VII
В РИМЕ
Эта праздничная толпа действительно колоссальна.
Во время зимнего сезона гостиницы и комнаты не только в Риме, но и, вообще, во всей Италии, бывают переполнены, вследствие огромного наплыва туристов и всякого иностранного люда, приезжающего положительно со всех концов земного шара проводить зиму в эту благословенную страну.
Можно же себе представить, что происходит в римских отелях с приближением карнавала.
Они не только переполнены, но просто битком набиты, и все, что только может быть превращено в жилое помещение и быть сдано, превращается и сдается.
Биллиардная и курительные комнаты, даже ванные, все заняты приезжими и, согласись хозяева поставить кровати в коридорах, и те, кажется, были бы взяты нарасхват.
За мало-мальски приличную комнату многие были бы готовы платить сумасшедшие деньги, но здесь и деньги уже не помогают, и вместо комфортабельной комнаты приходится удовольствоваться каким-нибудь чуланом, а вместо кровати свернуться калачиком на кушетке.
Надо отдать, впрочем, справедливость хозяевам римских отелей, что они не злоупотребляют этой горячкой и не чересчур обирают своих карнавальных клиентов.
В больших отелях цены остаются большей частью те же самые, как и в обыкновенное время, и если делаются надбавки, то самые незначительные, на какой-нибудь франк, или два на номер, вот и все.
Вообще, цены как в римских, так и во всех итальянских гостиницах весьма невысокие, положительно наполовину ниже, чем во Франции, и на три четверти ниже, чем в России.
За то, что мы у себя платим рубль, там получаем за франк с большим почтением.
По типу своему и громадности римские и вообще итальянские гостиницы напоминают таковые же в Женеве, Монтре и других излюбленных туристами местах Швейцарии.
"Hotel du Quirinal", в котором остановились Краевские, Рангель и Савин, был ни дать, ни взять всем известный "Schweizer-Hof" в Люцерне.
Та же громадность, та же распланировка и те же внутренние порядки.
Это сходство оказалось весьма понятным, так как "Hotel du Quirinal" содержал один из братьев Гаузера, владельца "Schweizer-Hofa".
В Италии много отелей содержатся швейцарцами - это своего рода специалисты по этой части. При этом хозяевам швейцарских гостиниц весьма удобно держать гостиницы во время зимнего сезона в Италии, так как они хорошо знакомы со всем этим контингентом туристов, живущих летом у них в Швейцарии и перекочевывающих на зиму в Италию.
Туристы эти большей частью все те же англичане-кочевники.
Карнавалы в Риме интереснее и великолепнее всех других городов Италии, где они справляются.
В этот день всякий добрый римлянин изображает из себя или арапа, или полишинеля, или черта.
На улицах, на площадях - везде одно и то же, всюду один веселый, бесшабашный маскарад.
Все сословные различия на эту неделю упразднены.
Чопорные аристократки отвечают на бесцеремонные любезности переодетого рабочего, вчерашний нищий с piazza di Spagna, под маской и в бумажном домино, вскакивает в карету к княгине Боргез и, стоя на подножке, очень развязно разговаривает с ней в открытое окно.
На балконах черноглазые римлянки сами заводят беседы с проходящими внизу франтами и кокетничают с ними, что, по законам карнавала, нисколько и никому не удивительно.
На всех перекрестках Рима гремит музыка. Многие из гуляющих по городу компаний направляются к королевскому дворцу.
Перед ним начиналась хоровая серенада, исполняемая до того художественно, что королева Маргарита, слушавшая ее с балкона, просила иногда повторить.
Николай Герасимович, бывший свидетелем такой серенады перед дворцом, думал, что король бросит денег - но нет.
Оказалось, что этого от него бы не приняли, и Гумберт вышел из дворца и, войдя в круг певцов, поблагодарил их в сердечных выражениях за удовольствие, доставленное ему и королеве серенадой, и, уходя, пожал всем им, по очереди, руки.
Королева же Маргарита сверху бросила им свой букет, который они тотчас же разделили между собой и с гордостью прикололи цветы к своим шляпам.
Идя с площади дворца по направлению к Корсо, Савин встретил комическое шествие.
Человек тридцать-сорок молодежи были переодеты женщинами, в дезабилье: в женских рубахах, а также других принадлежностях белья, с кружевами и прошивками, в турнюрах, корсетах, самых эксцентричных шляпках, но без верхних платьев.
Толпу эту встречал и провожал гомерический смех, а переряженные заигрывали с встречными мужчинами не без приятности и юмора. Такова общая картина вечного города в эту маскарадную неделю.
Ее довершает и украшает темно-синее безоблачное небо и яркое итальянское солнце, которым весна уже начинает баловать Рим во время карнавала.
Не мудрено, что Николай Герасимович всецело отдался этой волне веселья и беззаботности, которая вдруг захлестнула величественный, старинный, в обыкновенное время строгий, чопорный город.
