* * *
Не только военную добычу доблестного Гасана-аги тащили на мохнатых боках верблюды. Предусмотрительный Али запасся несколькими охапками хвороста. Рахим посмеивался над старым охотником, когда тот резал огромным кинжалом сухие сучья падубов.
- Ты забыл правила адата, Али? Неуместно воину исполнять работу дровосека. Да и к чему тебе хворост?
Али оставил его насмешки без ответа. Дикий волк увязывал кипы хвороста чем придётся. В дело шли и обрывки сыромятных ремней сбруи, и верёвки.
- Возьми аркан, почтеннейший Али. Его можно порубить на части! - советовал Мажит, указывая на притороченные к седлу Соколика кольца добротной пеньковой верёвки.
- Аркан оставь казаку. Он ему пригодится для другого дела.
Ночевали в холоде, на промерзшей травке высокогорья. Ни деревца, ни кустика вокруг. Угрюмый гранит скальных выступов защищал их от ледяного дыхания ледников. Али скупо расходовал хворост. Чахлое пламя костерка едва билось, словно пташка в предсмертной агонии. Путники жались друг к другу, стараясь держаться подальше от стылых гранитных плит.
Гасан-ага ужинал отдельно. Он взобрался на верхушку огромного валуна. Зачерствевшая лепёшка, вяленое мясо, ключевая вода, да гроздь кислого винограда - вот вся снедь, добытая Али - диким волком в обезлюдевшем ауле у подножия Зарамага. Туда и был обращён взгляд курахского воителя. Из тех мест взбирались они весь день по узким горным тропам, чтобы, переночевав на неуютном, обдуваемом всеми ветрами склоне, на рассвете снова отправиться вверх, к Мамисонскому перевалу.
- Что, твой хозяин холода не боится? - спросил Фёдор угрюмого Али. - Что высматривает в ущелье? Почему мы чуть сбежали из аула, едва натянув порты?
Али молчал, кутаясь в волчий плащ, осторожно ворошил в костерке уголья кончиком пики.
- Не донимай его расспросами, - вступилась Аймани. - Старый волк чует охотничью погоню. Бородатый Заромаг защитит нас.
Фёдор лишь сплюнул в сердцах, вскочил, полез на скалу к Гасану-аге. Казак тяготился обществом незваных попутчиков, с неохотой выполнял приказы властного Гасана. Какая честь ему, подданому русского царя, потомственному казаку, подчиняться иноверцу, воюющему против своего же народа? Какими судьбами оказался Гасан в этих краях? Шёл по следам Аймани? Зачем? Чего бояться ему в этих обезлюдевших от чумы местах? Или кто-то гонится за ним?
- Зачем пришёл? - мрачно было чело курахского рыцаря. Он едва глянул на Фёдора, когда тот уселся на холодные камни рядом с ним.
- Да вот хочу поглядеть на окрестности. А вдруг да и увижу то, что от тебя сокрыто?
- За нами тащится Йовта - старый шакал, - просто ответил Гасан. - Нарушил все установления адата, предал, переметнулся. Отобрал я у него казну, отобрал коня, а самого сразить не получилось. Только ранить сумел. Йовта живуч. Едва раны зализал - снова на коня. Встал на наш след. С ним войско.
- Нам не уйти. Если только бежать день и ночь, - мрачно усмехнулся Фёдор. - В банде Йовты не менее сотни человек.
- Аллах не допустит торжества предателя... - вздохнул Гасан-ага.
- А не разбежаться ли нам? - предложил Фёдор. - Йовте ведь один ты надобен. Зачем ему мы? Мы - нищие путники, совершаем хадж или просто идём по своим делам. Ты - другое дело! Забирай казну, забирай коня и... проваливай.
- Уж не думаешь ли ты, урус, что курахский князь оставит в беде свою невесту? Мне неведомо, почему прекрасная Аймани не желает расставаться с тобой. Одно лишь знаю: мой долг быть рядом с ней!
* * *
По приказанию Гасана-аги, спать улеглись, не снимая доспехов. Перед сном Мажит долго упрашивал Фёдора надеть подаренную курахским князем кольчугу.
- Не надену, - отнекивался Фёдор. - В жисти не нашивал кольчуг и ничего, Господь оберегал. Отстань, говорю, не надену! Или ты, грамотей, наших попутчиков опасаешься? Тогда зачем сам кольчуги не надеваешь?
