- Ну вот если бы ты совершил этот грех, мог бы отмолить его?
- Нет, мой господин.
- Это почему же?
- У меня на такой великий грех нет денег.
- Ну, а если бы я впал в этот грех? Сколько надо на его отпущение?
- Десять сонмов, мой господин, и вы получите "absolvo te".
- Ну, а потом?
- Если у вас есть еще десять сонмов лишних, можно еще раз согрешить.
Они оба рассмеялись. Теодоро несколько успокоил этот разговор, и мрачные мысли его рассеялись.
На развилке дорог юноша и его спутники остановились на отдых. Пока слуги поили в речке коней, Теодоро и Памфило, лежа в тени, продолжали беседу о грехах. Бывший монах, Памфило догматы веры знал в совершенстве. Теперь он служил у ди Гуаско на должности, которая не имела определенного названия. Он, когда требовалось, писал деловые бумаги, ухаживал за старым ди Гуаско, а если надо было - и лечил его. Учил Теодоро и Деметрио грамоте, а когда ди Гуаско промышлял перепродажей рабов, был подставным лицом, выдавая себя за купца.
- Я слышу топот коней, мой господин, - зашептал Памфило, - сюда кто-то едет.
Они укрылись за деревом. Из-за поворота дороги показались пятеро всадников. Одним из них была женщина.
- Посмотри, Памфило, это же Ольга!
Когда всадники проехали, Теодоро вскочил на коня и дал команду трогаться.
- Послушай, монах, - скороговоркой сказал он, - ты со стражей следуй поодаль, но не упускай меня из виду. Я поеду догоню их.
- Хорошо, мой господин. Только сначала приготовьте десять сонмов.
"Умный слуга, - думал Теодоро, догоняя Ольгу, - обо всем, конечно, догадался сразу".
- О, синьорина Ольга, как я рад вновь видеть вас, - радостно заговорил Теодоро, поравнявшись с Ольгой.
- Добрый день, синьор Теодоро, - ответила Ольга. - Вы появились неожиданно, как горный дух.
- Если я горный дух, то вы словно ангел-хранитель встали на моем пути. Да вы и есть ангел. Ангел небесной красоты.
- О, вы неисправимый льстец, синьор Теодоро. Вы твердите мне это каждый раз, а сами думаете, наверное, совсем другое. Как далеко лежит ваш путь?
- Я еду в Карасубазар.
- Вы занимаетесь торговлей?
- Нет, что вы. Один купец… из Кафы… знакомый моего отца просил сопровождать его до рынка. Он хочет купить партию-другую живого товара. Я с моими слугами буду охранять его в дороге.
- В таком случае не я, а вы ангел-хранитель.
- О, синьорина, у вас злой язык. Он совсем не сродни вашему сердцу. Я знаю, у вас доброе сердце и вы разрешите сопровождать вас до конца вашего пути.
- Вы же не знаете, куда я еду.
- Хоть на край света. И даже дальше.
- Хорошо, будьте рядом, - произнесла Ольга и, немного подумав, добавила: - Я надеюсь, что вы не замыслили ничего плохого?
- Я ваш раб, сударыня.
- Скажите, синьор Теодоро, вы много раз бывали на невольничьих рынках? - спросила Ольга после некоторого молчания.
- Да, бывал иногда, - ответил Теодоро.
- Вы когда-нибудь покупали рабов?
- Как вам сказать… Нет, не приходилось. А почему вас интересует это?
- Я хочу знать, сколько стоит невольник? Самый лучший, самый сильный.
- Мой бог! - воскликнул Теодоро. - Вы хотите заняться живым товаром?
- Да, - мне нужен один пленник, самый дорогой.
- Позвольте мне оказать вам эту услугу! Я все равно буду покупать партию невольников и из них выберу вам самого лучшего.
- А как же ваш знакомый купец из Кафы? - улыбнулась Ольга.
Теодоро покраснел, поняв, что проговорился. Сделав над собой усилие, он рассмеялся и сказал:
- Он, я думаю, не будет против. Только я хотел бы знать, зачем синьорине нужен раб, притом самый дорогой. И достойно удивления то, что такая молодая девушка сама едет в дальний путь, чтобы приобрести себе холопа. Ведь у вас есть два брата?
- Ваши вопросы, синьор Теодоро, весьма наивны. Если вам понадобилась партия рабов, то почему бы мне не иметь потребности всего в одном невольнике? И мне кажется, синьор, что и вы не думаете выбирать слабых, плохих рабов?
- Разумеется.
- Почему тогда мне не выбрать дорогого раба? И еще скажите, синьор Теодоро, почему именно вы поехали в Карасубазар? Я знаю, у вас еще два брата есть.
- Они заняты, моя госпожа, другим делом.
- А разве у моих братьев нет других дел?
- Ваши братья сейчас в Солдайе?
- Один в Кафе, другой в Суроже.
- Почему вы наш город всегда зовете Сурожем, хотя все знают, что его имя Солдайя.
