Детский дом помещался на окраине, в тихом, спокойном переулочке. Входные двери были полуоткрыты. Маленькое существо, чистившее в сенях картошку, подняло на входящих голубые глаза, на которые свисали растрепанные светлые, давно не чесанные волосы.
- Ты что тут делаешь?
- Картошку чищу, - шепнула девочка, стряхивая с платьица шелуху.
- А где директор?
- Госпожа директорша? Не знаю.
- Как же так, не знаешь! У себя она или ушла куда-нибудь?
- Не знаю. - Девочка поднялась с пола, неуверенно взглянула на стоящих перед ней женщин и принялась тереть грязным кулаком глаза.
- Чего же ты плачешь? Мы детей не едим. Ну проводи нас, покажи, где здесь канцелярия.
- Да я же не знаю…
Девочка совсем расплакалась.
Кузнецова потянула Ядвигу за рукав.
- Девочка, видно, запугана, ничего мы от нее не узнаем. Идемте поищем сами.
Длинный коридор был пуст, нигде не слышно было ни звука, не видно было никаких признаков жизни.
- Странно. Не могли же все сразу уйти.
Но в конце коридора вдруг показался высокий молодой человек в куртке внакидку и в стоптанных ночных туфлях на босу ногу.
- Что надо?
- Где здесь канцелярия?
- Какая еще канцелярия?
- Канцелярия детского дома, - ответила Ядвига.
Сейчас госпоже Роек уже не пришлось бы ободрять ее. Весь ее страх исчез, уступив место гневу.
- А на что вам канцелярия?
- У нас дело к директору.
- Госпожа директорша вряд ли сейчас вас примет. Зайдите позже. А по какому делу?
- Это вас не касается. А вы тут собственно кто?
- Я? А вам зачем знать?
- Так себе.
- Ну, если так себе, так незачем совать нос в чужие дела. Тоже мне допрос…
- Так где же, наконец, канцелярия?
- Нет тут никакой канцелярии. Выдумают тоже! И без канцелярии места не хватает.
- Ну, где в таком случае принимает директорша?
- Наверно, у себя в комнате, вот там, вторые двери налево. Только я ведь сказал, зайдите позже. Сейчас она, вероятно, еще спит…
- В одиннадцать часов?
Молодой человек свистнул сквозь зубы.
- А что, в одиннадцать часов спать не разрешается? Новый закон вышел? Мы тут что-то о нем не слышали.
- Вы тут, кажется, о многом еще не слышали.
- Может быть. Только я бы вам посоветовал не шнырять здесь, делать вам тут совершенно нечего.
Пожав плечами, Ядвига постучала в указанную дверь. Изнутри не ответили. Она постучала громче.
- Кто там? - раздался из комнаты хриплый женский голос. - Чего надо?
- Откройте. Комиссия.
Внутри послышалось движение, шлепанье босых ног. Дверь приоткрылась, в щели появился один глаз и розовая щека.
- Что за комиссия? Приходите позже, я еще не встала.
Дверь явно собирались захлопнуть, но Ядвига, сама удивляясь своей смелости, вставила ногу в щель.
- Прошу немедленно открыть. Понятно? Комиссия по приему детского дома!
- Что? Что? Какому приему?
- Будьте любезны, прочтите. - Ядвига просунула в щель свой мандат. С минуту бумага шелестела в невидимых руках.
- Я не умею читать по-русски.
- Там есть и польский текст. По-польски вы тоже не умеете?
В глубине комнаты послышался шепот. Ему ответил другой.
- Я сейчас… - Дверь, наконец, приоткрылась, но лишь настолько, чтобы выпустить в коридор молодую особу в ярком халатике, и поспешно захлопнулась.
- Я ничего не знаю, - тотчас заныла особа. - Никто мне ничего не говорил… Дом находится под контролем господина уполномоченного Фиалковского… Господин Фиалковский не дал мне никаких указаний, без него я не имею права…
- Вы ознакомились с нашими полномочиями?
- Ознакомилась. Вот только если бы господин Фиалковский…
- Господин Фиалковский нас пока не интересует. Будьте любезны сдать счета, документы, запасы, показать списки инвентаря… И потом, быть может, у вас найдется все же какое-нибудь место, где мы с вами поговорим?
- Место, место… У нас так тесно… - Дамочка с минуту соображала. - Тогда, может, в столовой?
- Давайте в столовой.
Дом оживал. Послышались шаги, хлопанье дверей, отголоски приглушенной ссоры.
- Сюда, пожалуйста!
Столовая оказалась довольно большой комнатой, где на круглом столе громоздились горы грязных тарелок, валялись пустые бутылки, недоеденные ломти хлеба, - все это в достаточной степени объясняло заспанный вид и директорши и встреченного комиссией в коридоре молодого человека.
- Вот здесь можно присесть. - Дамочка в халатике указала на диван с высокой спинкой.
- К сожалению, там кто-то спит, - заметила Ядвига.
- Спит? Ах да, действительно… Чесек, Чесек, вставай сейчас же!
