Кейтель ответил очень раздраженно. Напротив, следует немедленно проникнуть на Дон. И оттуда двинуться в двух главных стратегических направлениях, понимаемых как оперативное целое: на север - через Курск на Москву и на юг - к Волге.
Едва только Гитлер услышал о Москве, им овладел истерический приступ ярости. Он сварливо напомнил генералам, что они обещали ему еще к прошлогоднему 7 ноября парад на Красной площади. Потом они перенесли эту дату на 1 мая 1942 г. и снова не сдержали своего обещания. Он назвал генеральный штаб сборищем узкогрудых ничтожеств. Гитлер стучал кулаком по столу и кричал: "В этой войне возможна или победа, или гибель. Если немецкий народ не сможет одержать победу над врагом, он проявит свою биологическую неполноценность и заслуживает гибели".
Потом в блоке № 18 шепотом передавали друг Другу, что у фюрера был снова "бурный творческий момент". Генералитет не знает еще то, что известно (разумеется, под строгой присягой "Секретные государственные дела") только четырем людям в рейхе: Гиммлеру, рейхсминистру здравоохранения Конти, профессору де Кринису из берлинской клиники Шарите и личному врачу Гитлера фюреру СС д-ру Штумпеггеру. Эти "бурные творческие моменты" не что иное, как признаки все более обостряющейся болезни. Это тяжелая болезнь, которую открыл в начале прошлого столетия английский хирург Джеймс Паркинсон и которая с тех пор носит название "болезни Паркинсона". Словом, у Гитлера тяжелая наследственность. И мозг номер один в этом бетонированном черепе - это мозг, постепенно вырождающийся. Через два года генералитет пытается совершить покушение на этого безумца. И тогда выяснится, что, прибегнув к помощи бомбы, чешский ротмистр проявил больше отваги, чем немецкий полковник.
Гнев фюрера, который до сих пор ясно отражается на его лице и будет в скором времени стоить Гальдеру его поста (а генералам на сегодняшний день - опоздания с обедом), замедлил развитие описываемого действия. Гитлер замечает гостя только спустя несколько минут, уже перед столовым блоком.
"Вскоре фюрер ответил на мое приветствие. Он пригласил меня к столу и указал на место по правую руку от себя. Но вдруг встал и решил, что мы (я и рейхсфюрер Гиммлер) сейчас же пойдем с ним для совещания в его кабинет. Остальным он велел подождать с обедом до нашего возвращения".
Самовлюбленность не оставила обанкротившегося карловарского книготорговца и неудачливого кандидата в протекторы даже при написании этих заметок. Посмотрите-ка, маршалы и генералы должны были ждать! Франк по глупости воображает, что причина этого - его особа. Как бы не так! Титулованные люди из блока № 18 давно уже привыкли к таким выходкам. Они знают, что, когда на Гитлера находит раздражение, он готов показывать превосходство СС перед генералитетом даже в таких пустяках, как обед из "общего котла". Особенно если среди участников оказывается Гиммлер.
Втроем они отправились совещаться. В резиденцию фюрера их поднимет специальный эскалатор. Перекрытие этажа сделано из специальной детонационной пластины, рассчитанной на то, чтобы она устояла против взрыва самых тяжелых авиабомб.
Что-то здесь напоминает трюм броненосца. Может быть, бетонные стены, облицованные стальными пластинами. Узкие извилистые коридоры, по которым может пройти только один человек. За каждым поворотом - ниша, а в ней молчаливый, как статуя, страж. Гитлер шагает впереди. Он неловко ступает. Его походка тяжела, спина сгорблена. Он первым входит в свою приемную.
Сейф, отделанный дубом. Светлый плюшевый ковер с узором в виде рыбьего скелета. Лампы на высоких подставках освещают комнату и днем, потому что оконные отверстия представляют собой скорее бойницы. В углу стол с инкрустированными эмблемами третьей империи - орлом и свастикой. Несколько кожаных кресел, в середине кресло для фюрера, более высокое, чем остальные. Даже сидя Гитлер возвышался над любым собеседником.
"Мы вошли в приемную и сели рядом с фюрером. Прежде всего я показал ему фотографию и доложил о покушении".
Стопку полицейских фотоснимков, увековечивших место действия. Поворот на Кирхмайеровский проспект. Белые крестики и стрелки показывают путь автомобиля протектора и место, где произведено нападение. На других фотографиях Гитлер может увидеть изуродованный "мерседес" с порванными шинами и высаженными дверцами. Тут же снимок английского автомата. К важным уликам относится также потертый портфель, дамский велосипед, непромокаемый плащ и кепка с фирменной этикеткой "Белый лебедь". На последней фотографии упаковка бомбы с отчетливыми буквами, говорящими об ее британском происхождении.
