ты да не Козонок… Всю жизнь помнить буду вашу доброту. Кланяйся отцу, скажи, земной поклон, мол, шлет.
- Спаси тебя бог, дядюшка Иван, - ласково проговорила Ольга. - Не тебе, а мне благодарить надо. Если бы не ты, не нашла бы я радость мою. - И она прижалась к руке Василька. - Выздоравливай скорей, ты в нашем доме всегда будешь желанным. Приходи.
Сборы были недолги. Переседлав коней, слуги поехали вперед. За ними, распрощавшись с Ивашкой, двинулся Козонок. Ольга и Василько шли последними. Шли и молчали. Когда тропинка привела к ручью, Федька оглянулся, усмехнувшись в бороду, крикнул:
- Я у дороги ждать буду! - и пустил коня рысью.
- Уезжаешь?.. - тихо сказал Сокол. - Я всегда буду думать о тебе, каждый день к себе ждать.
- Василек ты мой… Жди! - с грустью сказала Ольга. - Я тятеньке все расскажу, он поймет меня.
- Ты што! - встревожился Сокол. - Да разве можно тятеньке! Подумай сама. Для твоего отца я разбойник, беглый. Он, поди, не такого в женихи тебе готовит. Он все сделает, чтобы помешать нашему счастью. Не говори, приезжай тайно.
- До каких пор таиться будем?
- Пока богатым не стану!
- Грабить начнешь! - испугалась Ольга.
- В честном бою буду брать. Вот увидишь. Ну, будь счастлива…
Потом Василько долго целовал Ольгу, чувствуя на губах соленый вкус слез.
- Не грусти.
Он легко подсадил ее в седло и стоял до тех пор, пока не скрылась Ольга за поворотом.
Сокол вернулся на поляну и стал ожидать людей. Они долго не возвращались. Атаману и самому хотелось бы сейчас бродить бесконечно, вдыхать свежесть леса, наслаждаться тишиной и покоем. Он хорошо понимал своих друзей, намаявшихся в неволе, в тесных гнилых подвалах татарски) караван-сараев.
"Нескоро соберутся", - подумал он и прилег на траву. Над ним опрокинулась чаша голубого неба. Сквозь узорчатую листву кленов на лицо падали редкие солнечные пятна, и было приятно ощущать одновременно свежую прохладу тени и ласковое солнечное тепло.
Странные мысли овладели атаманом. Об Ольге мысли те. Только богатство и слава поставят его в ряд с купцом, только тогда можно говорить о женитьбе. Грабить? Нет, нельзя думать об этом. Бедному народу надо помогать, а не отнимать у него. Бедному? А богатые? Верно ли щадить тех, кто на крови бедняков нажил. великую казну, славу и благородное имя? Разобраться в этом надо… Обязательно надо…
Первым возвратился Филька Черный с двумя молодыми невысокими крепышами. Погруженный в свои думы, Сокол не заметил их прихода.
- Это я пришел, - сказал Филька, подходя к нему, - а со мной Митька и Микешка - братья.
- Говорите, что видели, - Сокол поднялся с земли.
- Оглядели мы с Митькой да Микешкой скалу всю с края до края. Камень велик, пять сороков саженей в длину будет, ежели не более. И опять же широк камешек. Скала высоченная, ровная - защитит нас надежно. Отыскали мы с Митькой и Микешкой пещеру великую. В непогодь для всей ватаги прикрытие будет, а коли бог даст, то и зимовать в ней можно.
- Покажи, - кратко приказал атаман, и они направились к скале.
Вход в пещеру был скрыт кустами густо разросшегося терна. Раздвинув их, Филька первый вошел в темную пасть скалы. Пол пещеры был сухой и весь засыпан мелкими каменьями, видимо, здесь когда-то бежал ручей. Стены пещеры неровные, но прочные. Вверху они сходятся, образуя свод. Чем дальше двигались люди, тем свод становился выше. Вдали показался свет. Атаман сначала подумал, что это выход из пещеры, оказалось - щель в своде, через которую виднелась узкая полоска неба.
Дальше пещера поворачивала влево, в глубине виднелись еще несколько разветвлений, которые осматривать пока не стали. Главное, пещера вполне годилась для жилья.
Возвратившись на поляну, атаман увидел здесь всю ватагу. Он с радостью заметил, что люди не теряли времени даром. У всея были мокрые волосы, свежие, умытые лица. Многие успели привести в божеский вид свою одежду.
- Говорите, что усмотрели, - сказал Сокол и указал на стоящего впереди высокого русого человека. - Вот ты почни.
- Был я внизу у ручья…
- Спервоначалу назовись, чтоб знал я.
- Кириллом кличут. С Днепра я.
- Говори, Кирилла с Днепра.
- По ручью я прошел версты две, а может, три. По берегам кустарников множество, цветут они разным цветом, каким - не знаю. На Днепре таких нет. Думаю, к лету ягод много будет. Съедобны ли - тоже не знаю. Вода в ручье чистая, для питья годится. Зверья много. Видел лисицу, зайчишки шмыгают, зрил оленя, коз. Птицы множество. Людей близко нет. Я думаю, все.