Ввиду этих прошений начальство разрешило ему вступить в брак с артисткою императорских театров Анной Александровной Горской.
Свадьбой поспешили.
Венчание происходило в церкви государственного контроля у Синего моста. Там же в залах поздравляли молодых.
Приезжих было немного. Несколько товарищей по полку Михаила Дмитриевича, которые были и шаферами, и подруги по театру невесты.
В числе приехавших на свадьбу были Маргарита Максимилиановна Гранпа и Федор Карлович Гофтреппе.
В тот момент, когда жених и невеста шли к аналою, Маргарита Максимилиановна бросила какой-то странный взгляд на стоявшего рядом с ней Гофтреппе.
В этом взгляде мелькнуло злобное недовольство.
Она мысленно позавидовала Горской, обряд венчания над которой уже начался.
Через какие-нибудь полчаса, час, эта ее подруга - заурядная "кордебалетная" выйдет из церкви под руку со своим законным мужем богачом Масловым.
"Он теперь, пожалуй, богаче этого!" - мелькнуло в ее уме, и она снова далеко недружелюбно покосилась на Федора Карловича.
Мысли ее перенеслись к прошлому. Она вспомнила Савина.
За это время она ни разу не вспоминала о нем. Он был в переписке с Михаилом Дмитриевичем, и письма его дышали то мрачным разочарованием, то, видимо, насильственным увлечением, деланною веселостью.
Маслов выносил из них тяжелые впечатления и делился ими с Анной Александровною.
Раздражение против приятеля за неприятные вызовы по делу о разорванном векселе, понятно, прошло.
- Жалко беднягу, пропадает совсем и пропадет из-за этой бездушной кокетки… - после получения первого же письма, заметил вслух при Горской Михаил Дмитриевич.
- Кто это, и кого это ты честишь бездушной кокеткой? - спросила Анна Александровна.
- Я думаю о Савине, сегодня получил от него письмо из деревни… Убивается, видимо, бедняжка, по Гранпа.
- Как убивается по Гранпа… - вытаращила на него глаза молодая жена. - Да ведь ты же сам говорил, что он забыл об ней и думать, что он ветреный, непостоянный.
- Когда это я все, матушка, говорил? - удивился в свою очередь Маслов.
- Как когда, вскоре после его отъезда просить дозволения у родных на брак с Маргаритой.
- Не припомню.
- Да как же, еще ты приехал ко мне прямо с допроса по его делу.
- А-а-а… Ну, мало ли что я тогда сболтнул в сердцах.
- Что я наделала, что я наделала! - воскликнула Анна Александровна и закрыла лицо руками.
- Что такое?
- Да ведь я Маргарите тогда же высказала твое мнение о нем и предупредила ее, чтобы она на него очень-то не надеялась.
- Ты?
- Да, я, я-то ведь не знала, и приняла за правду все то, что ты говорил.
- Ай, ай, ай, как можно… Ему бедняге подстроили нарочно эту высылку, чтобы он не мог видеться с ней.
- Какую высылку?
- Да, впрочем, ведь ты не знаешь… Он все мне рассказывает в письме.
Михаил Дмитриевич рассказал Горской о высылке Савина в Пинегу и возвращении его из ссылки уже тогда, когда Гранпа принадлежала Гофтреппе.
- Неужели это он устроил?
- Не думаю… Впрочем, не знаю.
- Ах, несчастный Савин, ах, бедный, а я-то, я-то, - разохалась Горская.
- Нечего охать, дела не поправишь. Вперед урок быть осторожнее в своих выводах из чужих слов и главное воздерживаться на язык о том, что слышала от близкого человека, - заметил Маслов.
Анна Александровна молчаливо, с виноватым видом, выслушала этот выговор.
- Но я все это ей скажу, что я ее ввела в заблуждение, расскажу, какой он несчастный.
- Зачем! Поздно.
- Нет, я этим сниму все-таки тяжесть со своей души.
- И навалишь его на душу приятельницы, - улыбнулся Михаил Дмитриевич.
- Нет, она теперь так любит Федора Карловича, что ей и этим не доставлю особого огорчения… Она и не вспоминает о Николае Герасимовиче… А мне будет легче.
Маслов понял, что, если бы он даже продолжал настаивать не говорить ничего о Савине Маргарите Максимилиановне и Анна Атександровна дала бы ему слово, она все равно не сдержала бы его - не была в состоянии это сделать.
- Как знаешь, - сказал он, махнув рукою.
Ему так было в эту минуту искренно жаль Савина, что он даже с радостью подумал, что не беда будет, если красавица Гранпа и перенесет несколько неприятных минут при признаниях Горской.
Более чем минутного огорчения для Маргариты Максимилиановны он не допускал - он считал ее, как считали уже ее тогда многие, пустой, бездушной кокеткой.
"Конечно, - думал он далее, - слова Ани могли повлиять на ее более быстрое сближение с Гофтреппе, но тут вопрос только во времени: рано или поздно, она бы бросила и Савина, если бы даже вышла за него замуж. Не для замужества рождена она".