- Если мать нарекла вас именем Теодоро, то как бы ни называли вас окружающие, для нее вы так и останетесь Теодоро. Сурож - русское название города.
Для Теодоро было безразлично, как называть город, и он замолчал. Нить разговора была прервана.
"Как она чертовски хороша, - думал Теодоро, глядя на Ольгу. - К тому же умна и смела. Будь она моей веры, я непременно заставил бы ее полюбить меня. А что, если…"
Теодоро внимательно посмотрел на Ольгу и заговорил:
- Недавно я прочитал одну книгу. В ней сказано, что любовь сильнее смерти. Правда ли это, синьорина?
- Судя по книгам, это действительно так.
- Простите, синьорина, за прямой вопрос: как бы вы поступили, если полюбили бы человека другой веры?
- Я думаю, что со мной этого не случится.
- Но допустим. Вы смогли бы тогда принять его веру?
- Я никогда не полюблю такого человека, дорогой Теодоро. Мое сердце всегда останется русским.
- Если я полюблю девушку православной веры, мне кажется, я не изменю католической церкви. В конце концов и католики, и православные - христиане.
- Можно верить по-разному, - убежденно произнесла Ольга, - вера без добрых дел мертва.
- Разве католики творят только злые дела?
- Может, есть такие, что делают и добро, но я их не видела.
- Я католик, но я сделал вам плохое?
- Мне - ничего. Но любящий бога человек не поедет покупать рабов. Наживы ради приравняли себя к поганым татарам, вместе творят черное дело!
- Но вы тоже хотите купить раба! - воскликнул Теодоро.
- Он мой дядя. Я еду, чтобы выкупить его. А это не грешное, а богоугодное дело. Вот вы говорите, если полюблю - перейду в другую церковь. У нас, у русских, говорят: "Веру переменить - не рубаху переодеть". Если менять веру, нужно менять совесть. Сможете ли вы стать другим человеком?
Теодоро ничего не ответил Ольге.
ЖИВОЙ ТОВАР
Накануне большого торга в приемном доме бея Халиля было многолюдно. Здесь в широком и низком зале, разделенном занавесом. а две половины, собрались все, кто думал участвовать в торговле живым товаром. По одну сторону занавеса находились правоверные, все остальные ждали на другой стороне. Среди них Теодоро и Памфило.
- Завтра торговля обещает быть славной! - заметил Памфило, обращаясь к сидящему рядом толстому генуэзцу из Кафы. - Смотрите, как много поставщиков живого товара.
- О да, - ответил купец, - можно будет купить товар несколько дешевле.
- Скажите, мой друг, - вступил в разговор Теодоро, - вы часто закупаете товар на этом рынке?
- Я это делаю ежемесячно, юноша.
- Говорят, на дороге в Кафу купцы часто подвергаются нападению разбойников?
- Вы разве впервые здесь?
- Нет, но я никогда не водил караваны по этой дороге, - схитрил Теодоро.
- О, тогда вам будет опасно и даже очень. Дели-Балта не щадит новичков. Но вы мне понравились, юноша, я вам дам хороший совет, - он склонился к уху Теодоро и зашептал: - С тех пор, как я следую совету, который получил от одного купца, мои караваны с невольниками в полной безопасности доходят до места. Так слушайте. У бея Халиля есть сын Алим. Он всегда бывает здесь вместе с отцом. Нужно дать ему полсотни серебряных дукатов, и он выделит вам двух всадников, в сопровождении которых вы спокойно дойдете до Кафы. Но только, юноша, это надо делать тихо, дабы не узнал грозный отец Алима.
Купец шептал еще что-то. Теодоро не слышал. Он увидел, как в узкую дверь помещения широкими твердыми шагами вошел бей Халиль. Занавес уже был отдернут, посредине зала у стены стояло кресло. Халиль сел в кресло, по правую руку бея на низкую скамеечку сел писец, по левую встал толмач, за креслом - Алим. Первыми стали подходить к бею татары. После краткого разговора они разматывали свои кемеры, извлекали из кожаных кисе монеты и передавали их Алиму. Писец выдавал каждому пластинку из толстой кожи, на которой киноварью писал какие-то знаки.
- Это татары платят торговую дань бею, - объяснил Памфило, - и получают разрешение на продажу рабов. Скоро придется раскошеливаться и нам.
Теодоро с интересом наблюдал за беем. Много раз приезжал он в Карасубазар, но ни разу не бывал в этом помещении, поручая платить дань за торговлю Памфило.
Горка золотых и серебряных монет, которые Алим складывал на большое узорчатое блюдо, росла.
После того как татары уплатили дань за право торговли, начался сбор денег с тех, кто хотел купить рабов. На этот раз сборы были на редкость высоки - Халиль видел, что покупателей больше, чем продавцов. Памфило попытался было поторговаться, но бей так взглянул на него, что пришлось не прекословя отдать за право покупки сорока рабов столько, сколько раньше платили за сто.