Тогда оно отменило предложение создать здесь убежище дикой природы — и весьма неудачно, поскольку в противном случае бушмены могли, как и до нашествия чужаков, стать естественной и неотъемлемой частью природной экосистемы.
Маршалл рассчитывал, что его план сделать бушменов скотоводами получит дальнейшее развитие, и поэтому на этих землях не оставалось места для слонов и львов. Увы, к несчастью для бушменов, к этому времени в других районах Намибии стало ясно, что планируемый Маршаллом способ скотоводства на общественных пастбищах ведет к их истощению и превращению в пустыни. В конечном итоге на месте пастбищ оставались бесплодные африканские «бедленды», непригодные для жизни человека и животных — как диких, так и домашних. Итак, возникшие, новые проблемы одинаково затрагивали и бушменов, и львов. Привлечение бушменов, испокон веков кормившихся охотой и собирательством, к разведению скота и насильственное их затягивание в сферу чуждых им традиций и культуры в очередной раз нарушило естественный ход событий в природе. Под бдительным оком Маршалла скот бушменов чувствовал себя прекрасно, но его появление в этих местах породило новый конфликт между людьми и их бывшими кормильцами и конкурентами — львами. Привлеченные обильной добычей в виде стад домашних животных, львы стали покидать охраняемые территории заповедника Каудом и начали нападать на бушменских коров. В ответ на это охотничьи инспектора, относящиеся с чрезмерным энтузиазмом к своей обязанности осуществлять контроль за хищниками, были только рады приступить к отстрелу провинившихся львов.
Сложилась на редкость нелепая и парадоксальная ситуация. Осуществление проекта, созданного с самыми лучшими намерениями, привело к тому, что львов словно нарочно начали выманивать с территории, где они находились под охраной закона; а уничтожали их люди, призванные всемерно охранять диких животных. И этот порочный круг остался за пределами внимания и понимания многих из тех, кто думает, что если организован заповедник либо национальный парк, то и с дикими животными здесь все в порядке. Случилось же вот что: пытаясь помочь одному гонимому объекту — бушменам, поставили под удар другой — льва. От этого в конечном итоге пострадают не только львы, но и сама внутренняя сущность людей, населяющих этот уголок дикой природы под названием Бушменленд. К сожалению, перед нами еще один пример столкновения разных интересов, которое должно быть улажено, чтобы защитить от разрушения целый регион Африки и удержать от гибели ее диких обитателей и страдающий древний народ.
Вернувшись этой ночью в свой лагерь после всего, что было переговорено, я думал под шум стремнин Окаванго о львах и о маленьком народе, об их общем прошлом и о том конфликте, в который они были брошены волею судеб. Наконец мне удалось уснуть, и в полузабытьи хотелось повернуть стрелки часов на несколько столетий назад, когда подобные противоречия, порожденные идеализмом мышления современного человека, попросту не могли возникнуть.
Утро было чудесным, и мы, несомненно, проснулись бы в приподнятом настроении, если бы не тот тревожный разговор накануне. Нам предстояло проехать четыреста шестьдесят километров на юго-запад, в сторону Гроотфонтейна, где должен был закончиться наш долгий путь в Этоша. Наш путь лежал по густо населенным зеленеющим долинам Окаванго, и мы с интересом разглядывали жилища, построенные в соответствии с традициями местных племен, и радовались смеющимся лицам их владельцев, чье прекрасное расположение духа бесспорно отражало красоту и благополучие тех мест, где они жили. Наше благодушное настроение испарилось сразу и бесповоротно, как только мы въехали в городок Рунду и спустились с небес на реальную землю.