Из-под натянутого на голову пальто появились сперва растрепанные волосы, потом запухшие глаза и, наконец, все лицо, молодое, но отекшее и желтоватое.
- Чего надо? Чего орешь? Поспать человеку не дадут…
- Вставай, Чесек. Комиссия пришла!
- Чихал я на твою комиссию! - буркнул молодой человек, как две капли воды похожий на встреченного в коридоре, и опять натянул на голову пальто, собираясь заснуть. Но директорша уже рассердилась.
- Сейчас же вставай, черт тебя возьми, слышишь? Напился, скот!.. - крикнула она, стремительно рванув с него пальто.
- Сама небось больше напилась, - мрачно пробормотал юноша и, спустив с дивана босые грязные ноги, с неожиданным интересом уставился на них.
- Убирайся, чтоб я тебя тут больше не видела!
- Не ори. Убираться так убираться. Подумаешь, комиссия… Две бабы…
Директорша наклонилась и что-то шепнула ему на ухо.
Он исподлобья окинул взглядом Ядвигу и Кузнецову:
- Ага, добрались и до вас! Говорил я вам…
- Заткнись и убирайся отсюда, - заорала дама в халате.
Он встал и, волоча по полу пальто, не спеша направился к выходу.
- Ну, так вот, времени у нас мало. Будьте добры, покажите книги, счета.
- Книги? Да что вы, сударыня, какие там книги! - любезно улыбаясь, заговорила директорша. - У нас никаких книг не ведется, я ведь не бухгалтер.
- А кто вы собственно?
- Я? Как - кто? Просто господин уполномоченный Фиалковский попросил меня заняться этим домом, и я согласилась из любезности. Он мой старый знакомый, так вот, чтобы услужить ему… Это такой милый человек… Вы его знаете?
"Не позволяй втереть себе очки", - вспомнились Ядвиге слова госпожи Роек. Но это нельзя даже назвать очковтирательством. Эта дура как будто и вправду не понимает, что происходит.
Кузнецова в это время внимательно рассматривала стол, оглядела столовую и только махнула рукой, когда Ядвига хотела перевести ей ответ директорши относительно отчетности.
- Не надо, я понимаю, все поняла… Ничего не поделаешь, надо сперва обойти весь дом и посмотреть, что здесь происходит.
Дама в халате хоть и уверяла, что не знает русского языка, видимо отлично поняла слова Кузнецовой.
- О, пожалуйста, если вам угодно… Только я не знаю, имею ли право показывать.
- Как, имеете ли право? Вы видели наши мандаты?
Дама тщательно застегивала упорно расстегивающуюся кнопку халатика.
- Видела. Но дело в том, что я назначена сюда делегатурой нашего правительства и уполномоченным посольства. Так что без них неудобно…
- Не морочьте голову! - грубо перебила ее Ядвига. - Делегатура давно ликвидирована, это вам прекрасно известно, ведь почти год, слава богу, прошел. А уполномоченный посольства арестован за мошенничество, что тоже, вероятно, для вас не секрет.
Та прикусила губу.
- Я не говорю о… господине Лужняке, - выговорила она как бы с усилием. - Меня просил господин Фиалковский, который заменил его на посту уполномоченного.
- Чьего уполномоченного? Впрочем… Фиалковский, на которого вы все время ссылаетесь, тоже уже в тюрьме.
Директорша пискнула и отшатнулась.
- Господин Фиалковский?! Такой порядочный, такой милый человек!.. Боже мой!
- Вот, вот! Так что не стоит на него и ссылаться. А если вам угодно, мы можем через десять минут явиться сюда с милицией. Может быть, хоть она вас убедит, что существуют законы.
- Милиция… Натравить на беззащитную женщину милицию?..
- Мы тоже беззащитные женщины. Так вот, будете вы нам показывать дом или нам одним идти?
- Отчего же не показать, если вам интересно? Могу показать. Только тут нет ничего любопытного. С чего прикажете начинать?
- С самого начала.
- Только… Только вот не знаю, как быть…
- Что такое?
- Не все еще встали, так что…
- Не беда.
- Как хотите.
Она без стука открыла первую дверь. Одевающаяся женщина взвизгнула и прикрыла голые плечи схваченной со стула блузкой.
- Это кто-нибудь из персонала?
- Конечно, конечно… Может, хотите войти?
- Не надо. А дальше?
Но дальше тоже оказались жилые комнаты. В них были одни взрослые - мужчины, женщины, но ни одного ребенка. Кузнецова вдруг забеспокоилась.
- Это ведь Завальная улица, четыре? Детский дом?
- Да. О чем она спрашивает? - обратилась директорша к Ядвиге, вовремя вспомнив, что не знает русского языка.
- А где же дети?
- Ах, дети… Разумеется, дети есть… Только часть мы недавно перевезли в другой дом, здесь было так тесно… Так что детей сейчас… не очень много. Мы как раз ожидаем новую партию.
- Тогда, будьте любезны, покажите комнаты, приготовленные для этой новой партии.
- Комнаты? Но у нас все, все занято. Вы сами видите, какая теснота… Повернуться негде!