Получив косвенное разрешение Михаила Дмитриевича снять с себя тяжесть оклеветания Савина, Анна Александровна поспешила это сделать при первом свидании за кулисами с Гранпа.
В более чем мрачных красках описала она положение отвергнутого ею жениха - Савина, покаялась, что со слов Маслова, сказанных сгоряча, она оклеветала несчастного перед ней и, быть может, разбила ему жизнь навсегда.
Михаил Дмитриевич оказался почти правым.
Маргариту Максимилиановну не тронул особенно рассказ подруги - она была вся под обаянием новой жизни, на путь которой она вступила.
Она даже вскоре совершенно забыла об этом разговоре с Горскою, и только теперь, во время венчания последней, все восстало в памяти, сгоравшей от зависти к подруге, Гранпа.
- Она могла тоже выйти из церкви под руку с законным мужем, с Савиным, молодым, красивым, богатым. Если бы она подождала.
Она снова искоса уже совершенно злобно поглядела на Гофтреппе.
Тот предлагал мне брак, а этот… этот не предложит. Горская может быть завтра не пустит меня в свою гостиную. Что такое я?
Злоба душила ее.
Ее красивое матовой белизны лицо покрылось почти сине-багровыми пятнами.
- Что с тобой, Марго? - наклонился к ней и нежным шепотом спросил ее Федор Карлович.
Его голос показался ей ненавистным.
- Ничего… мне жарко, - кинула она ему и быстро вышла в соседнюю с церковью залу.
Он поглядел ей вслед удивленным взглядом и медленно пошел за нею. Она, выбежав почти из церкви, вздохнула несколько раз полной грудью и силой воли заставила себя успокоиться.
- Ты нездорова, - подошел к ней Гофтреппе.
- Нет, я говорю, что мне стало там жарко… Теперь все прошло, достань мне стакан воды.
Он пошел исполнить ее желание.
Этим временем она воспользовалась, чтобы еще более переломить себя и приготовиться к комедии во время поздравления "милой подруги", как она мысленно со злобою назвала Горскую.
Через минуту Федор Карлович стоял перед ней, а рядом с ним ливрейный лакей держал на подносе стакан воды. Она с жадностью сделала несколько глотков и окончательно пришла в себя.
Поставив стакан на поднос, она взяла под руку Гофтреппе и вернулась в церковь спокойная, с присущей ей очаровательной улыбкой на губах. Кто мог догадаться, какая змея скрыта в этой чудной корзине роз.
В церкви уже служили молебен для молодых. Венчание было окончено.
Начались поздравления "с законным браком" сперва в церкви, а затем в зале, где появились лакеи с подносами, уставленными бокалами с шампанским, фруктами и конфетами.
Особенною искренностью и задушевностью и в зале и в церкви звучали поздравления Маргариты Максимилиановны Гранпа, крепко, крепко целовавшейся с Анной Александровною Масловой.
XXVI
ДОИГРАЛСЯ
Через полгода у Масловых родился сын, названный в честь отца Михаилом.
Анна Александровна всецело отдалась прелестям первого материнства, целый день возясь со своим крошкой, открывая в нем все новые и новые достоинства и способности и чуть ли не гениальный ум.
Таково блаженное состояние всех молодых матерей.
Время шло.
Дело об утверждении в правах наследства окончилось, и Михаил Дмитриевич уже собирался ехать осматривать свои новые владения, вел переговоры с агрономами, техниками и горными инженерами.
Решено было, что ребенок останется с бабушкой, матерью Анны Александровны, и нянькой, так как он ко времени отъезда будет отнят от груди, - молодая мать кормила сама, - а Анна Александровна поедет вместе с мужем.
Хотя последней было тяжело расставаться с сыном, но ввиду того, что бабушка была несомненно тем надежным лицом, на которого можно было его оставить, а Михаил Дмитриевич не хотел и слышать о поездке без жены, Анна Александровна, после некоторого колебания, согласилась.
Разлука с ее ненаглядным мужем тоже была для нее не из легких. Она так привыкла за это время быть с ним неразлучной.
Несмотря на то, что они после свадьбы стали жить на широкую ногу, - Михаил Дмитриевич нашел прекрасную квартиру на Сергиевской и роскошно меблировал ее, - жизнь они вели сравнительно уединенную и, не считая театров и концертов, которые усердно посещали, круг их знакомых был очень ограничен.
Взаимная любовь делала им приятными вечера, которые они просиживали одни, посторонние только бы вносили дисгармонию в аккорды их семейного счастья.
В их жизни не наступило еще того, почти неизбежного в супружестве времени, когда муж и жена, оставаясь с глазу на глаз, должны или браниться, или молчать.
Только тогда домашний очаг выносится на народ, на базар.
Время отъезда приближалось, когда вдруг из конца в конец России с быстротою молнии пронеслась весть о предстоящей войне с Турцией.
Сперва это было в форме настойчивого слуха, нуждавшегося в подтверждении.
Наконец явилось и это подтверждение.