- Я не воин, - незлобиво отвечал Мажит. - Если случится битва, от меня проку не много станет. Меня убьют - не велика потеря. Ты, Педар-ага, - другое дело. Ты и твой Волчок неумолимо несут гибель врагам и на равнине, и здесь - в горах. Твоя жизнь драгоценней моей...
- Хитрый ты, - вздохнул Фёдор, принимая доспех из рук товарища.
Искусно сплетённая из железных колец, кольчуга оказалась чуть велика в плечах. Она прикрыла руки до локтей, туловище и ноги до колен. Металл тускло поблескивал в блёклом свете угольев.
- Не обижайся, Педар-ага, - улыбнулся Мажит. - Но доблестный Гасан вырос больше тебя. Зато ты более ловок.
- Гасан отдал мне доспех со своего плеча? - изумился Фёдор.
- Гасан-ага любит тебя как брата, - пролепетал Мажит.
Фёдор не нашёлся, что ответить. Сплюнув с досады, казак улёгся на землю, накрылся буркой с головой. Сон не шёл. Фёдор прислушивался к ночному вою ветра, фырканью коней. Он слышал тихие шаги Али, неустанно бродившего дозором вокруг приютивших их на ночь валунов. Слышал казак, как среди ночи Дикого волка сменила Аймани, а потом, уже под утро, сам Гасан-ага занял пост. Фёдор высунул голову из-под тёплого подбрюшья бурки. Босые ноги курахского рыцаря попирали шёлковый коврик изящной работы, тот самый, что суровый Али берег пуще своего лука. Гасан-ага стоял неподвижно, сложив руки под животом. Он избавился от доспеха. Лишь бешмет покрывал его плечи и спину, оставляя открытой мощную грудь, длинные волосы разметались по спине и плечам. Лицо Гасана-аги было обращено к чёрному излому горных вершин на светлеющем востоке.
- О Аллах, Ты далёк от всех недостатков, и я восхваляю Тебя. Бесконечно присутствие имени Твоего во всём, высоко величие Твоё и, кроме Тебя, мы никому не поклоняемся, - тихо проговорил Гасан-ага. Затем он опустился на колени, склонился, прижимаясь лбом к узорчатой поверхности ковра, замер на несколько мгновений.
- Я удаляюсь от проклятого Шайтана, приближаясь к Всевышнему Аллаху, и начинаю своё дело именем Милостивого Аллаха, милость Которого безгранична и вечна. Истинное восхваление принадлежит только Аллаху - Господу миров, безгранично Милостивому, милость Которого безгранична и вечна, Владыке Судного Дня. Тебе поклоняемся и у Тебя просим помощи. Направь нас на правильный путь. Путь тех, которым он был дарован. Не тех, на которых Ты разгневался или тех, которые сошли с правильного пути. О Аллах, ответь на мою молитву! Он Аллах - Един. Аллах - Вечен. Только Он есть Тот, в Котором все до бесконечности будут нуждаться. Не родил и не был рождён. И никто не может равняться с Ним. Хвала моему Великому Господу. Слышит Всевышний тех, которые восхваляют Его. Господь наш, лишь Тебе хвала. Хвала моему Господу, Который превыше всего.
Гасан-ага опустился на ковёр, положил кисти рук на колени. Он склонялся, касаясь лбом шёлковой поверхности. Волны тёмных волос скрывали его лицо и плечи.
- Я свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад - раб Его и Посланник, - шептал курахский рыцарь, распрямляясь. - О Аллах! Благослови Мухаммада и род его, как Ты благословил Ибрахима и род его. И ниспошли благословение Мухаммаду и роду его, как Ты ниспослал благословение Ибрахиму и роду его во всех мирах. Поистине, Ты - Восхваляемый, Прославляемый!
Наконец Гасан-ага вскочил на ноги.
- Али! - позвал он. - Проснись, друг. Бери оружие - нам пора в путь.
Повинуясь призыву курахского князя, проснулись кони, вскочил Исламбек. Мажит, стеная и трясясь от холода, принялся седлать своего скакуна. Ушан, раскидывая лапами бурые комья земли, торопился понадёжней припрятать недогрызенную кость. Фёдор нехотя вылез из-под бурки. Аймани в лагере не оказалось. Наскоро перекусили, поспешно сели в сёдла. Тронулись в путь без неё.