Франк. Я хотел бы доложить вам, фюрер, к чему мы пришли в результате предварительного расследования: покушение это - единичная акция, а не начало всенародного восстания. И хотя мы еще не напали на след преступника, английское оружие и упаковка бомбы, найденные на месте преступления, свидетельствуют о том, что мы имеем дело с работой британских агентов. Преступление совершили или английские десантники, или чешские парашютисты, находящиеся на английской службе, или члены чешской группы Сопротивления, которая сотрудничает с парашютистами.
Гитлер слушает доклад с отсутствующим видом. Он вертит в руках снимки.
Гиммлер. Борман предложил мне провести как ответную меру разрушительный налет на какой-нибудь английский город с выдающимися культурными памятниками.
Гитлер делает кривую гримасу. Потом кладет фотографии на стол. Он хрипло, резким стаккато выкрикивает:
- А что вы думаете сделать с этой чешской сволочью?
Франк. Разрешите мне, фюрер, ознакомить вас с теми предложениями, которые я разработал дорогой, в самолете.
Гитлер нетерпеливо отбрасывает прядь волос, свисающую на лоб. Это значит: надо говорить быстро.
Франк. Я предлагаю немедленно объявить в протекторате осадное положение. Провести массированную облаву на преступников и их сообщников с помощью вермахта. Продемонстрировать немецкую мощь, перебросив полицейские силы из соседних областей... Танки пройдут через Прагу. Массовые казни - расправиться со всеми, кто подозревается в покушении, кто помогал ему или знал о нем. Казнить и тех, кто одобряет покушение. Казнить вместе с семьями.
Гитлер. Казнить десять тысяч чехов.
Франк. У меня есть еще предложения в связи с создавшейся ситуацией.
Гитлер. Я слушаю. Говорите.
Франк. Я полагаю, что к десяти миллионам крон, обещанным чехам за поимку преступников, надо добавить, еще десять миллионов дополнительной премии. Их предлагает по собственной инициативе чешское правительство. Его министры посетили меня, и я могу доложить, что они в ужасе, особенно Гаха. Я обращаю ваше внимание на то, что правительство протектората готово сейчас на все. Я хочу привлечь их во главе с Гахой к важным пропагандистским мероприятиям, направленным против Лондона и Москвы. Я дам им срок, примерно четыре недели. Пусть как можно активнее участвуют в раскрытии преступления. Кроме того я предлагаю сейчас же взять чешскую жандармерию и полицию под немецкое командование.
Гиммлер. А если преступники все же не будут обнаружены?
Франк. В таком случае, руководствуясь указаниями фюрера, я предлагаю расстрелять значительно больше чехов - уже заключенных в лагерях и вновь арестованных, ликвидировать автономию и превратить протекторат в особый полицейский район.
Франк смотрит на Гитлера и Гиммлера. Ему кажется, что он представил достаточно доказательств своей надежности и может теперь сделать последнюю попытку добиться своей честолюбивой цели.
"Фюрер заявил, что он принимает мои предложения целиком и полностью и одобряет их. Я должен как можно быстрее вернуться в Прагу и взяться за их осуществление. Тогда я попросил у фюрера разрешения сказать несколько слов по личному поводу".
Гитлер. Говорите, Франк.
Франк. Вы поручили генералу Далюге управление протекторатом, мой фюрер. И я вижу в этом, простите за откровенность, недоверие к себе. Я убедительно прошу вас, фюрер, выскажите свое мнение по этому поводу.
Гитлер. Рейхсфюрер Гиммлер, очевидно, вам уже сказал, что я тщательно взвесил это мероприятие. И у меня ость свои доводы. Но я не хочу отбивать у вас охоту к работе. Чтобы успокоить вас - ибо речь идет вовсе не о каком бы то ни было недоверии, - я объясню вам вкратце ситуацию.
Я хочу еще надолго оставить чешскую территорию под управлением протектора или другого подобного должностного лица. Скажем, своего рода... вице-короля. Далюге останется в Праге недолго. И когда Гейдрих, как все мы надеемся, поправится и вернется к выполнению своих обязанностей, я также не оставлю его долго сидеть в Градчанах. Жаль оставлять его на этом посту. Он слишком молод.
Положение и функции имперского протектора Чехии и Моравии с самого начала и особенно в будущем задуманы как место для пенсионера, доживающего там свой век.
Нейрат был в этом смысле "подходящий человек на подходящем месте". Но вместо представительства он занимался также политикой. А это плохо. Назначение Гейдриха означало скорее переходное решение, вызванное особой политической ситуацией...