В экипаже с Краевскими и Рангелем и пешком вдвоем с последним, он положительно почти с утра и до утра не покидал улицы, вмешиваясь в разноцветные толпы масс и веселясь их заразительным весельем.
VIII
РАЗГАР КАРНАВАЛА
Корсо - это длинная, узкая улица, прямая как стрела, тянущаяся от puazzo del Popollo, через весь старый город, на протяжении около двух верст до via Nationale.
На этой-то улице и происходит главным образом весь карнавал.
Все окна, выходящие на Корсо, в особенности окна первого этажа и балконы, разукрашены цветами и задрапированы разноцветными материями.
Большая часть этих окон и балконов сдаются внаймы и битком набиты публикою.
На площади del Colonna, которую прорезает Корсо, устроены подмостки, места на которых сдаются тоже за плату публике.
На Корсо сплошная толпа, сквозь которую медленно двигаются роскошные экипажи с расфранченными дамами и мужчинами, как сахар мухами, облепленные масками.
Заметив хорошенькое личико в коляске, маски лезут на козлы, на подножки, на запятки, более смелые втискиваются даже в самую коляску и бесцеремонно болтают с сидящими в них красавицами.
Никакой сословной преграды.
Вот едет княгиня Торлони, жена архимиллионера, головы города Рима.
Ее совсем не видно.
Вся коляска полным полна масками, и красавица благосклонно улыбается им.
Ничего сегодня не поделаешь с этими господами, которых в иное время кучер ее сиятельства бесцеремонно стегнул бы своим бичом.
Вот дальше в ландо принцессы Савойской, ближайшей родственницы короля, влезли трое студентов и болтают с нею, точно они у себя дома.
Едет мимо верхом жандармский офицер.
На круп его лошади живо перескакивает из ландо один из замаскированных и катит дальше, обхватив всадника руками за талию.
Хохочут все, хохочет всадник, смеются и в ландо.
Принцесса Савойская бьет одного из залезших к ней букетом цветов, а тот бесцеремонно вытаскивает у нее из волос розу и, целуя пышные лепестки, гордо украшает ею свою шутовскую шляпу.
- На, уж бери и эти! - кричит ему принцесса, бросая свой букет на мостовую.
За букетом выскакивают из коляски все, и на земле начинается комическая борьба.
В конце концов, на поле битвы остаются фальшивая борода, громадный бумажный нос и растрепанные цветы.
Полишинели, арлекины, паяцы ходят стадами. Шум, гам и хохот беспрерывный.
Не наша северная скука царит здесь. Напротив, все здесь веселы, все хохочет. Нечему, кажется, но уж так смеяться хочется, ну и смеются!
Вот целая толпа негров с африканскими музыкальными инструментами. Где они их достали? Видимо, не так себе, а со знанием дела.
Парики заплетены по обычаю некоторых племен внутренней Африки, оружие, страусовые перья, украшение в виде ожерелья из зубов диких зверей, сами музыкальные инструменты - все это настоящее.
По пути эти партии замаскированных заходят во все кафе, дают там оригинальные представления, не столько забавляя других, сколько самих себя.
В компании с милыми и веселыми дамами катанье по Корсо очень забавно, но вместе с тем и очень утомляет, просто изнемогаешь от всей этой движущейся и без умолку болтающей пестрой толпы.
Усталый и разбитый вошел Николай Герасимович в кафе и уселся на первый стул.
К нему тотчас же подлетел тоже переряженный полишинелем гарсон с вопросом, что ему угодно.
В ожидании заказанного, Савин стал нехотя осматриваться вокруг себя.
Направо сидел господин, обвешавший себя с ног до головы коробками от сардинок, поднимающих при каждом его движении оглушительный шум, налево - другой сосед надел на голову какую-то коробку, с проверченными в ней глазами, а из-под фрака выпустил ослиный хвост - и доволен. И себе и другим он кажется в высшей степени остроумным.
Вдруг все сидевшие в кафе бросились к окнам. Оказалось, что проезжала по Корсо королевская чета.
Королева Маргарита ехала в открытой коляске, благосклонно раскланиваясь с толпой.
Компания переряженных актеров окружила королевский экипаж, один влез прямо в коляску и бесцеремонно болтает с ее величеством.
Король Гумберт едет верхом около, на спину его лошади вскакивает какая-то маска, и король ни слова - обычай!
- Эй, Гумберт! - кричит ему из публики пестрый арлекин, - я знаю, отчего ты так не весел.
- Отчего? - улыбаясь, спрашивает король.
- Уж знаю, да только помолчу при супруге.
Король, краснея и смеясь в то же время, дает шпоры лошади, так что сидящая у него за спиной маска летит вверх ногами через зад коня на землю.
Кругом раздается гомерический хохот.